Далее нас в Конёвском Доме культуры (а культура в нашем селе тесно сосуществовала с блатной романтикой и старушечьим хором «Ветеран») ждала интереснейшая развлекательная программа. Пустые бутылки и привязанные к верёвке карандаши уже ожидали своего выхода и входа на реквизитном столике рядом с бюстгальтерами размера этак седьмого. В общем, как говорится, хороший тамада и конкурсы интересные. Конкурсы, действительно, были интересные. Мне даже посчастливилось в одном из них поучаствовать, точнее, опозориться. Нет, я ни об кого не шоркалась грудью и даже не прыгала на попе на коленях усатого дяди Васи. Я просто стояла последней в ряду из пяти человек. Каждый из нас по очереди называл слово, без которого, по его мнению, брак не может быть счастливым, а тамада вручала молодоженам символ секретного ингредиента брачной кухни. После того как назвали все слова, которые хотела назвать я, подошла моя очередь. Меня охватило смущение, к горлу подступила наполовину переварившаяся селёдка под шубой, голос предательски задрожал, и я выпалила это жуткое извращенское слово «СЕКС». Ведущая расплылась в широкой металлической улыбке и, горделиво приплясывая, понесла молодым связку надутых презервативов. Чтобы избавиться от мысли, что взрослая женщина несколько минут надувала шары, которые я не могла бы даже взять в руку, мне пришлось выпить почти залпом стакан коробочного вина. Аполлон мой тоже времени зря не терял, и уже в следующем конкурсе блестяще, но не без стеснения сыграл Адама. Ева до этого момента была моей хорошей приятельницей с соседней улицы.

В разгар вечера, когда основная часть гостей билась в конвульсиях под Сердючку на деревянном танцполе, я подошла к невесте, которая наконец-то осталась одна.

– Машуня моя, как я рада за тебя! Какая ты счастливая! Я от всей души, от всего сердца поздравляю тебя, хочу, чтобы всё у вас получилось, чтобы вы жили долго и счастливо, как в сказке! – я крепко обнимала подружку и, почти крича из-за громкой музыки, тараторила ей свои нескладные пожелания.

– Спасибо, моя хорошая, – Маша благодарила меня после каждого предложения. Кажется, её уже тошнило от всех этих многочисленных однообразных поздравлений. Меня тоже уже подташнивало, но немного от другого.

Мы ещё пару минут поболтали о том, как проходит свадьба, прежде чем Маша спросила меня о моих делах – точнее, её интересовало, нашла ли я уже себе кого-нибудь.

– Угу… – довольно промычала я, отводя взгляд в потолок, на котором тускло сверкал немытый со времен установки диско-шар.

– Да ты что? Ну, наконец-то! Он городской?

Я отрицательно помотала головой, не переставая натягивать почти маниакальную улыбку.

– Он тоже приезжий? Нет?! А где ты его нашла?!

– Здесь!

– Серьёзно? Да ну нафиг. Кто? Кто он? Покажи мне его?

– А вот угадай!

Маша перебрала всех мужчин в возрасте от восемнадцати до тридцати лет, которые были на её празднике. Моего мачо она не называла, и через минуту я поняла почему.

Когда закончились имена всех присутствующих, она серьёзно на меня посмотрела и, качая головой, протянула:

– Только не он!

– Он что наркоман или свидетель Иеговы? – пыталась пошутить я.

В глубине моего разума начала пульсировать одна ужасная фраза, которую Маша тут же и озвучила:

– Он женат! Ленка, слышишь? Не смей! Я кому говорю! Ты слышишь, меня. Алё! Что молчишь?

– Да что за херня! Почему так-то? – я мгновенно протрезвела из-за ужасного, дикого, обидного разочарования.

Чудесный, весёлый праздник внезапно стих в моей голове, будто старые стены клуба рухнули, и мы, продолжая сидеть за столом, оказались посреди ноябрьской холодной ночи. Я с досадой подумала: почему мой Купидон такой придурок? Он определённо целился в кого-то ещё из минимум десяти привлекательных парней на сегодняшнем вечере, но промахнулся. Этот качок оказался слишком широким, ходил тут своими плечищами собирал чужие стрелы и женские слюни.

Кто-то резко бухнулся на стул рядом с нами, и Машино внимание переключилось на него.

