Андрей снял с головы ободок. Прошло уже столько лет, а он хорошо помнил этого мальчишку. Ему и сейчас было очень стыдно. Подошла Арина, молча села рядом. Андрей сознательно перешел к негативным чувствам и эмоциям. Это ему далось не просто. Но через это нужно было пройти, чтобы его потомки имели полное представление об эмоциях людей его времени.

– Мне было тогда лет десять, – сказал он. – Это чувство стыда. В жизни я совершил много поступков, за которые мне стыдно, но этот, вроде бы не такой страшный, преследует меня до сих пор.

– А я однажды стерла файлы всей учебной группы, потому что сама не успела подготовиться. В результате задание отменили совсем, и наша группа не смогла набрать нужное количество баллов для перехода на новый уровень. А еще…

– Пока не нужно все рассказывать, – перебил ее Андрей, – теперь ты будешь испытывать угрызения совести за многие плохие поступки. Я тебя хочу научить еще кое-чему.

Андрей надел ободок сканера. Арина заняла свое место и тоже одела ободок.

Это было также одно из детских воспоминаний Андрея. Он заново пережил свою первую любовь. Это произошло еще в детском саду. Андрей уже давно решил, что пойдет именно таким путем – от самых наивных и чистых детских чувств до взрослой чувственной любви.

Это воспоминание оказалось очень приятным. Оператор сканера так и не смог понять, почему на лицах его подопечных блуждает счастливая улыбка.

Исследовательский отсек они покидали с абсолютно разным настроением. Детские воспоминания тронули в Андрее давно забытые душевные струны. На него нахлынула тоска. Тоска по Сашке, по маме с папой, по родной планете, по осенним листьям и грязи на дороге. Он хотел домой. Кому нужен этот космос, если рядом нет тех, кого он любит и ради кого живет. Он даже не заметил, как проводил Арину, и дошел до своей каюты. С большим опозданием вспомнил, что они даже не пошли ужинать.

Видимо, Арина поняла его состояние и решила дать ему возможность побыть одному. Он был ей очень благодарен за это. Андрей подошел к терминалу сервиса своего жилища и активировал меню видовых проекций. С удивлением заметил раздел двадцать первого века. Раньше его не было. Наугад выбрал один из вариантов. Через секунду он оказался в своей детской комнате. Да, это была его комната: все те же старые салатные обои, его старый самодельный стол, окно с видом на соседнюю девятиэтажку. Не было только личных вещей – игрушек и одежды, которая обычно была разбросана по комнате. Андрей прочитал пояснение в меню: «Интерьер двадцать первого века, воссоздан из воспоминаний Дорогина А.С.» Он нажал клавишу отмены. Иллюзия исчезла.

«Вот так, Андрей Сергеевич, теперь каждый желающий сможет пользоваться тем, что тебе дорого, – подумал Андрей, – ты теперь человек общественный. Что ж, пользуйтесь, потомки, надеюсь, вам это пойдет на пользу».

Он походил из угла в угол, потрогал толстый шершавый лист бегонии, улегся на кровать и воткнул в волосы заколку нейровизора. Корабельное нейровидение предложило научно-видовую программу о подводном мире Каймановых островов. Андрей не стал искать другое и «погрузился в морскую пучину».

Арина, напротив, была в хорошем расположении духа. Наконец она нашла объяснение странной привязанности к Андрею. Она чувствовала постоянную потребность в общении с ним, часто думала о нем. Теперь она знала точно – это влюбленность. Андрей наполнил ее жизнь новым смыслом. Ей очень хотелось быть таким же, как он – человеком, способным жить непрагматичными мыслями и поступками. Он многому научил ее. Да, она и раньше умела радоваться и огорчаться. Но теперь фонтан чувств переполнял ее душу.

Впервые она стояла у зеркала и рассматривала себя. Она чувствовала себя женщиной. В голове возникали странные вопросы: красива ли она, нравится ли она ему. Невольно, Арина пыталась найти внешнее сходство между собой и той маленькой девочкой, которая была в его воспоминаниях. Абсурдность такого сравнения была очевидной, но она ничего не могла с собой поделать. Все остальные проблемы отошли на второй план. Она тоже забыла про ужин. Хотелось только одного – чтобы поскорей наступил завтрашний день, и она снова будет рядом с Андреем.

