Озадаченность паренька уменьшилась, когда здоровый, живой, спокойный и реальный охранник встретил его на проходной, но увеличилась после следующего разговора:
– О! – Обрадовался с краснючими глазами охранник. – Ещё один! И ты так же не знаешь, что происходит?
– Как и кто? – Продолжая озадаченно водить из стороны в сторону глазами, протянул парниша.
– Тут ещё один! – Закричал охранник. – Артур! – Но так как ответа не последовало, охранник отправился в подсобное помещение. – Артур?
Парниша слегка придвинулся к стойке, высматривая и выслушивая происходящее в соседней комнате. Охранник продолжал повторять имя своего сослуживца, голос его плавно тревожился, ответа не было. Охранник обратно не вышел. Подавив зевоту, парень прошёл турникет и вышел в коридор. Он никогда не слышал того, что раздавалось сейчас по зданию – ничего. Тишина, причём очень громкая. Пройдя несколько поворотов, парень наконец замер, ещё дослушивая эхо от своих скрипящих ботинок. Что-то слышалось, но он никак не мог понять что. То ли ветер свистел, то ли трубы урчали, в эту насыщенную тишину ворвался звук отключения подачи энергии. Что-то глухо прощёлкалось по всем кабинетам, и коридоры потемнели. Стало ещё тише. Оказывается: гудение проводов смолкло.
Через пятнадцать минут брождений по коридорам и пустым кабинетам, парниша вернулся на проходную. Охранник сидел за стойкой, потирая глаза.
– Так, а что случилось-то? – Отважился парень промямлить вопрос. Охранник поднял сонное лицо на парня и максимально скривил рот, разведя широко руки в стороны и подняв брови. – Так, а с вашим… – Парень опять не знал, как правильно было бы выразиться, но охранник его понял.
– Спит. – Сказал он, как понятную и очевидную для всех вещь. – Как и все! – Пояснил он. – И не разбудить их никак. Думаю это связано с повторением. – Парень недоуменно кивнул и отвлёкся на промчавшуюся мимо здания машину.
– Так и что делать? – Продолжил, опять же медленно подбирая слова, парень. Охранник изобразил то же лицо и так же развёл руки.
Парниша шёл по улице, пытаясь рассмотреть хоть какое-нибудь движение в городе. Достав телефон, он прошёлся мимо некоторых фастфудных, в надежде поймать интернет, но электричество везде отсутствовало. Магазины были открыты и пусты, заходи – бери. Кто-то спал на скамьях или у прилавков. По пути до дома ему ещё встретилось всего пара машин. Солнце совсем разгорелось, отгоняя сонливость. А он ведь знал, что когда отменяют учёбу, то весь его график сбивается. Сейчас он придёт домой, уже переборов утреннее желание спать. От голода он, конечно, тут же поест. В обед захочется спать, но из-за забитого желудка у него, не как у других, сон пропадёт. Там уже вечер, ложиться нельзя, потому что тогда не встанешь на вечернюю смену. Что, собственно, и произошло.
С единственным дополнением: весь день он пытался понять, что всё-таки происходит. Света не было, телефон садился, хорошо хоть ноутбук оказался заряжен, и парень подготовился к семинарам. Потом он отважился и стал долбиться в соседние двери. Все жильцы молчали. Одна квартира оказалась не заперта, и, зайдя, парень понял, почему они молчали. Вся семья спала, прямо в гостиной, с чипсами и разлитыми напитками. Парень позвал их, потом попытался растормошить. Кричал, дёргал, открывал им глаза, всё безответно. Пульс у спящих есть, дыхание в норме, но не просыпаются.
Вечером он, не зная что и делать, вышел на работу. В здании ничего не поменялось с его ухода. Парниша взял побольше еды и теплее оделся, предполагая, как сильно его должно будет рубить ночью. Телефон сел, как и планшет, так и ноутбук. В книгу нельзя было залипать, моментально мысли рассеивались, и голова клевала. Машин он не слышал с обеда, никто ни разу не мелькал на горизонте. Все уснули, так может и ему? Просто прилечь, закрыть глаза, укутаться в это тёплое одеяло, расслабить шею и нырнуть внутрь себя, возможно навсегда.
