Я поднял голову и заглянул ему в лицо. Он не сводил с меня внимательного взгляда, явно ожидая услышать комплимент.

— Они совершенны, — вдруг произнёс я.

На его лице мелькнула улыбка. Он осторожно погладил мою ладонь, прошёлся по запястью и переплёл наши пальцы. Я вздрогнул от этой ласки и заметил, что он снова улыбается.

— У тебя очень красивые руки. Зачем тебе перчатки? — спросил я, пытаясь отвлечься от ощущений, которые во мне будили его легкие прикосновения.

— Не знаю, — ответил он. — Отец всегда их носил.

— А отчим?

Я не смог бы выбрать лучший момент, чтобы застигнуть капитана врасплох. На долю секунды он замер, как громом поражённый.

— Я его и имел в виду, — произнёс он. — Но как ты о нём узнал?

— Друг рассказал. — Харпер отстранился, не говоря ни слова. Когда мы соприкасались руками, между нами будто ненадолго установилось взаимопонимание. Мы оба испытывали удовольствие, и это нас сближало. С прикосновениями всё просто. Они ни к чему не обязывают. Но как только между нами возникал какой-нибудь вопрос, иллюзия доверия рассеивалась.

— Твой друг говорил о нём что-то конкретное? — Харпер взял перчатки со стола.

— Нет. А должен был?

— Нет, — твёрдо ответил он.

Я почувствовал, что разговор окончен.

— Пора навестить мистера Скотт-Бека. — Харпер натянул перчатки и пошевелил пальцами. Открытая ладонь сжалась в чёрный инквизиторский кулак.

Глава десятая: Пять часов

Конечно, я не мог зайти к мистеру Скотт-Беку просто так, без доклада. Пришлось ждать, пока у него освободится окно между клиентами. В приёмной я уселся на зелёный диванчик. Мимо туда-сюда ходили Блудные. Настенные часы каждые тридцать минут наигрывали известную песенку, и вскоре я начал её ненавидеть. Заняться мне было нечем, оставалось только ждать и представлять, как я разберу проклятые часы на запчасти.

Мне хотелось, чтобы Харпер тоже страдал от скуки, но ничего подобного. Он решил подождать меня в чайной напротив офиса фирмы. Мне было видно капитана в окно. Он сидел за столиком и о чём-то говорил со светловолосым официантом. Я несколько минут с неудовольствием их разглядывал, потом вернулся на диван.

От скуки я стал принюхиваться, ожидая учуять запах крови или страха. Первые два часа меня серьёзно тревожило ощущение близкой опасности. Я следил за каждым движением секретаря, ловил каждое его приветственное или прощальное слово так, будто он вот-вот на кого-нибудь бросится. Но наблюдая непрекращающийся поток Блудных, я почувствовал, что нервозность понемногу уступает место здравому смыслу.

Убитые пользовались услугами именно этой фирмы, и сначала это представлялось мне связующим звеном, но вдруг я понял, что сюда обращались абсолютно все Блудные. В этом городе им больше негде получить юридическую помощь. Они приходили по самым разным вопросам. Одним требовалось составить завещание, другим — заверить договор. Были и такие, кто явно совершил преступление. Мне показалось, что сегодня каждый житель Подземелий Преисподней прошёл через двери офиса.

Часы на стене в очередной раз весело пропели, объявляя таким образом, что ещё один час моей жизни потрачен впустую. Интерьер приёмной лучился гостеприимством. Стулья и диванчики стояли вдоль стен так, чтобы клиенты, переговариваясь между собой, не мешали друг другу. С двух сторон от окна висели бледные акварели. За моей спиной непрерывно тикали часы. Казалось, эта комната физически поглощает время, которое я потратил бы на что угодно с гораздо большей радостью.

Я выглянул в окно. У столика капитана снова стоял официант. Я не мог видеть его лица, но заметил медленную многозначительную улыбку Харпера, и решил, что тот очень привлекательный. И тут же подумал, что с удовольствием запустил бы в него камнем.

Я повернулся к единственному, кроме меня, человеку в приёмной. Секретарь, оглянувшийся на меня в ответ, был похож на палтуса. Я попробовал занять себя тем, что вообразил, как в мутной глубине его зеленоватых глаз временами вспыхивает жажда крови. Секретарь моргнул и снова взялся рассортировывать стопки бумаг на столе. Казалось, папки с документами — его единственная в жизни страсть.