Ближе к концу моего вечера (именно моего, ведь у меня всё ещё действовало своё расписание, несмотря на вроде бы уже независимую взрослую жизнь) мне снова стало радостно и празднично. Благодаря всё тому же терпкому коробочному напитку я гордо и хладнокровно приняла тот факт, что потрясающий роман с Аполлоном умер в зародыше. В какой-то момент мне показалось, что в этих забавных разновозрастных танцах под песни Михайлова и группы «Рефлекс» есть что-то манящее и, я бы сказала, заразное. Поддавшись всеобщей лихорадке, я направилась в самую гущу кордебалета. Конечно же, в эту секунду заиграла Максим со своей душераздирающей медляковой песней. Мне захотелось вернуться на место, но тут я заметила катящиеся в мою сторону яички пухленького и невысокого мужчинки. Это был друг моего несостоявшегося любовника Завранский. Он не то чтобы пригласил на танец, а буквально подхватил меня крепкими короткими ручонками и закружил в темпе значительно энергичнее мелодии. Лицо его было довольным, словно морда кота, добравшегося до трехлитровой банки сметаны.

– Какая вы удивительная! – с неподдельным, ну или тщательно отрепетированным на множестве других девушек восхищением промяукал он.

– Чем же я вас удивила?

Мне был неприятен этот разговор, но внезапно родившийся в голове план по вытягиванию нужной мне информации подсказывал, что грубить этому котяре не стоит.

– Ну, вы вся такая скромная, утончённая и очень красивая! Здесь таких больше нет, – Завранский не сводил с меня глаз, разглядывая, будто под микроскопом.

– Спасибо. А что же друг-то ваш сидит и грустит? По вас что ли, скучает, или у него очки запотели? – я кивнула в сторону красавчика, который с новой непреодолимой силой будоражил мою разбавленную винишком кровь.

– Какой ещё друг? Здесь только ты и я. Надо срочно сменить трухлявый пол ДК на мягкое сиденье моей десятки, мммууррр?

– Извините, вы не по адресу, – сказала я как отрезала и выдернула свою руку из его мышеловки: он меня изрядно разозлил.

По непонятной для меня причине, следом за всхлипываниями певицы Максим, заиграл мистер Кредо и раздался сиплый голос тамады:

– Дамы приглашают кавалеров!

Возможность пригласить мужчину на танец всегда казалась мне сомнительным удовольствием, и в этот раз я, конечно, не собиралась никого приглашать. Оказалось, в этом не было необходимости – не успев сделать и двух шагов в сторону своего места, я вновь оказалась в чьих-то сильных руках. Сильных, мускулистых, рельефных, накаченных руках – одна из которых стальной хваткой легла мне на талию значительно выше, чем могли себе позволить парни, с которыми я нередко танцевала на школьных дискотеках. Другая рука кавалера, слегка сжав, вытянула мою ладонь на уровне плеча.

– Не обращайте внимания на моего друга, он излишне самоуверен. Ему почему-то кажется, что все его хотят, – спокойно произнёс предмет моего обожания бархатным басом.

Я лишь кротко похихикала в ответ. Я не могла ничего ему сказать, и не потому, что боялась сморозить чушь, я в принципе физически не могла пошевелить языком. Казалось, и тело больше не под моим контролем, оно таяло, будто масло на ароматном хрустящем батоне.

– Меня зовут Стас, а вы, я так понимаю, Елена? – сказал он, слегка отдалившись от меня, чтобы видеть мои глаза.

– Да, – еле пошевелила губами я и покрылась мурашками.

В этот момент в нас врезалась тётя Люба, мама Маши:

– Ой, Лена, извини. Это твой молодой человек?

Я жутко смутилась и торопливо ответила:

– Нет, тёть Люб, этот мужчина женат. Мы просто танцуем.

– Жаль, вы так красиво смотритесь вместе!

Очевидно, ей хотелось сморозить ещё одну глупость, но мой танцор диско, заметив, что я смутилась, отодвинул нас в сторону.

Невероятно, но ди-джей, явно сошедший с ума или получивший от кого-то неплохие чаевые, включал медленные танцы подряд ещё раз пять. От мурашек, проникших в серое вещество, я не могла считать и вообще распознавать музыку.