Резкое промеждрожье и он опять в сознании. Страх не давал парню заснуть. Он бродил, пил энергетики, умывался ледяной водой, делал всё, чтобы вернуть сознание. Однако тело ежесекундно опрокидывало его в сон. Сколько он сможет провести без сна? "Ещё день, два? Это, вообще, опасно? Каков мировой рекорд без сна? Можно ли умереть, если не спать? О, камень. Камень, ты тоже спишь?" – Мысли парниши путались, он не мог никак собраться, только машинально переваливал своё тело по периметру забора. Наконец ему надоело однообразие и он, собрав рюкзак, оставил место. Всё равно никого нет, от кого и для чего охранять?
Ночь оказалась не столь тёмной: безоблачное небо с одной стороны освещало улицы звёздами, а с другой – вновь занимающимся рассветом. Парень так никого и не встретит за этот день. Он пройдёт по зданиям, больницам, участкам, будет заглядывать в дома, машины. Иногда ему будут встречаться люди, но все они будут крепко спать. Совсем падая от усталости, парень опять присядет отдохнуть на скамеечку. Он даёт себе только две минуты отдыха, каждый раз лишь сокращая время на переходы. Но парень ошибётся. В этот раз сну хватит и двух минут, чтобы завладеть парнишей. Всё дело в позе: она оказалась слишком удобной и парень расслабился. Глаза, по строгому самоконтролю, не закрылись, а лишь слегка прикрылись, однако мысли ушли куда-то очень глубоко, и по телу растеклось облегчение. "Наконец-то" – Сказал себе парень и уснул.
Он был последним, уснувшим на этой планете. И как только его глаза закрылись в этой временной линии, где-то там и далеко, и близко, моментально начали открываться глаза у жителей Новой Зеландии, Кирибати, Камчатки и так далее. Эти люди уже точно поняли, что день опять повторился.
В страхе парниша этот открыл глаза ровно в том же месте, где просыпался в последний раз, точно так же как и в прошлый день, как и у всех. Он жив, апокалипсис не наступил, все живы. Всё так же как и вчера, точь-в-точь. На второй повторяющийся день правительства с твёрдой убеждённостью выдали известную всем ситуацию: день повторяется. Новость оказалась далеко не новостью, ведь большая часть населения, не задумываясь о последствиях, начинала использовать данный феномен в своих целях. Одновременно с озадаченностью, негодованием, страхом людским, поднималось и веселье беззаботных людей, незадумывающихся или решивших для себя и отпустивших данную проблему. Люди транжирили средства, с каждым днём всё смелее и большими объёмами, убедившись, что на следующий день всё вернётся на место. Бросили ходить на скучные работы, на ненужные занятия, большинство, наконец-то, могло заняться тем, что хотело. Только через пару дней ты больше не мог купить в магазине то, что брал все предыдущие дни. Продукт не портился и каждое утро вновь появлялся на полках, только магазин не открывался. Владелец не видел смысла его открывать. Человек не умрёт с голоду за день. Утром у тебя вновь окажется желудок забит вечерней едой. Денег владельцу магазин больше не принесёт, а если и принесёт, то толку от них не будет. Он не успеет накопить и потратить на то что хочет нужную сумму. Так что магазины начали выламывать.
Примерно в одно время по всему миру начались синхронные грабежи и вандализм. Люди получали удовольствие от вседозволенности, от разрушения чего-то прекрасного, при условии, что на следующий день с этим будет всё в порядке. Кто-то взрывал цистерны, уничтожал картины, а на следующий день приводил друга, чтобы и тот мог собственноручно что-нибудь взорвать. С каждым днём такой беспредел всё повышался. Возрастали и число решившихся на это людей, и степень их смелости. Можно было зайти в любое место и взять то, что хочешь. Полиция не выходила на улицы, потому что на следующий день все эти вещи опять окажутся на своих местах, заключённые на свободе, а порядок к обеду падёт.
Но в один день, споря за право отрубить голову памятнику двухсотдвадцатилетнего поэта, двое мужчин не на шутку разошлись и дело дошло до драки. В порыве чувств, но сам искренне нехотя, один разбил другому затылок об поребрик. Он не хотел этого, но стучал черепушкой друга об каменный угол ещё раз тринадцать после того, как мозг бедолаги отключился. Ошарашенные знакомые разошлись в стороны. Убийца опомнился. Ярость спала с его лица и он начал трясти друга за плечи. Но тот никак не приходил в себя. Тогда мужчина схватил за голову труп друга и черепушка мягко прогнулась. Всё лицо осело и вмялось на рассыпанных осколках костей, как старая детская игрушка.
