И тут внук заявляет:

– Дедушка, ко мне сегодня придёт Катя.

Он это для бабушки говорит, но обращается ко мне.

– Любовь, конечно, свята… – говорю я тоже вместо Сони. – Но сейчас порядок – святая святых…

Все молчат и ждут, что скажу дальше.

– Вот такая чехарда! – говорю я теперь от своего имени.

– У нас никто не болеет! – говорит строгим голосом внук.

– Вот тут пишут… – слышится голос бабушки из кухни, – час назад… увезли больного… с диагнозом ковид с соседней улицы!

– Каким боком эта улица стала для нас соседом? – говорит из своей комнаты внучка.

– Тут указано, Восьмая Текстильщиков, дом 3! – отвечает бабушка. – Указан пол больного, возраст…

– Кирпичная пятиэтажка, – спешу я вставить свою мысль. – Напротив тубдиспансера.

Все молча ждут, кто что скажет.

– Карантин, домашний режим, самоизоляция, – размышляю я. – Всё это почти военные термины! Больше похоже на военные действия, нежели игру в прятки с ковидом.

– Чаще мойте руки, – подаёт голос Соня с кухни. – Вышли на лестничную площадку, пришли – мойте руки, как следует.

Помолчав секунду, она продолжает:

– Это требование обязательное.

Тут внучка сходу вмешивается в разговор:

– Достали! – говорит она повышенным тоном из своей комнаты. – Не приближайся ни к кому! Не выходи на улицу! Дома сиди!

Думаете, как вы сказали, так и должно быть? Мы уже взрослые, имеем достаточно своего ума.

– Вчера мы с Катей гуляли на Красной площади, – говорит тут внук на этот раз спокойно. – Там полно зевак, ничего не думая гуляют. А это что?

Я думаю, тут большая доза сотрясения воздуха, чтобы усыпить нашу волю.

– Не дай бог, какая-нибудь толпа не образовалась стихийно на улице, вот чего боитесь! – говорит внучка.

– Ну, что делать, крохи мои, дорогие, – говорю я. – Наконец взрослые твёрдо поняли, что мир оказался един. Чихнули в городе Ухань – заразный плевок рассеялся по земному шару!

Мы не берём во внимание этот случай всерьёз, хотя на деле так и есть.

Вот, известный врач Рошаль назвал распространение вируса репетицией биологической войны!

Я его слова повторяю, а бабушка мне: «Типун тебе на язык!»

Это от того, что бабушка, как никто другой, не хочет войны, потому такая быстрая реакция!

– Пусть тогда разрешат нам носить кожаную шляпу с клювом, – говорит внук из своей комнаты. – Чтобы мы могли выйти на улицу, как во время чумы.

– Кожаную шляпу носило не население, а врачеватели чумной эпидемии, – отвечаю я.

– Ну да?! – подаёт голос внучка.

– Как другие страны быстро поверили в заурядность эпидемии? – задаёт себе вопрос внук, адресованный, по сути, мне.

– А как иначе? – отвечаю я. – В Ухане этот, с твоей точки зрения заурядный ковид, косил беспардонно людей налево и направо…

А это разве не доказательство?

– Ну да?! – опять встревает внучка.

– Так, в Италии умирали от ковида в феврале 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29-го, то есть, каждый день и каждую ночь!

Ковид доказал, что он сильнее человеческих страстей, с ним шутки плохи.

Я прочитал информацию о китайском докторе Ли Вэньлян, открывшем новый вирус и умершем от того же вируса.

Я подумал, что подобные случаи бывают в медицине.

Мало ли, доктор Ли Вэньлян мог сам заразиться по неосторожности, или причина его смерти совсем другая.

Узнал также, что китайцы определили все признаки ковида, как ОРВи, но пути лечения не могли найти.

К неизвестному вирусу нужен иной подход и совсем другой препарат, который человек ещё не сотворил.

За малое время эта зараза изматывает человека до изнеможения, а потом всё завершается отёком лёгких.

В нашей квартире наступает абсолютная тишина…

4. ВИЗИТ УТКОНОСА

Звонок в дверь. Я смотрю на Соню.

Думаю, кто это может быть?

Она, порывшись в карманах, находит банковскую карточку.

Потом направляется к двери.

