— Подожди, Мари, — прорычал он, убирая ее руки. — Мы так и не закончили… то, что начали.

— Начали? — гортанно повторила она, широко раскрыв глаза. Ее зрачки расширились, когда осознание пришло на ее лицо, щеки вспыхнули.

Он кивнул, в последний раз прикусив ее шею, прежде чем скользнуть вниз по телу. Он провел губами по изгибу ее груди, мимолетно обводя языком сосок. Она застонала, запустив руки в его волосы. Эмброуз почувствовал волнение в воздухе.

Он легонько поцеловал ее в пупок, его рука нашла ее обнаженную плоть. Как Атлант, она была совершенно голой, за исключением золотых локонов на голове — что делало удовольствие от обладания ею намного лучше.

Эмброуз проследил за горячим входом, наслаждаясь тем, как ее тело извивалось на подушечке, умоляя его полностью войти в нее. Наблюдая за ее лицом, он скользнул пальцем в ее сердцевину, застонав, когда почувствовал, какая она горячая и тугая.

— Так хорошо, — проскрежетал он, наклоняясь и целуя тугой бугорок. Мари рывком поднялась с кровати, крепко сжимая его волосы. Он усмехнулся между стонами, наслаждаясь ее вкусом. Как цитрусовые апельсины, одно из его любимых лакомств с поверхности. Ее сладкий вкус вторгся в его чувства, одурманивая.

Эмброуз запустил в нее еще один палец, наблюдая, как глаза девушки широко распахнулись. Затем вынул пальцы и прижался губами к ее сердцевине. И тут же глубоко внутри него вспыхнул голод. Он жадно потягивал ее, требуя ее криков. Атлант почувствовал, как она начала дрожать над ним, и ее ноги обвились вокруг его шеи, удерживая его там.

— Боже. Эмброуз, — воскликнула она. В спешке ее тело начало дергаться и дрожать. Ее оргазм был лучшим, что он когда-либо испытывал в своей жизни. Удовольствие пронзило его, и Эмброуз наклонился над ней, взяв ее лицо в свои руки.

Щеки Мари пылали, на ресницах пузырились капельки воды.

— Почему ты плачешь? — прошептал он, целуя ее веки.

— Чувствовать тебя… так удивительно, — она с трудом выдавила из себя эти слова, но он все равно понял. Его сердце дрогнуло, гордость взяла верх. Он заставил свою женщину плакать от силы ее освобождения?

Эмброуз улыбнулся, откидывая ее голову назад и целуя ее.

— Ты тоже удивительная, — сказал он. Никогда еще Эмброуз не имел в виду так много, выражаясь так кратко. — Ты прекрасна. Удивительна. Идеальна. Я никогда не встречал никого столь же сильного, как ты, столь же великолепного. Твои крики подобны самой сладкой песне. Твои глаза, то, как они смотрят на меня сейчас, заставляют меня чувствовать, что я могу сделать все, что угодно. И я бы хотел, чтобы ты была счастлива.

К тому времени, как он закончил говорить, ему захотелось дать себе пощечину. Ее лицо медленно краснело, пока он не понял, что она готовится к настоящему рыданию. Он притянул ее в свои объятия.

— Мари, я…

— Я люблю тебя.

Он замер.

— Что? — конечно, он не расслышал ее правильно. Никто, кроме родителей, никогда его не любил. Эмброуз был чудовищем и не был достоин даже находиться рядом с ней, но все же…

— Я сказала, — прошептала она ему в шею, касаясь губами его подбородка, — я люблю тебя.

У него перехватило дыхание.

— Ты… не можешь. Я никогда не буду достаточно хорош для тебя.

— Я знаю, — заявила Мари, положив руку ему на шею и притягивая его лицо ближе к своему. — Меня не волнует, что ты можешь не чувствовать того же — ну, мне не все равно, но ты знаешь — но я не собираюсь прятаться от тебя. Я доверяю тебе, Эмброуз. Свою жизнь, — Мари помолчала, переводя дыхание. — Поэтому я доверяю тебе всем сердцем.

Слова сорвались с ее губ, как будто ей было трудно произнести их, но он знал, что это правда.

— Кто-то причинил тебе боль, — сказал он, прищурившись.

Мари обвила ногами его талию, глядя на него снизу-вверх.

— Я не хочу думать о нем. Позже. Прямо сейчас есть мы…, и я чувствую, что ждала слишком долго, — ее фраза закончилась рычанием, а затем она толкнула его в плечи, опрокидывая на спину.

