Он накрыл её ладонь своей рукой и тихонько сжал, глядя прямо ей в глаза.

– Ну, давай, колись – что произошло? – С максимальной, на какую только был способен, теплотой в голосе спросил Николай. Он улыбнулся, когда в следующую минуту Юлия, запустив пальцы обеих рук в свои густые рыжие, слегка вьющиеся волосы, резким движением откинула их назад. С детства эта её привычка показывала, что дочь на что-то решилась и что сейчас последуют или слова, или действия.

– Понимаешь, мама…, – твёрдым голосом начала она, – у неё опять плохи дела. Прошлая операция кардинально ничего не изменила. Врачи говорят – нужна повторная операция.

У Николая отлегло от сердца. Слава Богу, с дочерью всё в порядке. Хотя, какой тут порядок, когда мать больна, да ещё серьёзно. У его бывшей жены Ирины всегда были проблемы с сердцем, пока всё не закончилось стенокардией четвёртой степени. Год назад ей сделали операцию по аортокоронарному шунтированию, и вот на тебе, нужна ещё одна.

– Я так понимаю, проблема в деньгах? – Напрямую задал вопрос Николай.

– Да, папа, или жди своей очереди, или плати, – голос дочери был очень тихим, едва слышным. – Мы старались найти, где только можно, но ничего не получилось. Остаётся менять квартиру на меньшую с доплатой. Но я не уверена, спасёт ли это.

– И вот в последнюю очередь вы решили обратиться ко мне, – Николай едва сдерживал раздражение, – а могли бы с меня начать, всё-таки не посторонний человек.

– Это я решила, мама категорически против была. Но я подумала, что ты должен знать.

– Ладно, проехали, – Николай, казалось, успокоился, – так о какой сумме идёт речь?

– Сама операция, после дней семь – восемь реабилитационный период в больнице. Одним словом, от 700 000 тысяч рублей до миллиона.

Юлию наверняка удивила реакция отца. Он не выказал никакого удивления или растерянности от названной суммы. Сидел в той же позе, с тем же выражением лица, только, похоже, что-то прикидывая в голове.

– Я понимаю, сумма неподъёмная, но… – Она не договорила, так как отец поднял руку, останавливая её. Он ещё минуту молчал и, наконец, произнёс:

– Ничего с квартирой предпринимать не надо. К какому сроку нужны деньги?

– Сам понимаешь, чем раньше – тем лучше. Клиника готова маму принять хоть завтра.

– Ну, завтра точно не обещаю, а вот в течение недели-двух, думаю, управлюсь.

– Ты действительно сможешь помочь? – Юлия поздно сообразила, что эти слова можно было говорить кому угодно, только не её отцу.

Он на мгновение сжал челюсти, так что губы вытянулись в тонкую линию, и, явно преодолевая что-то в себе, процедил одно слово: "Обижаешь". Она не стала извиняться, вместо слов извинения в её больших зелёных глазах появились слёзы.

"Это, наверное, единственные слёзы ребёнка, которые могут порадовать родителя", – промелькнуло в голове у Николая.

Они ещё немного поговорили о том, о сём. Настроение дочери явно улучшилось, и это, в свою очередь, порадовало отца. Николай, в который уже раз, подумал, насколько лучше была бы его жизнь, если бы они были вместе с дочерью всегда, а не от случая к случаю. Нет никаких сомнений – они нужны друг другу. Жаль, что это невозможно.

Когда Юлия ушла, Николай некоторое время в задумчивости бродил по квартире, поглощённый нахлынувшими воспоминаниями о прежней, семейной жизни, о дочери и даже об Ирине. Что вынудило их расстаться? Внятного ответа на этот вопрос у него не было и сейчас.

"Воспоминания воспоминаниями, а проблемы-то необходимо решать насущные", – с этой мыслью Николай устроился в своём любимом кресле и предался раздумьям.