Для любого вошедшего в двери клиента у него находился специальный бланк. Я тоже заполнил такой, когда пришёл, и потратил на него всего минуту: большую часть вопросов я просто пропустил, а своё имя нацарапал вверху кривым, неразборчивым почерком, чтобы произвести впечатление малограмотного.

Тогда я посчитал удачным, что так ловко избавился от писанины, теперь же я об этом жалел. Анкета по крайней мере помогла бы мне скоротать время. Можно было бы для смеха вписать в бланк неверные ответы или даже откровенную ложь. Вместо этого я сидел на диване и неторопливо выцарапывал ногтем свои инициалы на кожаной обивке.

Когда часы пропели в десятый раз, я с раздражением осознал, что запомнил мелодию. Секретарь мычал её себе под нос, не замечая этого. Я стал сильнее скрести обивку.

В приёмную вошла супружеская пара, оба одетые в лучшее, как для воскресной службы. Они посмотрели, как я порчу мебель, и выбрали место подальше. Они разглядывали меня, но стоило поднять голову, тут же поспешно отводили глаза. Секретарь принёс им стопку бумаг для заполнения. Супруги немного посетовали на волокиту и несправедливость — ведь они пострадавшая сторона, а им приходится терпеть такие неудобства. Секретарь равнодушно извинился и отбыл обратно за свой стол.

Эти двое поминутно косились в мою сторону. Они явно считали, что понесли ущерб в том деле, из-за которого сюда обратились, а у меня как раз был вид закоренелого преступника. Я слышал, как они шёпотом меня обсуждают.

Я посмотрел на них в упор, и они придвинулись друг к другу, изо всех сил стараясь меня не замечать.

— Сайкс? — крикнул из-за спины секретаря мужчина средних лет.

— Бела… хм… Мистер Сайкс здесь? — повторил он, очевидно, не разобрав почерк в моём бланке.

— Тут. — Я поднялся и направился к мужчине.

Он был на пару дюймов ниже меня, но немного толще. Плечи и грудь, мускулистые и чуть заплывшие жиром, делали его похожим на бульдога. При таком телосложении элегантный костюм смотрелся на нём нелепо. Я бы счёл его вид забавным, но у меня возникло смутное ощущение, что он легко переломит мне хребет, если я засмеюсь. Сильные люди могут одеваться, как пожелают.

В нос ударил запах его кожи. Он вызывал неясную тревогу, но я не мог его распробовать из-за тяжёлого аромата одеколона, который висел облаком вокруг мужчины. Он крепко, по-военному пожал мне руку, и я заметил, что у него два пальца забинтованы.

— Кошки, — объяснил он, хотя я ни о чём не спрашивал. — Я Льюис Браун, партнёр мистера Скотт-Бека. На сегодня у меня больше нет клиентов, поэтому Альберт попросил, чтобы я вас проконсультировал. — Он говорил чуть громче, чем нужно, и довольно сильно тряс мою руку. Всё вместе производило фальшивое впечатление.

— Благодарю, — сказал я, заметив, что он ждёт ответа. Я улыбнулся, словно извиняясь за неловкую паузу, хотя думал только о том, как бы убраться из приёмной, пока снова не запели часы.

— Пойдёмте. — Браун рывком развернулся на каблуках и вышел за дверь. Я последовал за ним вверх по лестнице. Он шагал с таким воодушевлением, будто на последней ступеньке его ожидала награда. Я тащился позади.

— Вчера поздно лёг, — объяснил я, когда Браун обернулся и увидел, что я отстал. — Не выспался.

— Работаете в ночную смену? — Он опустил крупные руки на бёдра и уставился на меня сверху вниз.

— Нет, я был с девушкой. — Я ощутил удовольствие оттого, что ввожу Брауна в заблуждение и одновременно говорю чистую правду. Преодолев оставшиеся ступеньки, я вошёл вслед за адвокатом в его кабинет. Большая комната была заставлена стеллажами с папками. Возле единственного окна стоял рабочий стол. Вечернее солнце било в щель между шторами. Я сел напротив Брауна и передвинул стул так, чтобы свет не попадал мне в глаза.