-- Я не знаю.

Президент в изумлении вскинул глаза. Впервые в жизни он видел своего советника по науке в состоянии нерешительности и неуверенности. Взгляд Хасслейна утратил жесткость и в уголках глаз советника блеснули подозрительные блики, словно он готов был расплакаться.

Голос его предательски дрожал, когда он продолжил: -- Вы даже не догадываетесь, чего мне стоило столкновение с этой проблемой , господин президент. Я и сейчас не знаю, какой выход будет правильным. Какое из многочисленных будущих изберет Он, как окончательный удел человечества, созданного волей Его! И если мы уничтожим этих обезьян, будет ли это исполнением Его воли, или нарушением ее? Враги мы Его или Его инструменты?

Президент встал из-за стола, подошел к Хасслейну и мягко положил руку на его плечо: -- Вряд ли нам имеет смысл беспокоиться об исполнении воли Божьей.

-- Я не фаталист.

-- Я тоже, Виктор. Я только хочу сказать, что Он достаточно могуществен, чтобы все свершилось так, как Он пожелает, вне зависимости от того, чего хотим мы с вами. Может быть, вам следует спросить Его об этом, попросить Его наставить вас на истинный путь. Я -- спрашиваю. Я часто обращаюсь к Нему за советом, особенно с тех пор, как стал президентом.

Хасслейн покачал головой. -- Я не знаю, как.

-- Тогда мне остается только посочувствовать вам. Но вы не можете не понимать, что убийство двух ни в чем не повинных разумных существ -- поступок аморальный. Мы никогда не сможем простить себе этого убийства. И я никогда не пойду на это.

-- Не сможете? -- язвительно спросил Хасслейн. -- А разве не вы отдали приказ расстрелять этого русского маршала?

-- Я надеюсь, что в том случае я был инструментом в руках Господа. Этот человек нес зло, он был исполнен планов разрушения и войны. У меня не было выбора.

В этот момент президент увидел на лице Хасслейна победную улыбку и почувствовал раздражение. -- Да, да. Я подписал приказ об убийстве человека, дальнейшее существование которого было опасно для жизни многих людей. Но я никогда не отдал бы этого приказа, будь он еще ребенком и кто-нибудь пообещал бы мне, что из него может вырасти убийца. И тем более я не смог бы расстрелять его отца, деде, прадеда, чтобы предотвратить его появление на свет. А это именно то, что предлагаете сделать вы, Хасслейн, с этими шимпанзе. Я не могу пойти на это. Они не сделали нам ничего дурного.

-- Мы просто ничего не смогли доказать, не более того -- сказал Хасслейн. -- Факт остается фактом -- они явились в корабле полковника Тэйлора. И одно то, что они использовали его ракету, сделало невозможным его возвращение. Не забывайте об этом, господин президент. Они могли убить полковника, чтобы завладеть его кораблем. Это вам не приходило в голову?

-- Нет. Никогда -- резко ответил президент.

-- А если мы выясним, что так оно и было? -- спросил Хасслейн.

-- Тогда мы должны будем пересмотреть свою позицию по отношению к ним.-- сказал президент. -- Тейлор был одним из моих офицеров. Это я посылал его в этот полет. Я чувствую свою ответственность за его судьбу. Что заставляет вас думать, что эти шимпанзе могут знать больше, чем они говорят нам?

-- Они не сказали нам о конце мира -- напомнил ему Хасслейн. -Пока я не напоил одного из них.

-- Накачав беременную леди шампанским, -- сказал президент и с трудом подавил улыбку. -- Вам должно быть стыдно, Виктор.

-- Это дало в десять раз больше информации, чем нам удалось получить от них раньше -- отрезал Хасслейн. -- Кроме того, в том, что они говорили, были и другие оговорки и нестыковки. Я уверен, что эти шимпанзе лгут нам. В очень многих вещах. И я думаю, что более тщательный допрос помог бы нам выяснить, что они от нас скрывают.

-- И вы считаете, что комиссия некомпетентна проводить подобные допросы? -- спросил президент.

-- Да, сэр, я считаю именно так. Как они могут быть компетентны в подобных делах? Да и к тому же в своем рассмотрении они руководствуются старыми добрыми традициями англо-саксонского правосудия. А я заверяю вас, сэр, что в данном случае затронуты интересы национальной безопасности и эти обезьяны не имеют никаких прав, предусмотренных Конституцией Соединенных Штатов для своих граждан.

