Тугой ворот парадной мантии натирал ему шею и душил не хуже удавки, но по-настоящему у него перехватило дыхание, когда он наконец-то увидел свою невесту. Стоя среди других молодых леди и джентльменов, Медея вместе с сестрой Астреей беседовали… ни с кем иным, как с Дорианом. Точно так же, как младший сын Яксли был внешне симпатичнее, чем старший, Медея Флинт, хоть и не была красавицей в общепринятом смысле слова, казалась таковой на фоне старшей сестры. Корбан замер, присматриваясь. Астрея явно кокетничала с его братом, но сам Дориан не сводил взгляда с Медеи. Корбан прекрасно знал, что означали этот взгляд брата и эта его улыбка. Он ринулся к ним, проталкиваясь среди вальсирующих пар. Его лицо пылало, а дыхание сбивалось, когда он наконец достиг этой компании. Учтиво, хотя и немного резко, склонив голову, Корбан пригласил Медею на танец. Она мило улыбнулась ему — и они закружились среди других танцующих пар. Больше он уже не отпускал от себя свою девушку, а когда заметил брата, который шёл к ним с явным намерением тоже пригласить Медею, вонзил в него самый гневный и предупреждающий взгляд. Дориан всё понял, криво усмехнулся, тут же подхватил под руку первую попавшуюся девушку и закружил её в танце.
До самого конца вечера Корбан был в напряжении, «охраняя» свою невесту от других молодых волшебников. Сам он не очень любил танцевать, но ему пришлось это делать, чтобы Медея не скучала. Наконец в саду зажёгся огненный круг, знаменуя окончание бала. Гости стали покидать поместье Флинтов. Им даже не приходилось самим кидать в пламя лётный порох, это делала домовичка, низко кланяясь, как механическая кукла. Мистер и миссис Яксли отправились домой первыми. Корбан подвёл Медею к её родителям, вежливо простился и даже ухитрился поцеловать невесту в зарумянившуюся щёчку. Всё ещё храня перед глазами её милое смущённое личико, а на губах — вкус и запах её кожи, он с улыбкой направился к огненному кругу.
В упоении своим счастьем Корбан совсем позабыл про Дориана. И, разумеется, он не увидел, что произошло дальше. Как только он исчез в зелёном пламени, Дориан всё с той же «гипнотической» улыбкой подошёл к Флинтам и попросил разрешение Астрее и Медее присоединиться к компании молодых волшебниц и волшебников, которые намеревались продолжить веселье уже без надзора родителей. Главенствовал в этой компании наследник Флинтов, Маркус, поэтому родители отпустили девушек с ним.
…Весь последующий месяц Корбан недоумевал, почему Медея под тем или иным предлогом отказывалась с ним встречаться. То она была нездорова, то прихворнула матушка, то батюшка… То нужно было заказать новую мантию у портнихи, то примерить наряд… Он писал ей длинные, пылкие послания, один раз даже разразился стихотворением. Ответные письма становились всё короче, всё суше. Корбан не понимал, что произошло, не понимал, чем он провинился, ведь всё было хорошо, за что же Медея его так жестоко наказывает… Если бы ему удалось встретиться с ней, он обязательно добился бы прощения. Но являться в дом к кому бы то ни было без приглашения считалось верхом неприличия, в те времена этого не мог себе позволить ни один уважающий себя волшебник, тем более чистокровный. Просить посредничества у родителей ему было стыдно, у общих знакомых — тем более. Корбан страдал. Он, и до этого не слишком разговорчивый, совсем замолчал, стал ещё более угрюмым, раздражался по каждому пустяку. Он уже всерьёз собирался отправиться к лондонскому дому Флинтов и стоять там, рискуя превратиться в ледяную статую, у крыльца, пока не добьётся встречи с Медеей. Но тут почтовая сова принесла ему совсем короткую записку. Его крик, полный отчаяния и боли, разнёсся по всему дому, родители в панике поспешили к его комнате, но он уже успел там закрыться и запечатать дверь всеми запирающими заклинаниями, которые только знал. Три дня Корбан просидел запершись. Подносы с едой возвращались на кухню нетронутые. Даже рыдания и мольбы миссис Яксли не помогли.
