Риторический вопрос повисает в воздухе и как легкое перышко опускается на пол. Увы ответа я не слышу, и сама не знаю, как быть. Перевожу взгляд на бывшую и единственную подругу, что оказалась змеёй, пригретой на груди. В глазах начинает жечь, и одинокая слеза срывается с ресниц. А это больно. Меня предали. До этого момента, я не испытывала таких чувств. Всё просто, никого нельзя подпускать к себе. Тогда избежишь боли.

– Ты убила меня. И мою маму. Хочу, что б ты знала, это будет на твоих руках.

Больше не могу на неё смотреть, тошнота подкатывает от её предательства, поднимаю голову и расправляю плечи проходя мимо неё к выходу из туалета.

– Прости меня, он мне угрожал. Угрожал моей семье. У меня не было выбора. – всхлипывания и поток очередных слез. Слез, что больше не трогают меня за живое. Возможно, виной всему является то, что внутри меня с каждым днём всё меньше и меньше жизни остаётся. Останавливаюсь у двери и отвечаю ей.

– Мне плевать. Выбор есть всегда. Возможно, ты и сделала правильный. Как знать.

Да конечно, зрелище убогое: лицо и волосы мокрые, как и половина рубашки, стараюсь идти ровно, но то и дело спотыкаюсь, пробираюсь к рингу и моему взору открывается вид на широченную спину моего противника, она вся в шрамах, словно его били плетью и не один раз, голова лысая.

– Ну наконец то, я думал ты не придёшь. – голос спокойный и тихий, оборачивается и смотрит мне в глаза. – Не переживай, я сделаю всё быстро и максимально безболезненно, но немного больно все же будет.

Подходит к краю ринга; ставит одну ногу на нижний канат, рукой поднимает в верх следующий и вторую подаёт мне. В растерянности принимаю его помощь и забираюсь на ринг.

Гонг. Бой начался.

– Ничего личного Джей. Хотя какое личное, я тебя вижу впервые.

Встаю в позицию, но это бессмысленно, он настолько быстро двигается или я заторможена из-за воды Дженни, обходит меня и берет мою шею в захват. Удушающий прием, один из самых эффективных для быстрой победы. Почему все хотят меня задушить? Не хватает кислорода, пытаюсь оторвать его руку от себя, но без результата, ещё какие-то секунды и мой мир померк. Потолок. Темнота. Умиротворение.

Глава шестая

Очнулась я уже в палате. Медленно приходит осознание того, что я проиграла. Теперь я сгною здесь, это был последний шанс на наше спасение от Сенатора. Я проиграла, и не важно, как и с чьей помощью. Факт остаётся фактом, мы умрем в этой дыре, все мои поползновения окончились ничем иным как провалом. Возня на месте. И с чего я решила, что у меня что-то получится? Это изначально было провалом, он просто поиграл со мной. Пусть эта глупышка подумает, что сможет сделать что-то по-своему. Видимость свободы действия и выбора, а ведь я купилась.

Кап кап, кап кап, кап кап....

Веки такие тяжелые, пришлось приложить не мало усилий чтобы их разлепить, во рту сухо как в пустыне аж язык к небу прилип. Лежу в палате на твёрдой каталке, в одну руку воткнута капельница и в этой оглушительной тишине звук падающих капель и моих печальных мыслях звучит так громко, словно отбойный молоток. Пытаюсь сесть, но мне мешают ремни, которыми меня привязали – видимо, что б не сбежала. Это даже смешно теперь. Куда мне бежать, мы в закрытой коробке – в которой куча лабиринтов и ходов, но сколько не бегай выхода нет и больше уже не появится.

Скрип открываемой двери и уверенные шаги доносятся до моего слуха, но мне даже не хочется смотреть кто пришёл и зачем. Меня больше ничего не интересует, хотя интересно сколько я пролежала здесь. Очень хочется есть, пить и писать.

– Даже не поприветствуешь меня? Так и думал – никаких манер.

Вот его я не ожидала увидеть, парня что открывал своим боем второй этап, тот самый, что назвал меня дурой. Отстегивает ремни и помогает мне сесть, но меня начинает клонить в сторону и приходится схватить его за руку, чтобы не свалится с кушетки.

– Ооо, осторожней. Держи воду. – протягивает бутылку.

Это какой-то прикол? Смотрю на него скептически.

