На следующий день после освобождения Бухенвальда один из уже бывших заключенных отослал из лагеря письмо по парижскому адресу: «Вики, моя дорогая! Я от всего сердца надеюсь, что скоро будем вместе. Все время поддерживала уверенность в том, что после общего испытания мы станем ближе, сильнее и еще более счастливыми, чем когда-либо, и что никакая облачность нас не сможет разделить…»

Когда Николай Оболенский писал эти строки, его жены уже восемь месяцев не было в живых. Участницу Сопротивления княгиню Веру, которую знакомые звали Вики, арестовали и казнили в берлинской тюрьме Плётцензее. Ей едва исполнилось тридцать три. Николай Александрович узнает об этом только через год, но от ошеломленного потерей вдовца всю правду утаят и тогда. Смерть Вики даже по реалиям военного времени была слишком страшной.

…Видимо, подобные браки действительно заключаются на небесах. Русские эмигранты, они познакомились и поженились в Париже. Отец Вики, статский советник Аполлон Макаров, до революции занимал пост бакинского вице-губернатора. В 1920 году, когда в Азербайджан вступила Красная армия, семье удалось бежать во Францию.

Первое время девятилетняя Вера с матерью и теткой жили в пансионе некой мадам Дарзан: комнаты там сдавали только женщинам с детьми. Аполлон Аполлонович поселился отдельно, а вскоре и вовсе уплыл за океан в поисках лучшей доли. Перед отъездом взял с дочери обещание заботиться о матери, пока он не сможет их забрать. А еще попросил каждый год дарить от него Вере Алексеевне на именины букет роз… Вики просьбу исполняла. Но в Нью-Йорке Макаров смог устроиться только на спичечную фабрику, и когда денежные переводы от него задерживались, девушка, покупая цветы, добавляла из своих сбережений. С матерью и теткой они жили до войны в небольшом доме с садом в парижском предместье. Однако связь с семейством бывший статский советник не прерывал, и после того как следы его единственной дочери оборвутся, примется ее разыскивать.

Когда реальную историю Веры Оболенской уже невозможно было представить без героической финальной точки, о ней вспоминали друзья юности. Одной из них стала Мария Сергеевна Станиславская – дочь однокашника Аполлона Аполлоновича по петербургскому училищу правоведения. Однажды Макаров якобы поделился с ним семейной тайной: мол, на самом деле Вики – незаконнорожденная дочь высокопоставленного, чуть ли не приближенного к русскому трону лица, которую удочерили в младенчестве.

В пользу этой версии говорила непохожесть Вики на мать. В отличие от приземистой неулыбчивой Веры Алексеевны дочь была стройной, жизнерадостной и легкой на подъем. Все, кто ее знал, твердили: она была обворожительна. Оказавшись в Париже еще девочкой, будущая княгиня впитала обе культуры и легко заводила дружбу как с соотечественниками, так и с французами. Ее любили дети и животные. При этом девушка оказалась способной, обладала удивительной памятью и схватывала все на лету.

Впрочем, учеба ее совсем не волновала. Юная особа получила дворянское воспитание, беседу поддержать умела, и не на одном языке: этого оказалось более чем достаточно для флирта и танцев на эмигрантских балах. Строгостью нрава Вики не славилась, и многие считали ее чересчур легкомысленной, не замечая глубины характера. Одно время Макарова входила в компанию молодого русского аристократа, получившего богатое наследство. Страдавших от невзгод и безденежья соотечественников шокировало решение юноши «пожить по-человечески» – иными словами, все промотать, – а затем покончить с собой. Череда дней, проведенных в парижских кабаре и загородных ресторанах, закончилась обещанным выстрелом. Вики провожала приятеля на кладбище.

Светская жизнь и поклонники, конечно, скрашивали бедственное существование, но на руках у Вики оставались мать с теткой, поэтому она устроилась манекенщицей и, наверное, могла бы повторить слова известной в Париже тридцатых годов модели Марии Аверьино: «Я содержала всю семью и зарабатывала для родителей. В то время многие русские девушки, если были молоды, не слишком худы или уродливы, шли в «манекены».