-- Наверное, вы правы, -- сказал президент. Насколько я понял, вы хотите, чтобы вам предоставили право самому проводить допрос?

-- Да, сэр. Мне нужны для этого в качестве помощников несколько людей из Агенства Национальной Безопасности. Кроме того, я хочу, чтобы это дело было передано из рук этой фарсовой Комиссии в руки Совета Национальной Безопасности.

Президент кивнул. Он снял трубку с телефонного аппарата, стоявшего у него на столе, торопливо сказал в трубку несколько слов и снова повернулся к Хасслейну. -- Хорошо. Я попросил генерала Броуди уладить с АНБ первй вопрос. Что же касается второго, то вы должны будете передавать любую информацию, которую вам удастся раздобыть, вруки членов Комиссии. Я никуда не стану передавать это дело из-под их юрисдикции. Во всяком случае, до той поры, пока я не узнаю навеняка, что существует реальная угроза национальной безопасности. Держите меня в курсе дела и пока вы не представите мне что-нибудь понастоящему убедительное, Комиссия будет продолжать свою работу. Договорились?

-- Да, сэр --сказал Хасслейн. -- Благодарю вас.

-- Не стоит -- сказал президент. -- Мне все это вообще не нравится. Но вам удалось напомнить мне о моих обязанностях. Очень хорошо, Виктор. Держите меня в курсе.

-- Да, сэр, -- Хасслейн ушел, унося на лице победную усмешку.

Президент посмотрел на дверь, закрывшуюся за спиной его советника по науке и снова вздохнул. Были моменты, когда он всерьез задумывался, имело ли смысл добиваться этого кресла и не был бы он счастливее, если бы оставался в Конгрессе. Политика всегда привлекала егоё6 но иногда ему казалось, что овальный кабинет президента в Белом доме слишком велик, а работа слишком тяжела для маленького сына фермера из Айовы.

Эта работа слишком тяжела для любого, подумал он. Мэрилинн, кто у нас следующий?

-- Министр внутренних дел, сэр.

-- Очень хорошо. Пригласите.

Глава 14

Адмирал Джардин с отвращением смотрел на документ. Он старательно прочел его от начала до конца, потом еще раз, и только после этого взглянул на доктора Хасслейна. -- Мне это не нравится -сказал Простак Джардин.

-- Вас не спрашивают, нравится вам это, или нет, -- сообщил ему Хасслейн. -- Это приказ Президентской Комиссии, скрепленный подписью генерала Броуди по личному указанию президента. А если вас что-то не устраивает, адмирал, вы можете сами позвонить генералу Броуди и высказать ему свои претензии.

-- Нет. Хорошо, я передам этих шимпанзе вашей команде из АНБ. Похоже, другого выбора мне все равно не оставлено. Но будь я проклят, если стану стряпать после этого для вас пресс-релиз о том, что обезьянкам срочно понадобится отдых и уединение в приватной обстановке. Я не собираюсь прикрывать вас и ваши чертовы интриги. Выкручивайтесь сами.

-- Но мы делаем это с одной только целью -- попытаться выяснить, что могло случиться с полковником Тэйлором. Разве вы не хотите сотрудничать с нами ради этой благородной цели?

Джардин нахмурился. -- Гм, пожалуй, да. Но я не думаю, что вы избрали для достижения этой благой цели правильный путь. Ладно... Что вам нужно для работы?

-- Прежде всего место, где мы могли бы спокойно работать. Оно должно быть охраняемым.. Кроме того, поскольку одна из обезьян беременна, нам не помешало бы иметь под рукой медицинское оборудование. И знаете, адмирал, мы вовсе не собираемся причинять этим животным какой-нибудь вред. Мы только хотим выяснить то, что интересует как вас, так и нас.

-- Надеюсь, что это так. И все же я думаю, что с этой задачей вполне справились бы и мои ребята. И ни к чему было впутывать сюда АНБ.

-- О--кей. Кажется, я знаю, что вам надо. У нас в Пэндлтоне есть целая клиника, которую сейчас никто не использует. Это был лечебновосстановительный лагерь для парней, которые возвращались из Вьетнама. Там есть все, что вам нужно. Слава Богу, на здоровье наших ребят правительство не экономило -- оборудование там прекрасное...