Я сидела в молчании, боясь даже дышать. О том, чтобы включать свет, не могло быть и речи – я и пошевелиться боялась. Колени ныли от неудобного положения в узком тёмном углу, но я почти не обращала внимания на боль и только неотрывно наблюдала за неподвижным телом демона. Прошла минута. Две. Ещё десять. Кое-как уняв дрожь во всём теле, я осторожно подползла к противоположной стене. Любопытство было сильнее страха.

Демон лежал без сознания, но как только я не спеша приблизилась и тронула его руку, дёрнулся. Раздался какой-то хрип.

– Субтильная душонка, – различила я в булькающих горловых звуках. – Ты что делаешь?

До меня не сразу дошёл смысл его слов, но одно я осознавала точно – он теряет самообладание, чего никогда не происходит с теми, кто по-настоящему опасен.

Говорить ему явно было тяжело, и я только легонько прикрыла его рот рукой. Из груди сам собой вырвался вздох. А я-то думала, демоны абсолютно бескровны!

Из бока, который он прикрывал одной рукой, тёмным пятном расползалась кровь. Меня пробрала дрожь, как только я представила, как бы это выглядело, если бы смокинг у него не был тёмный или если бы сейчас не было темно. Про гемофобию мне говорили с самого детства – вида крови я никогда не выносила. Только я дотронулась до его руки, как он зашипел, как вампир из детских ночных сказок.

– Не трогай меня! – он пытался надрываться, но получалось всё также хрипло.

Но я уже ничего не могла с собой поделать. И пускай это какое-то его мысленное колдовство – пусть. Сейчас мне было проще помогать, чем сидеть вдалеке и смотреть на изувеченное неподвижное тело. На полпути к прикроватному столику я резко остановилась. А что сказал бы на это Эдди? Прямо перед собой я увидела своего агента, который, устало сняв очки и протерев их стёкла, корящим взглядом смотрит на меня.

«Ты в своём уме, Эвелин? – раздался в голове его чёткий голос. – Он демон. Он даже не живое существо!»

Я сделала ещё шаг по направлению к подносу с хлебом и водой.

«Он завладеет твоим разумом при первой же возможности! Ты забыла истории о том, как демоны издеваются над своими жертвами?»

Ноги подкашивались от страха. Я тронула подол своего платья и, уже больше не раздумывая, резко дёрнула его. Впервые за всё время я вспомнила, что всё ещё нахожусь в той ночнушке, которую надела после чая с Эдди. Вспомнила и вновь забыла. Быстро смочила тряпку. Вода была прохладной, и я ощутила, как горло сжимается от сухости. Жажда. Голод. Для меня всё здесь было испытанием. Правую руку саднило. Пока я сжимала в ней тряпку, я заметила, как опять начала кровоточить запёкшаяся рана на ладони.

Демон так и не пошевелился. Он только слегка вздрогнул, когда влажная тряпка коснулась кровившего бока. Отнять руку от него он так и не позволил.

Я ощущала, как во мне заглушается ярость. Сейчас я видела в лежавшем передо мной существе забитого щенка, а не безжалостного убийцу, какими нам всегда описывали демонов.

– Глупая, – я видела, как он улыбнулся одним кончиком губ, но, чтобы что-либо предпринять, он был сейчас слишком слаб. Я знала, что если он и соберётся со мной что-то сделать, то уже не сегодня.

Я только легонько кивнула в ответ.

– Доброта обыкновенно губит людей.

3.

Я помнила, в каком волнении я провела ночь. Вначале я долгое время не могла уснуть и, ворочаясь с боку на бок, иногда поглядывала на тёмный силуэт у стены. Мне всё казалось, что демон не торопясь поднимается, вот он встаёт, выпрямляется во весь рост, разминает обе руки – и здоровую, и пострадавшую; не хромая, оборачивается со своим мгновенно стёршимся пятном на боку и вдруг резко устремляется на меня.

Поэтому я просыпалась несколько раз, тяжело дыша, переводила взгляд на стену, но видела только отпечатки вчерашних тёмных пятен и силуэт, лежащий возле. Несколько раз мне приходило в голову, а не умер ли он, но затем я вспоминала: демоны дважды не умирают.