К своим пятидесяти годам ему приходилось сталкиваться с решением различных задач и проблем. Во многих вопросах, важных и не очень, он давно уже научился уверенно ориентироваться и разбираться. Иначе говоря, у него имелся достаточно богатый жизненный опыт. Но вот в торговле драгоценностями, а тем более антикварными, опыта у него не было никакого. Как человек военной закалки Николай привык, приступая к серьёзному делу, заранее и как можно тщательнее планировать свои действия. С годами стремление предусмотреть все варианты, учесть малейшие нюансы, возможные сложности и риски в нём только укрепились.

Для начала нужно было хотя бы приблизительно узнать стоимость этой вещицы. Николай встал с кресла и, подойдя к буфету, достал из небольшого выдвижного ящичка заветный предмет. С того самого дня, как Николай нашёл в подвале свёрток, всё, что он в нём обнаружил, хранилось в старинном буфете, в ящичке, который вполне можно было назвать потайным, так искусно он был замаскирован художественной резьбой. Вернувшись в кресло и поудобнее в нём устроившись, Николай с особым вниманием и интересом стал разглядывать кулон. Само собой разумеется, главная составляющая его цены – это ценность историческая. Николай уже уточнил дату рождения цесаревича Алексея, и она точно соответствовала выгравированной на обратной стороне кулона дате. Год был 1914-й. То есть, подарена была драгоценность, когда Алексею исполнилось десять лет. Совершенно очевидно было также, что две буквы КФ, хорошо читаемые в клейме с помощью увеличительного стекла, означали не что иное, как Карл Фаберже. На руку придворного мастера указывала, как считал Николай, и узнаваемая овальная форма вещицы – по сути, визитная карточка фирмы Фаберже.

"Таким образом, – размышлял Николай, – кулон, попавший мне в руки, представляет собой, безусловно, вещь очень дорогую. Однако, что же делать-то с ним дальше, где искать покупателя? Как говаривал один армейский товарищ Николая: куды бечь?" Учитывая, что это за предмет, и при каких обстоятельствах Николай стал его обладателем, существовал вариант ещё и неприятности немалые огрести в случае необдуманных шагов. Поэтому действовать необходимо было крайне осторожно.

"Наверное, – решил Николай, – самый лучший вариант – это обратиться в какой-нибудь антикварный салон, поискать там специалиста по старинным драгоценностям и историческим раритетам".

Мимо одного такого салона Николай два раза в четыре дня проходил, направляясь на работу и возвращаясь с неё. Правда, он и приблизительно не знал, на чём специализируется этот салон, он даже на витрину его никогда не смотрел. Ну, вот и появился повод узнать и посмотреть. И не только на витрину. Какое-то чувство подсказывало Николаю, что не стоит кому-либо сразу демонстрировать свой кулон. Для начала, как он решил, можно вполне обойтись фотографией. Потратив немало времени, Николай отыскал, наконец, в дебрях огромного платяного шкафа свой старенький "Полароид" с почти просроченными кассетами. Положив драгоценность на чистый лист бумаги, он сделал несколько снимков под разными ракурсами и с обеих сторон кулона. В доме не нашлось ни одного спичечного коробка, и для сравнения размеров, фотографируя, Николай положил рядом с кулоном своё обручальное кольцо. Снимки получились вполне сносные, все детали можно было чётко рассмотреть.

На часах было уже около двенадцати, когда Николай вспомнил, что должен быть сегодня в библиотеке. Анна Николаевна ещё обещала познакомить его с каким-то интересным старичком. Наскоро собравшись и не забыв прихватить с собой прочитанные книги, Николай отправился по знакомому адресу. Беспокоясь, что несколько припозднился, он решил не экономить на поездке в общественном транспорте, а поймал "левака". Меньше, чем через четверть часа Николай был на месте.

Поднимаясь по ступеням библиотеки, он вдруг отметил странное состояние, в котором пребывал, заходя в этот храм культуры. Это был его третий визит, и именно сегодня он с особой силой ощутил, что его по-настоящему тянет сюда, в эти стены. И это было продиктовано не столько стремлением получить какую-то информацию или желанием пополнить свои знания, а потребностью побыть среди людей, пообщаться с ними, может быть, лучше узнать их. Ведь и по натуре, и по образованию он был "человековед". Так что в его состоянии не было ничего странного.