Наконец он появился в гостиной. Родители ужаснулись его больному, неопрятному виду. Он спросил только: «Дориан дома?» Получив отрицательный ответ, Корбан горько рассмеялся. Затем он удалился в ванную комнату — и просто загонял домовиков, заставляя помогать привести себя в порядок.
Фамилия Флинт очень долго не упоминалась в доме Яксли в присутствии Корбана. Но ранней весной всё английское магическое сообщество узнало, что две очень знатные чистокровные семьи породнились, сочетав законным браком старших детей, Дориана Яксли и Астрею Флинт. Свадьба была пышной, праздничные фейерверки могли заметить даже маглы, которые были очень удивлены необыкновенным природным явлением, разноцветными зарницами. Медовый месяц молодые провели в Европе, а потом обосновались на юге Англии, в приморском городке Тинворт, в доме, который был подарен Астрее родителями на свадьбу.
А ещё через пару недель поползли скандальные слухи: младшая дочь добропорядочных Флинтов оказалась беременна! Но никто не знал, от кого. Ни легилименция, ни правдиум не помогли, Медея молчала, словно каменная. Семейный лекарь определил срок, и «подозрения», конечно же, пали на того, кто одно время считался женихом девушки, на Корбана Яксли.
Когда разгневанный мистер Флинт ворвался в дом Яксли, яростно потрясая кулаками и размахивая волшебной палочкой, Корбан ничуть не испугался. Выслушав обвинения, он мрачно усмехнулся и призвал ту самую, последнюю, записку от Медеи.
«Дорогой Корбан!
Ты великодушен и благороден, поэтому сумеешь простить меня. Я не могу больше считать себя твоей невестой.
Прощай. М.Ф.»
Дата подтверждала, что Корбан Яксли не мог быть «виновником» позора. На тихий вопрос присмиревшего мистера Флинта, не знает ли он, кто мог ещё встречаться с Медеей, Корбан бросил странную фразу:
— Я-то не знаю, а вот Дориан наверняка знает этого мерзавца.
Миссис Флинт, навестив вскорости молодых в Тинворте, словно невзначай задала зятю тот же вопрос. Тот удивлённо сказал, что не имеет ни малейшего понятия, с кем ещё, кроме брата, встречалась девушка. И тем более он не понимает, почему Корбан считает, что он может знать об этом хоть что-то. Расстроенной миссис Флинт пришлось удовлетвориться этим, хотя, если бы она не была так погружена в своё горе, она могла бы заметить и слишком явное удивление Дориана, и предупреждающий взгляд своей дочери в его сторону. Такой предупреждающий, что мог бы показаться даже угрожающим…
Как ни старались Флинты скрыть семейный позор, слухи расползлись по всей Англии. Теперь и помыслить было невозможно, что кто-либо из чистокровных, даже из младших сыновей, согласился бы взять в жёны Медею Флинт. Но спустя какое-то время, печальная, очень исхудавшая, она всё-таки вышла замуж. За одного маглорожденного волшебника, который слишком сильно хотел породниться с чистокровным родом. Досужие сплетники ехидно прибавляли, что этот колдун ещё и как-то внезапно разбогател, а состояние семьи Флинтов явно уменьшилось. «Какое совпадение!» — понимающе хмыкали на это все.
…Вот из-за этой истории Корбан Яксли не любил своего брата и после его свадьбы почти не общался с ним и его супругой. Вести, связанные с нынешней жизнью Медеи, конечно, доходили до Корбана, но не вызывали у него каких-либо видимых эмоций. Даже когда стало известно, что она после нескольких лет семейной жизни наконец-то родила супругу дочь. Зато известие, что единственный сын Дориана и Астреи не проявляет магических способностей, его явно обрадовало. Рождение сквибов было проклятием и бичом для любого чистокровного рода. Хотя такие дети рождались очень редко, их появление сразу же вызывало презрение к несчастным родителям. Насколько явно оно выражалось — зависело от многих причин, но тайное или явное — оно обязательно было. А что уж говорить, если сквибом оказывался единственный сын!