8.

Генный регенератор представлял собой обычную кушетку с маленьким манипулятором в изголовье. При этом медицинский отсек был достаточно просторным. Его хозяин – врач звездолета встретил Андрея стандартной улыбкой.

– Олег Иванович,– представился он, протягивая руку.

– Андрей Сергеевич, – в тон ему ответил Андрей, – можно просто Андрей.

– Корабельного врача должны уважать, поэтому будьте любезны, называйте меня по имени и отчеству.

– Хорошо, Олег Иванович.

– Сильно удивлен, что не пришли ко мне раньше, вы плохо выглядите – синяки под глазами. Мало спите?

– Мало, – признался Андрей,– хочется как можно больше узнать, увидеть.

– Присаживайтесь, – врач жестом указал на два полупрозрачных кресла, окруженных традиционными подвесными вазонами с цветами. – Насколько мне известно, у вас еще будет достаточно времени для наполнения своего мозга. Вам нужно полноценно спать, любезный. Вы нам нужны здоровым. Знаете ли вы, как сильно влияет утомленность мозга на качество передачи сканируемых программ?

– Надеюсь, что никак не влияет, ведь это чисто физиологическая или, если хотите, механическая процедура – считывание, расшифровка, передача.

– Не совсем так, любезный, – своей манерой разговаривать доктор напоминал немолодого, умудренного опытом профессора, но выглядел он ничуть не старше Андрея, – Вы знакомы с трехкомпонентным механизмом работы памяти? Ведь именно благодаря ему вы заново переживаете уже случившиеся события, хранящиеся в долгосрочном хранилище вашего серого вещества. На стадии считывания сканер возбуждает нужные «отделы» хранилища, и они перемещаются в область промежуточной или краткосрочной памяти. Именно в момент этого перемещения сканер считывает мозговое излучение, а ваш мозг заново обрабатывает и анализирует эту информацию. Но во время считывания в краткосрочной области памяти хранится и информация о текущем физическом состоянии вашего организма. Поэтому нельзя однозначно говорить, что ваше недосыпание не влияет на качество конечного результата.

– Я не знал этого, – признался Андрей. – Буду стараться полноценно высыпаться.

– Честно говоря, я скептически относился к идее обучения эмоциям. Эмоции не знания, это всего лишь одна из реакций организма на внешнее раздражение. Я прошел две ваши программы – программу страха и его преодоления и программу удивления.

– Странный выбор, – удивился Андрей. – Я бы сказал, патологический. Сначала пугаетесь, а потом удивляетесь!

– Не иронизируйте. Это осознанный выбор. Я изучал историю Вашего времени и пришел к выводу, что нужно знать, чего бояться, и как преодолевать свой страх, – Олег Иванович сложил руки на груди. – Считаю, что в моих интересах привить именно это чувство экипажу в первую очередь. Ведь не секрет – мое поколение не знает страха, только совсем крохотный инстинкт самосохранения. Человек убегает от падающего ему на голову куска венерианского базальта только потому, что ему вложена программа поведения в таких ситуациях. К сожалению, обучающими программами предусмотрено не все. Чувство страха поможет избежать многих несчастных случаев и защитить человека от необдуманных поступков.

– Постойте, насколько я помню, чувство страха я показал на примере весьма безопасного для жизни прыжка с вышки в воду, – Андрей усмехнулся. – В моей жизни были куда более опасные эпизоды. Нужно было вспомнить что-нибудь пострашнее.

– Вот это как раз не имеет принципиального значения, если учитывать, что страх – реакция организма. Уже сейчас все десантники-разведчики, прошедшие эту программу, делают поразительные успехи в тестах на выживание.

– Что ж, рад что сумел принести хоть какую-то пользу, – Андрей прищурил глаза. – А удивление, почему удивление?

– Ну, этот выбор не был прагматичным. Я часто общаюсь с хорошо знакомой вам Ариной Николаевной. Не так давно у нас состоялся разговор с ней. Кстати, о вас. Она сильно беспокоилась о вашем здоровье, – медик внимательно посмотрел на Андрея. – Меня так позабавила ее реакция на данные вашего дистанционного диагностирования, – Олег Иванович попытался изобразить реакцию Арины. При этом он удивленно открыл рот и произнес: «Вау…!»