Года два Соня расплачивается за товары картой.

Я понимаю, это Утконос привёз наш заказ.

Открывается дверь, за порогом стоит высокого роста парень и ставит пакеты с продуктами в прихожей.

Не прошло и пяти минут как прихожая заставлена большими зелёными пакетами.

Курьер Утконоса уходит.

Хочу помочь Соне, но она, указав жестом, не даёт мне приближаться к пакетам.

Синий указательный палец Сони в резиновой перчатке остаётся у меня в памяти.

Она сама занимается сортировкой продуктов, из каждого пакета вытаскивает содержимое, обрабатывает антисептиком, обтирая со всех сторон пакеты.

Потом перемещает одни на кухню, другие – в холодильник, а третьи – на балкон.

Я остаюсь всё там же, наблюдая, как идёт у Сони работа.

Неожиданно внук не выходит на вечернюю игру, которая в эти дни устанавливается у нас как новая традиция.

Все понимают, что он тоскует по Кате. Она сейчас на Алтае и тоже на карантине.

Когда он настаивал, чтобы Катя жила у нас, я сказал, что это нарушение требований карантина, поэтому нежелательно.

Защёлкнув свою дверь, внук даёт знать, что хочет остаться один.

– Раздавай кости на троих, – сказала Соня мне громче обычного. – Не будем ждать его, сейчас ему лучше побыть одному.

– Нет повода ссориться! – говорю я тоже громко.

– Только вчера всё было хорошо… – не договаривает бабушка. – Он показывает всем дурной пример, пусть отдыхает.

– До конца апреля выдержать! – говорю я. – Тогда избавимся от вируса.

– Все прогнозируют, что тяжёлые последствия сейчас в Италии, США и в Турции, – сказала Соня.

– Боюсь, это надолго, – говорю я. – Дай бог, чтобы весенний посев прошёл без вмешательства ковида.

Какие бы бедствия мы не испытывали, надо думать о хорошем и светлом деле, тогда та дорога придёт к нам!

Моя семья, тут отмолчавшись, даёт мне слушать тишину.

И это похоже на время чтения молитвы.

Из комнаты внука вдруг доносятся звуки гитары.

– Мы будем играть или нет?! – говорит на этот раз строго бабушка.

– Да-а! – отвечает внучка из своей комнаты.

– А как же?! – подаёт голос из своей комнаты внук.

Я встал приготовить круглый стол для игры.

Соня пошла на кухню, нарезать фрукты.

Мы заняли свои стулья: я напротив внука, а Соня против внучки.

Согласие на участие в игре внука облегчило нашу душу, отодвинув предчувствия долгой натянутости отношений в семье.

Игра в Руммикуб заставляла нас возвращаться к прежнему укладу.

Тем не менее, как всегда, я спрашивал то у внука, то у Сони цвета фишек.

Мой дальтонизм провоцировал их веселье, чуточку избавляя от гнёта домашнего режима.

Все трое заливались смехом, а мне было тепло на душе и без смеха.

– Дети, вы на связи с институтами? – спрашивает вдруг бабушка. – Что-то никаких щебетаний ваших не замечаю?

– Бабушка-а! – отвечает внучка раздражённо. – Сегодня был английский язык, потом история кино. В следующий понедельник лекция по экономике

5. ВОРОНЬЕ ГНЕЗДО

Пока бабушка раздаёт фишки – ждём.

Оглянувшись, я вижу, что небо застлано тучей, а потом вовсе пошёл снег такими редкими хлопьями, что каждое видно хорошо.

Мне интересно, и я, встав, подошёл к окну.

Белые лёгкие лоскутки парили в воздухе и, опустившись на асфальт, тут же таяли.

Потом превращались в чёрное пятно.

От форточки до моих ступней добрался холодный воздух.

Кашлянул, и даже пришлось натянуть носки, вывернув их на лицевую сторону.

Они тут сушились на батарее.

Ступни мои приняли их с благостным чувством.

Ветви ясеня, что растет напротив нашего окна, ещё не обрели листья.

Зелень никакая, одни прутики.

Лишь кончики ветвей отметились крохотными бутонообразными почками.

Вдруг прилетела серая ворона. Не успела сесть на чашу меж трёх ветвей ясеня, и тут же её не стало видно.