Тарин зарычал, а тот мальчишка взвыл. А потом… его отпустили, и он быстро отполз в сторону, поблёскивая металлической полоской на запястье. Курсанты заржали, глядя на жёлтую струйку, текущую по ноге следующего в очереди мальчишки.

Эдон подошёл к окольцованному парню, повернул его к мальчишкам и поднял его руку вверх. Теперь, когда мальчик стоял ближе, Тарин узнал в нём Пэрри. Они появились в лесу вместе, но потом редко пересекались, не считая той холодной зимы в здании Начала Времён.

— Это браслет вашего отряда. Узор показывает, в какой год вас забрали из леса. Стойте смирно, когда Хелем будет закреплять браслет, и больно не будет. — Хелем потрепал плачущего мальчишку по волосам. — Правда? Скажи своим друзьям, чтобы они не боялись.

Пэрри дважды глубоко вздохнул, всхлипнул и сказал:

— Хелем просто стучит по петле, чтобы её закрыть. Это совсем не больно.

— Хороший мальчик. Офер, дай ему леденец за то, что он был первым.

Пэрри сел с другой стороны от Офера, который угостил его маленьким липким кусочком.

— Положи его в рот, но не глотай. Он должен растаять. — Офер тайком отправил такой же кусочек себе в рот. — Видишь, это не вредно. — После этого Офер угостил и Тарина.

— Леди! Он же сладкий! Тарри, это как целое звёздное небо ягод за раз, — восторженно вскрикнул Пэрри.

Тарин доверился Пэрри и Оферу и положил в рот медовый леденец. Ничего. И вдруг… О Леди! Волна жидкого блаженства — даже лучше, чем дар — попала ему в желудок.

К ребятам подсел ещё один мальчишка с двумя браслетами на запястье и высыхающей мочой на ноге. Офер дал и ему леденец.

— Почему у него два браслета? — с интересом спросил Тарин.

— Потому что он пробыл в лесу семь лет. Это значит, что он проведёт здесь две зимы, прежде чем его смогут выбрать. Следующей зимой один из браслетов снимут. У Пэрри один, потому что он прожил в лесу восемь лет, так же как и ты. В конце этой зимы какой-нибудь офицер снимет его браслет и поставит свою метку, либо его заменят на новый, указывающий на место, где он работает, и Пэрри станет ничейным мальчишкой.

Офер потёр своё запястье.

— У меня нет ни одного. Когда-то у меня была метка офицера, но теперь я принадлежу общине и выполняю любые поручения. Без права выбора и без офицера.

Тарин понимал, что должен испытывать к Оферу сочувствие, но не мог.

— Так теперь ты более свободен?

Офер фыркнул.

— Нет, Тарин. У меня больше нет защитника, равно как и нет свободы.

Постепенно скамейки вокруг них заполнялись мальчишками, и Офер угощал каждого леденцом. Тарина же начало пошатывать, как в жаркий летний день. Ему стало тепло из-за сидящих рядом мальчишек и тёплой футболки. Во рту ощущалась приятная сладость медового леденца. «О! — вспомнил Тарин. — И успокаивающего чая». Тарин зевнул и прислонился к Оферу.

— Он готов, — прошептал Офер.

— А вот и нет, — пробурчал Тарин, чувствуя, что верёвку на его лодыжке развязали. А затем один из курсантов, кажется, Кинан, поднял его на руки и отнёс к Хелему.

— Тихо-тихо, маленький. Полежи спокойно для Папы.

Тарин улыбнулся, глядя на длинную чёрную бороду Хелема. Ему хотелось её погладить, но кто-то держал его за руку. Тарин хихикнул.

— Меня поймали.

— Да, поймали, маленький. Позволь Кинану надеть на тебя манжет.

— Манжет, — повторил Тарин. Какое смешное слово. Как кадет… И бац! На руке манжет. Одет на меня браслет.

— Эдон подержи его голову. Сначала разберёмся с зубом. Открой рот для Папы, Тарин. Покажи свой красивый язычок.

Тарин хихикнул и высунул язык.

— Очень хорошо. Ты умеешь им щекотать, чтобы получить дар? — Хелем погладил Тарина по щеке.

— Да, — ответил Тарин. — Ай-й-й! — Он с обидой посмотрел на Хелема, но не увидел его, так как был очень напуган и дезориентирован. Язык Тарина слегка придавили сухой тряпочкой и отвели в сторону, а челюсти закрепили, широко открыв каким-то устройством. В следующую секунду Хелем обхватил лицо Тарина руками.

