Мой бывший этим «так получилось» оправдывал каждую свою пьяную кому. Кажется, я опять потеряла мысль и снова нехотя сравниваю свою теперешнюю жизнь с прошлым. Мне вновь захотелось умереть. Я не понимала, как можно любить двоих. Ха, а о чем это я? Мне вообще о любви он ничего не говорил. Сердце упало. Вдруг я четко ощутила желание: уйти, не слышать, не видеть. Ни кого! Убежать в самые далекие дали, спрятаться от него. Возможно, в этих беспросветных дебрях я хоть на какое-то время не буду чувствовать эту ужасную боль.

Женя медленно обнял меня. Внутри что-то надломилось.

- Ну, что ты так, малыш… Я ведь не специально, понимаешь, я вас двоих люблю, одинаково сильно, - говорил он быстрым шепотом в мое ухо.

Любит. Меня он тоже любит! Я разрыдалась. Попыталась освободиться из его объятий. Женя не отпустил и не дал уйти. Мы просидели до самого вечера в квартире и только когда на город опустились сумерки, я уснула, провалившись в беспокойный сон. Даже сквозь это сонное марево я чувствовала, как женина рука гладит мои волосы, а губы целуют мои заплаканные щеки и шепчут «прости».

На следующий день, как и следовало ожидать, я проснулась с опухшим лицом, мутными красными глазами и отекшим, натертым салфетками носом. Зрелище так себе Жени уже не было, он всегда раньше меня уезжает на работу. Я - то с таким лицом могу только в вытрезвитель попасть беспрепятственно. Надо приводить себя в порядок. Так, че там? Масочка – кремушек… сейчас-сейчас, и я на человека буду похожа, хоть в душе и дыра. Остановилась с голубой мордашкой по - середине коридора. Зеркало на всю стену отразило инопланетное существо с улыбкой сумасшедшего ученого – вспомнила, что меня любят… Следом пришло: не меня одну. И еще: зато одинаково! Кто он? Точно! Я даже не спросила кто он. И почему я такая глупая? Это же важно. Важно же? Нет?

От размышлений и внутренних копаний меня отвлек дверной звонок.

- Привет, Егор, Женя на работе, - он растерянно осмотрел меня.

- Привет, выглядишь экстравагантно, - протянул.

- Чего? А! – под посиневшим от высыхания слоем маски лицо покрылось пурпурными пятнами и я почувствовала, как заливает краской даже уши. – Проходи. Я сейчас. Умоюсь.

- Вик, я вообще-то к тебе и то, что Женьки нет очень даже хорошо. Нам поговорить надо.

С минуту я молчала, рассматривала его. Все-таки вчерашний стресс сделал из меня жирафа. До сознания медленно дошла прописная истина.

- Ты! Это ты! – и я попятилась от него, пока не почувствовала за спиной стену.

Он нахмурился, но не стал ни отпираться, ни подходить ко мне.

- Я, - так тихо и так просто. – Он уже тебе рассказал, - не вопрос, а утверждение, - поторопился немного…

Егор действительно красивый, умный, успешный. Но в голове срабатывает какое-то стоп-слово. Это блокирует мое влечение, не дает рассматривать его как мужчину. И вообще, может он гей, а не всеядный, как мы с Женей. Я скоро свихнусь от бесед с собой.

Он все это время рассматривал меня на расстоянии. Время остановилось. Я - думаю, он – смотрит. Ситуация патовая. Для меня. Как принять? Как впустить? Этот мужчина не вызывает у меня опасения, отторжения, но делиться своим Женей да еще и в нагрузку подарить себя… Дух противоречия и чувство собственности орали мне, что так поступают законченные идиоты, а своим чувствам я привыкла доверять.

- Вик, все зависит от тебя. Наше счастье зависит от твоего решения.

Охренеть! Два здоровых мужика ждут моего решения. Это не то чего я хотела. Ха! Хорошо. Принимай, Вика, решение, а мы подождем. Хорошо устроились. Да что ха хрень – то?! Мне нужно время. А они мне его не дают.

- Мне нужно время, - озвучила я свои мысли.

- Хорошо, Вик.

- Я хочу чтобы ты сейчас ушел.

- Нет, - твердое, но спокойное.