Когда я окончательно проснулась, было уже светло. Демона на привычном месте не было, и я резко отняла голову от подушки, но тут же была мягко опущена обратно. Он стоял рядом со мной, лицо его при этом ничего не выражало.

– Лежи смирно. У тебя слабость.

Я и вправду ощущала странную усталость, растёкшуюся по всему телу. Перевела хмурый взгляд на возившееся рядом существо – не его ли рук дело? Усталость растекалась неторопливо, от головы до самых ног. Мне казалось, я не буду в силах сегодня даже поднять себя с кровати. Мне оставалось только молча наблюдать за его движениями.

– Когда я очнулся, ты была без сознания, – точно отвечал он на мои немые вопросы. – Ты без еды уже десять дней, учитывая то, что до этого дня два питалась только хлебными крошками. Ты не забыла случаем, что голодание тебя не спасёт?

Я ничего не отвечала. Меня интересовала его так внезапно зажившая рана. Или это всё же было только проверкой, которую я по своей глупости не прошла? В горле образовался ком, но даже и без него я была сейчас не в силах что-либо произнести.

– Вчера ты была сговорчивее, – он хмыкнул. – Наверное, стоит почаще давить на жалость.

Я вспыхнула. Я ощущала, как быстро забилось в груди сердце от всё нараставшей злости. Хотелось подняться, рвать и метать, отпечатать его к стене даже сильнее, чем то существо вчера. Но я была в силах только слабо приподняться, при этом демон как-то поспешно подошёл ко мне и вновь уложил обратно.

– Я сказал, лежи смирно, – повторил он по слогам. Я молчала, глядя на него снизу вверх. Впервые его лицо я видела при дневном свете. – А теперь ты откроешь рот и примешь вот это.

Я не разглядела, что он держал в руке. Мне всунули таблетку почти насильно, а затем он тем же жестом влил в меня несколько капель воды из стакана, который держал в другой руке.

Влага приятно пробежалась по горлу. Живот предательски заурчал. Мне показалось, что я будто вновь ожила после какого-то жуткого нескончаемого сна. Все чувства разом обострились. Захотелось и есть, и пить, и перестать держать свой обет молчания. Но я только всхлипнула. Их таблетки! Всё дело в том лекарстве, которое я почти независимо от себя только что приняла. «Впрочем, – пришла в голову мысль. – Такими темпами они могли дать тебе и что-нибудь для сговорчивости. Но демоны до сих пор не знают ни кто ты, ни откуда». Эти мысли заставили меня возликовать. Значит, эти твари не такие всемогущие, какими хотят казаться! Я даже слабо улыбнулась.

– Вот что делает капля воды с людьми, – мне показалось, или в тоне его голоса тоже сквозила радость? – А теперь ты осторожно приподнимешься и поешь.

Но на это я была не согласна. А что потом? Он подчинит меня себе, и мы начнём разговаривать по душам о моей семье? Я молча отвернулась к стенке и услышала позади себя отчётливое цоканье языком.

– Упорство – ещё одна черта человеческая, я так понимаю. Сразу после доброты.

Его шаги стали отдаляться, но он не выходил из камеры. Продолжая копошиться ещё с чем-то, он молчал. Я повернулась к нему.

– Как это понимать?

От неожиданности он резко обернулся и изумлённо взглянул на меня.

– Что «это»?

– Твоя рана.

Я пыталась глядеть ему прямо в глаза, но взгляд то и дело скользил мимо, на стол, где на подносе лежала свежая еда и распространяла по всей камере свой аромат. Неужели это кофе?..

Слюни целой стайкой собрались на языке, и сколько бы я ни глотала, скапливались опять. Сейчас бы встать, подбежать прямо туда и съесть всё до последнего куска!

Существо, казалось, не замечало моего голодного взгляда.

– Обычное дело, – он пожал плечами. – Ты остановила кровь, только это и требовалось. Всё заживает само, – он выразительно посмотрел на меня и, кажется, по моему взгляду мгновенно понял, о чём я думаю. – Также как и у вас, людей. Однако нам не приходится бороться с голодом. В отличие от вас, – он улыбнулся. – Мы можем есть, а можем питаться… более приятной пищей.