Тарин увидел, какую-то загребущую штуковину, которая приближалась к его лицу, увеличиваясь в размерах, а потом пропала из виду, задев нижнюю губу.

Мика сидел на ногах Тарина. Пристыженный Эдоном, он даже был готов испытать судьбу и приблизился к нижним конечностям Тарина.

— Аргх-х-х! — вскрикнул Тарин, пытаясь кусаться, плеваться, хоть как-то избавиться от мучителей с зажимами. Действие успокаивающего чая ослабевало, а его рот был наполнен металлическими штуками.

— Не двигайся, мальчик. Поверь, в твоих же интересах, чтобы я вытащил его за один раз. Если пошевелишься, и зуб разломается на две части, мне придётся лезть в десну.

Тарин попытался ударить склоняющегося Хелема лбом, но Эдон держал его очень крепко. Хелем рассмеялся.

— Мой нос ломали уже много раз, дважды пойманный, но я бы был тебе благодарен, если бы ты не пытался искривить его ещё больше.

В следующую минуту Тарин почувствовал жуткое тошнотворное давление на кость, когда Хелем, обхватив клещами зуб, потянул, и он двинулся из десны. Тарин ощутил острую боль, когда нерв разорвался. Потом зуб со звоном упал в металлическую миску. Перед глазами всё поплыло и загудело.

— Быстрей, — приказал Хелем. — Кинан, убери зажимы. Эдон, поверни его голову.

Тарин выплюнул скопившуюся во рту кровь. Затем сглотнул. Теперь всё вокруг кружилось и шло тёмными пятнами. Тарина вырвало настойкой с кровью.

— Посадите его.

Рот Тарина сполоснули тёплой солёной водой, прежде чем он успел что-либо возразить, а потом разрешили всё это выплюнуть.

— А теперь подержите его, пока я буду закреплять браслет.

Тарин ссутулился от внезапного головокружения и отвращения, когда Хелем надел на его запястье манжет и расплющил петлю ударом молотка. Всё, теперь он в однолетней зимней группе. Сейчас Тарин был готов доползти до Офера и притихнуть. Ненадолго.

— Держите его крепко, — скомандовал Хелем. — Я поставлю ему метку капитана Гаррика.

Тарин нашёл в себе силы, чтобы зарычать и плюнуть в Хелема, когда он приблизился к его уху. Потом был глухой стук, и вдруг мочка уха Тарина напомнила о своём существовании.

— Ой! — обиженно сказал Тарин, хотя по сравнению с отчаянно болящей челюстью, эта боль ничто.

— Красивый парнишка, — подбодрил его Хелем. — Сейчас будет лёгкий укол от одной из вещиц из магазина драгоценностей Начала Времён.

— Ой, — повторил Тарин.

Хелем рассмеялся.

— Веди себя хорошо, маленький Тарин, и Гаррик достанет тебе белый блестящий камушек, когда ты станешь его мальчиком. Или, возможно, красивый зелёненький. А может, даже и красненький, как у моего маленького Матока.

Тарин покосился на помощника Хелема. В его правом ухе сверкали три красных камушка.

— Уложите их спать, — приказал Эдон. — Офер, по одному спальному мешку на расстоянии четырёх мальчиков друг от друга. Ребята, залезайте в мешки, ложитесь в отведённом вам месте и не вставайте до утра. Не разговаривайте. Не подходите друг к другу. Не играйте со своими членами и не слизывайте дар. Больше ваш дар вам не принадлежит.

— Генератор в спортзале отключится через пять минут, сержант, — доложил Кинан.

Офер наклонялся, раскладывая на полу длинные мешки, сделанные из того же материала, что и зимние штаны Тарина. Затем Офер показал одному мальчишке, как правильно залезть внутрь. После чего Эдон орал, пока все не повторили его действия. Даже Тарин.

Офер прошёлся по рядам и расставил жёлтые железные горшки и оловянные кружки с водой.

— Внимание, — выкрикнул Эдон. — У вас одно место, чтобы пописать, и одна кружка, чтобы попить. Пользуйтесь каждый своей.

— Двери охраняются, — уходя, сказал Офер.

Эдон, Кинан и Мика в последний раз всё проверили и ушли. Послышался стук, стало почти темно, и раздражающий Тарина бренчащий звук прекратился.

Ой. Стало темней, чем ночью. Но не было ни звёзд, ни луны, ни светлячков. Сейчас не только Тарин взвыл в пустоту, глядя на тонкую полоску света.