Эмброуз взял ее бедра в свои руки, наблюдая за ней. Он выяснит, кто причинил ей боль, и позаботится о том, чтобы за каждую пролитую слезу, за каждый удар ее сердца он заплатил. Кто бы ни думал о том, чтобы причинить боль этой женщине, он был уже мертв.

Мари двигалась над ним, как жидкость, сотрясая его до чертиков, когда наклонилась и прижалась губами к его подбородку, покусывая. Как и он, Мари не торопилась, обводя каждый сантиметр его тела руками… и губами. Ее губы оставили огненный след на его теле, полностью накрыв его. Щупальца похоти начали сворачиваться в его животе, и он знал, что это только вопрос времени, когда он потеряет терпение.

Девушка прижалась к нему всем телом, ее влажный жар легко и соблазнительно коснулся его длины. Едва касаясь его, но все же достаточно, чтобы он мог чувствовать ее. Боги, она собиралась убить его. Он почувствовал, как вся кровь отхлынула от его головы, направляясь прямо к паху.

— Мари, — прорычал он, успокаивая ее руками.

Она посмотрела на него с застенчивой улыбкой, заставив его тело напрячься.

— Великая Атлантида. Мне нужно быть внутри тебя — сейчас же.

— Нет, — пробормотала она, нежно покусывая его подбородок. Он застонал, сжимая кулаки.

— Да, — взмолился он, заставляя одну руку разжаться, чтобы обхватить ее сзади за шею. Он притянул её лицо к своему и прижался губами к её губам.

— Пожалуйста.

Она наклонилась на целую секунду, прежде чем отстраниться, бросив на него предостерегающий взгляд.

— Нет, — тихо ответила она, переводя дыхание. Он улыбнулся почти резко. Эмброуз любил то, как она не пыталась скрыть его влияние на нее.

Любил тот факт, что он вообще на нее влияет.

Любил… ее.

— Я не собираюсь торопиться. Я хочу, чтобы это было идеально, — прошептала она, положив руки по обе стороны его груди, двигаясь вниз по его телу.

— Это уже идеально, — простонал он. Горячий и влажный, ее рот начал лизать и целовать ее путь вниз по его телу. Оказавшись в самом начале его бедер, она остановилась. Эмброуз хлопнул ладонями по бедру.

— Черт возьми, Мари! Хватит дразниться! — Эмброуз хотел схватить ее, но он также хотел знать, что она будет делать дальше.

Девушка рассмеялась, и Атлант мог поклясться, что это был лучший звук, который он когда-либо слышал.

— Кто сказал, что я дразнюсь?

— Я, — прорычал он, вцепившись руками в бедра. Если она не предпримет что-нибудь в ближайшее время, он просто возьмет её…

Он почувствовал, как ее рот обернулся вокруг его длины, накрывая. Его ноги подкосились, и рваный крик вырвался из груди. Прикосновение ее языка почти обожгло его, заставив затаить дыхание.

Эмброуз больше не мог ждать. Схватив ее за плечи, он оттащил её от себя, притянул к своей груди, перевернул на спину и раздвинул ее бедра.

— Прости, — проскрежетал он, беря себя в руки и входя в нее одним движением. Она застонала, схватив его за предплечья.

— Сейчас же, — потребовала она, прижимаясь к нему бедрами. Крик вырвался из его груди, когда он погрузился в нее.

— О, Эмброуз! — ее крик эхом разнесся по комнате, заставляя его бедра прижаться к ней. Он был внутри нее так глубоко. Ее жар накрыл его, как приливная волна, увлекая под воду с желанием.

Его голова упала вперед, сердце бешено колотилось. Эмброуз мог бы остаться так навсегда — что было совершенно нормально для него, так как казалось, что двигаться невозможно. Мысль о том, чтобы оставить ее тепло, почувствовать, как ее мышцы сжимаются вокруг него, была болезненной.

Он уже чувствовал, что удовольствие было слишком сильным, желание слишком сильным. Похоть пронзала его, как острые кинжалы, только боль была не настоящей болью — а горящим угольком, который замедлял клеймение имени Мари в его душе.

Он с трудом представлял себе, что девушка сейчас чувствует. Неужели она чувствует то же, что и он? Эмброуз поднял голову, плечи его тряслись от усилий, которые он прилагал, чтобы удержаться от новой волны внутри неё.