– Это просто вода, травить я тебя не собираюсь, мне это не к чему. Я просто должен тебя проводить к Сенатору и всё. Дальше я пойду собираться, вылазка через два часа, так что давай побыстрее, времени в обрез.

Смотрю в его глаза и понимаю, что он говорит правду, ему плевать на меня, он просто выполняет свою работу. Медленно подносит бутылку к своим губам и делает несколько глотков, после протягивает её мне. Следую его примеру и тут же давлюсь. Становится легче, уже могу сидеть без поддержки.

Помогает мне слезть с каталки и ведёт по коридорам, я еле плетусь за ним. Резко останавливается, так что моё непослушное тело впечатывается в его мощную спину и незамедлительно приземляется на пол.

– Это действие эфира, скоро придешь в норму. Может тебя донести? – опять выгибает бровь, думаю этот жест начинает меня бесить с каждым разом всё больше и больше.

– Уверен, так будет быстрее. – торопит меня.

– Не хочу быстрее. – голос скрипучий и еле слышный, я его с трудом узнаю.

– Да, я понимаю, не самая приятная компания для тебя, на ближайший остаток жизни.

– Спасибо, что напомнил.

Сарказм так и сочится в наших репликах, не понимаю, зачем я вообще трачу на него свои силы, которые и так на исходе.

– Не думаю, что ты забывала.

Сейчас насмешки в его словах я не заметила. Разворачивается и идёт дальше, но уже медленнее и я ему за это признательна. Дорогу нам перегораживает Люк, так называемый охранник «его величества» Сенатора. Со своей фирменной мерзкой улыбочкой смотрит на меня и подмигивает. Мне плевать на него. Мне плевать на всех.

– Сенатор сказал проводить ее сначала к ней домой, там нашу крошку ждёт подарочек. Только после к нему. Удачи детка, скоро увидимся. – посылает мне воздушный поцелуй и уходит, что-то насвистывая себе под нос, и явно не попадая в ноты.

– Надеюсь ты оценишь сюрпрааайз. Мы очень старались. – крикнул, уже заворачивая за поворот.

С большим трудом нам удалось преодолеть расстояние до моего дома, но мы на месте; дверь приоткрыта, переступаю порог…

Тишина.

Гробовая тишина, нет даже слабых стонов матери. Нет вообще никаких звуков и что удивительно – это полная темнота, как бы я была рада сейчас мигающей лампочке. На ощупь подхожу к кровати и пытаюсь дотронуться до мамы....

Пусто.

Ее нет.

Но мои руки трогают влажную простынь, начинаю хаотично шарить руками и натыкаюсь на лист бумаги, хватаю его и выхожу наружу, все мрачные предчувствия проносятся через меня ураганом:

«Моя дорогая невеста, сегодня, я дарю тебе то, чего ты хотела больше всего на свете, но это мой последний дар. Жду тебя на церемонии бракосочетания через пятнадцать минут»

Читаю и мне становится так страшно, наверное, как никогда в жизни. Он сделал что-то ужасное и почему церемонии сегодня? Ладони покрываются липким потом. Нет не потом. Только сейчас замечаю, что мои руки мокрые от крови. Мне приходится обтереть их о штаны, это кровь мамы. Неподъёмный булыжник давит на грудь, не давая нормально дышать. Читаю дальше;

<<ты хотела освободить свою мать от боли и несчастий. Она свободна.

С любовью и ожиданием Сенатор Рональд.>>

– Он ее убил. – промямлила я и облокотилась на стену, рассматривая кровавые трясущиеся руки.

– Мне жаль. – я и забыла, что не одна.

Смотрю в карие глаза парня, о существовании которого я не подозревала и недели назад. И именно он стал свидетелем моей боли, что написала у меня на лице.

Ему жаль. Ага. Конечно. Всем плевать. Почему я так спокойна? Неверие? Шок? Транквилизаторы в венах? Или чем меня накачали в палате. Я не знаю. Выпрямляюсь и убираю записку в карман.

– Я готова, веди меня к Сенатору. – я знаю, что буду делать.

Глава седьмая

На трясущихся ногах переступаю порог кабинета Сенатора и не могу удержать себя в руках и медленно подхожу к нему.

– Ты ее убил! – крик разрывает тишину.

– О, милая, ты запачкалась. И между прочим, я сделал то, что ты просила и только. – ехидная улыбка появляется на тонких губах. – Ты сама говорила: «что твоё главное желание в этой жизни – это свобода от меня и окончание мучений твоей мамы». Так она свободна и больше ее мучить Я не буду.