Вики была высокого роста, но этого не требовалось: подиумов пока не придумали. Само демонстрирование одежды не считалось чем-то престижным. Еще в двадцатых сатирик и тоже эмигрант Валентин Горянский остроумничал:

У манекенши Наташи,

Маленькой мидинетки,

Праздники редки.

Целые дни Наташа

Как рыбка в сетке:

Повернитесь, Наташа!

Пройдитесь, Наташа!

Примерьте, Наташа!

Праздники редки,

Горькая чаша —

Жизнь мидинетки…

Однако привычное до сих пор представление, что модель – хорошенькая барышня невеликого ума и низкого происхождения, вскоре осталось в прошлом. Салонные «манекены», или cadette du cabine, не только демонстрировали наряды, но и должны были поддерживать беседу, рассказывать клиенткам о моделях. Вышколенные русские аристократки – статные, говорящие на нескольких европейских языках, частенько с громким титулом, быстро завоевывали модный Париж. К тридцатым годам каждая третья модель оказывалась русской: именно их образ стал эталонным для женщины ар-нуво.

В парижских салонах, на обложках журналов и на приемах (была такая специализация – «светские модели») блистали внучка Александра II Натали Палей, которой приписывали роман с Эрихом Марией Ремарком, Тея Бобрикова, открывшая собственное ателье «Катрин Парель», где одевались французские дивы Мишель Морган и Лиз Готи. Черкешенка Гали Баженова в 1928 году основала модное ателье «Эльмис». Среди русских Домов были известны «Поль Каре» Ольги Эджертон, урожденной княжны Лобановой-Ростовской, IrFe княгини Ирины Юсуповой и ее мужа Феликса, Дом вышивки «Китмир» великой княгини Марии Павловны Романовой. Французский журнал «Искусство и мода» писал: «В Париже есть не только русские рестораны. Кроме шоферов такси и учителей танцев, которые уверяют, что были царскими адъютантами, у нас есть нечто другое… все эти русские материи и украшения, созданные с редким искусством… Не сомневайтесь, туники парижанок скоро озарятся славянским духом или русским настроением».

Вики устроилась в модный дом «Итеб» бывшей фрейлины императрицы Марии Федоровны Бетти Буззард. Впрочем, проработала она там недолго и уже в двадцать уволилась. То ли поняла, что способна на большее, то ли предложение промышленника Жака Артюиса оказалось заманчивее.

Артюис был успешным предпринимателем: среди прочего изобрел специальный аппарат, который позволял при помощи ртути и зеркал направлять солнечные лучи в темные помещения. Вики поступила к нему секретаршей и неделями пропадала в конторе, где высоко оценили ее ум, работоспособность и знание четырех европейских языков. По воскресеньям привычно ходила на службу в православный храм Святого Александра Невского: его возвели как посольский еще при Александре II. После литургии встречалась с друзьями в ресторанчике «Петроград», по-прежнему оставаясь главной звездой вечеринок.

…Сегодня была суббота, а значит, Жак Артюис и его милейшая жена Ивонн ждали ее в квартире на авеню Виктора Гюго на еженедельный бридж. Четвертой партнершей пригласили Машу – Марию Михайловну Родзянко. Когда-то они с Вики случайно познакомились в трамвае и с тех пор дружили. Маша работала в эмигрантском кафе «Нет», но заведение прогорело и Макарова пристроила ее в канцелярию к Артюису.

Когда решили прерваться на обед, Родзянко, покраснев, предупредила: «Простите, но я оставила ваш номер Никите Муравьеву. Если позвонит, должна буду убежать. Он сделал мне предложение, я решила ответить да…»

Вокруг заахали, заспешили поздравить с грядущим замужеством. Ивонн велела подавать на стол быстрее – дескать, перед столь серьезным делом необходимо подкрепиться. А потом поинтересовалась у Вики: «Ну а ты когда нас обрадуешь? Впрочем, не спеши. Надеюсь, «Новости светской жизни» ты уже оставила».