Этот человек привык подчинять. В нем чувствовалась сила, которой хотелось покоряться. Но мимо воли я продолжала воспринимать его как угрозу. Все мои чувства будто взбунтовались против него. В голове беспрерывно звучало: «Он заберет твое счастье! Он опасен!» Хорош, сука, но опасен. Я знала о Егоре только то, что они с Женей дружат и, что работает он в какой- то модной фирме, занимая должность «директора по маркетингу и связью с общественностью». Во как заковыристо. Я со своим дизайном совсем не вписываюсь. Ни куда.

- Вик, давай по чашечке чая? – кажется, я опять утонула в размышлениях.

Не помню, что он мне говорил. Вообще. Я до сих пор не могу вспомнить наш разговор, но в тот день Женя застал меня сидящей на кухне в обществе двух чашек остывшего чая. Он опустился передо мной на колени и обнял.

- Прости меня, - шептала я, уткнувшись в его грудь, - прости.

- За что? – тихо мне в волосы.

- Я не могу… не могу.

Через несколько дней я покидала в чемодан вещи и уехала. Убежала. Нет, сбежала.

Моя поездка в Крым к сестре затянулась на месяц. Меня там всегда ждут. Я пыталась, честно пыталась не думать. Как-то полезла в горы и, сидя на огромных валунах на вершине горного плато в одиночестве выла в ночное небо. Где-то вдалеке мне вторили псы, подвывая и затягивая унылые ноты, а я, умываясь слезами, тосковала, мучилась от не возможности собрать свое сердце.

Я, будто потерянная и заблудшая, жила у своих родственников, друзей, умудрившись навестить всех, кого давно не видела.

Деньги заканчивались… В кошельке звенели монетки, на счету маячил ноль. Лето близилось к концу, а погода уже дышала освежающим дыханием, вынуждая вспомнить, что вся мало-мальски теплая одежда осталась там, в квартире, которая была моим домом.

Такой и нашли они меня у родителей на даче. Рано утром меня разбудил шум подъезжающей машины, а затем и ожидаемый стук в дверь. В тишине послышалось шлепанье маминых тапочек и щелчек замка.

Родителям я сказала, что с Женей мы немного повздорили. Зачем им знать остальное?

- Здравствуйте, мальчики. Женя, она еще спит, - м-м-да… Точно созванивались за моей спиной.

Меня с чемоданом погрузили в машину и повезли. Я сидела на заднем сидении и молча рассматривала с детства знакомый пейзаж сквозь тонированное стекло, шустро убегающий за горизонт. Я устала. Быть одной тяжело. Тоска разъедает меня, одиночество убивает во мне жизнь. Я – оболочка.

- Ты зачем себя так извела? Худая как щепка…

- Жень, не надо, - Егор коснулся его колена, я закусила губу и прикрыла глаза. Хочу уйти из реальности. Не чувствовать и не знать. Хочу.

- Так, - Женя вздохнул, Егор остановил машину у обочины среди шоссе, - сейчас мы едем домой, а завтра… Завтра будет завтра. Вика, я так рад тебя видеть. Я скучал.

Наши глаза встретились в зеркале заднего вида. На меня смотрели такие же измученные, как и мои голубые и карие. Я вновь отвернулась. Из под прикрытых век покатились тихие слезы.

Дома у Жени… и Егора. Ну а как? Это уже не мой дом. Хоть тут и стоит диван на котором мы… Который мы с Женей купили совсем недавно, а на столе стоят купленные мной чашки без блюдец, я их случайно разбила сразу после переезда. Здесь все напоминает о нас. Веду рукой по столу, который был реставрирован нами и теперь стоял нарядный, сверкая потертыми «под старину» стройными ножками.

Егор подал какую-то новую кружку с дымящимся чаем. Я надолго зависла, вглядываясь в чайную поверхность напитка. Зачем я здесь? Что тут делаю?

- Ты нам нужна, - Егор говорил тихо, глядя мне в глаза. – Я не заберу. Я дам.

Его бархатный вибрирующий голос вывел меня из оцепенения. Мы стояли на балконе, укутанные ночной тьмой. Я часто приходила сюда посмотреть с высоты десятого этажа на спящий город. Раньше меня это успокаивало, теперь навевало меланхолию и чувство не причастности. Он стоял за мной. Говорил как всегда тихо и уверенно.

- Понимаешь, за это лето многое произошло с нами. Я очень сильно изменился. Ты меня не принимаешь, я для тебя чужой. Знаешь, когда ты ушла, он…

- Он должен быть счастливым. С тобой. Это я тут лишняя. Зачем вы меня сюда привезли?