– Мне так неудобно. Я, наверное, вчера позволила себе лишнего. Извини, Антуан, что воспользовалась сложившимися обстоятельствами.

– Глупости! Какое неудобство? Моя сестра всегда славилась тем, что слова сами слетают с языка, обходя стороной мозг. Это не всегда плохо, Кира. Ведь, в действительности, я, как порядочный человек, просто обязан завести с тобой разговор о чём-то более серьёзном, чем ни к чему не обязывающее развлечение. Ответь, только честно, могу ли я, пусть даже в самых смелых мечтах, понимать, что у меня есть шанс заполучить в жёны столь прелестную девушку?

Кира замялась. Не потому, что не хотела выходить замуж за Антуана. Потому, что боялась с криком «да, я согласна» броситься ему на шею. Боялась, что слишком опрометчивым решением заставит семью ле Маршаль заподозрить её в небезосновательных меркантильных намерениях, и подписать брачный договор. А планы у Киры были разные, безусловно, не только на финансовое благополучие. Спугнуть такой вариант, как Антуан, было бы непростительной ошибкой.

Потянув с ответом, ещё немного времени, и дождавшись, когда Антуан начнёт сомневаться во взаимности, Кира «подсекла», и зацепила будущего жениха. По крайне мере, ей так казалось в тот момент. И дала положительный ответ, убедив ле Маршаля в серьёзных намерениях.

Одна коротенькая фраза, произнесённая в нужный момент, и в нужно месте, превратила жизнь Киры в настоящий калейдоскоп волшебных событий. Всё началось вечером того же дня с официального предложения руки и сердца. Сделано оно было со всевозможными подобающими условиями: огромные букеты цветов, свечи, кольцо с бриллиантом, и конечно, роскошный банкет в дружеской компании после.

– Замуж?! Ты там что, белены объелась? Какое замужество, доченька?! Ты же его совсем не знаешь. Только познакомились…. Я немедленно вылетаю к тебе. – Мария Мирова, в отличие от своей дочери не лишилась материнского чутья, и набрала номер телефона дочери, как раз в тот момент, когда Кира колесила по городу в процессе организации свадебной церемонии.

С момента предложения, прошёл месяц, и семья ле Маршаль настаивала на скорейшем оформлении брака. «Чтобы никто не украл такое сокровище» – именно так аргументировали такую спешку Антуан с Луизой. На что Кира лишь смущённо закатывала глаза, хотя и сама не желала идти к своему счастью длинным путём. И в тот самый момент, когда на экране мобильного телефона высветился знакомый номер, двигалась перебежками между кондитерскими в поисках идеального, по её мнению, свадебного торта. Будущий супруг, под предлогом большой загруженности предпочёл предоставить все хлопоты невесте. Хотя распорядку дня ле Маршаля мог позавидовать любой лоботряс. Такое положение дел не смутило Киру, ведь её разум был затуманен сладкой пеленой, а перед глазами так и стояла картинка из красочного свадебного каталога. К тому же, её подруга Луиза клятвенно пообещала быть помощницей во всём, и помочь организовать свадьбу «на зависть всем».

– Мама! Прекрати истерику. Что ты меня позоришь своими криками в трубку. Прохожие от меня шарахаются! Не вздумай ехать сюда, ты же своими криками распугаешь всех моих друзей, и тем более жениха. Он как увидит, что собой представляет моя мать, как представит, что я такой же стану со временем, и всё…. Поминай, как звали!

– Кирочка, девочка моя. У меня душа не на месте. Какие друзья, какой жених. Ты там без году неделя. Окстись! Так скоро дела не делаются. Я точно еду к тебе.

– Да, что же ты за человек-то такой?! Не можешь порадоваться за единственную дочь, добившуюся хоть чего-то в жизни. Или, поди, завидуешь? Отец наш явно уступает моему Антуану в любом отношении. Сиди дома, и радуйся за дочь! Глядишь, со временем в люди выбьюсь, да тебе помогать буду. У тебя же денег даже на билеты нет.

– Деньге не беда. Ради такого дела я в долг возьму. Завидую? Как ты можешь такое говорить, солнышко? Я тебя люблю больше всего в этой жизни, и просто-напросто волнуюсь. А вдруг тебя используют? Вдруг ты ему не просто так нужна? Что будет, если через год, если не раньше, он другую такую глупую девку найдёт? Не думала об этом? На что ты жить-то…. Кстати, вот же я недалёкая, самое важное забыла спросить. С работой что решила? Вышла уже?

– У-ф-ф-ф! Мама, ты хоть вдумайся, что ты говоришь. Используют? Меня? Ха-ха-ха! Очень смешно. С меня взять нечего, «как у латыша – портки, да душа». Или ты думаешь, что они хотят своё поместье променять на твою крохотную квартиру? Слов нет у меня просто. А по поводу работы, ты не волнуйся. Антуан сказал, что работа в школе меня не достойна. Да и любая другая тоже. Но если захочу в будущем самостоятельности, то он всеми силами поможет открыть мне своё дело. Так, что, у меня всё в порядке, и даже лучше. Ты не вздумай лезть в долги, перед людьми неудобно будет. За меня не волнуйся.

– Да как же тут не волноваться-то, доченька? Подозрительно всё это, неправильно как-то. Душа не спокойна у меня, с самого твоего знакомства с этой Луизой. Тьфу, даже имя произносить неприятно. Ну, это ладно. Допустим, я ошибаюсь, и перегибаю палку. Но ответь мне, Кира, чего же твой суженый, раз такой весь богатый, и важный тёщу свою будущую не приглашает? Об этом ты не задумывалась? Я, между прочим, родила для него то самое драгоценное сокровище.

– Ну, ты даёшь, мама. Неужели не понятно. Или ты не слушаешь, что я тебе говорю. Мы торопимся, всё в сжатые сроки оформляем. А визу тебе делать очень долго, могут и не дать вообще. Вдруг подумают, что брак фиктивный оформляю, чтоб сюда всех родственников перевезти. И могут ещё и меня обратно выслать. А свадьбу откладывать пока тебе визу делают не смысла, уже почти всё готово. Потом приедешь, отметим вместе.

– Нелогично как-то всё складывается, Кира. Подозрительно очень. Да, и обидно, если честно. Единственная дочь замуж всё-таки выходит. А я на другом конце земли прозябаю. Я всегда мечтала увидеть, как ты под венец идти будешь. Красивая, нарядная…. Э-х-х-х! Обидно. Этого-то, твоего Антуана родители будут. Ничего не пропустят, увидят всё своими глазами, а не в записи….

– Так вот, ты чего завелась-то, мама! Теперь всё встало на свои места. И совсем даже ты не переживаешь за свою дочь, а просто завидуешь. Мне, как успешной невесте, и родителям Антуана, потому, что они смогут побывать на свадьбе. Тебе должно быть стыдно, мама. Взрослая женщина, а ведёшь себя как ребёнок, да ещё и пытаешься мне в мыслях смуту навести. – Интонация Киры приобрела ярко выраженный оттенок осуждения. Мария в свою очередь в крайней степени возмущения и обиды, безмолвно открывала рот, словно рыба, выброшенная на берег.

– Завидую? Стыдно? Кира, да как тебе такое в голову-то взбрело? С меня хватит! Я всеми силами старалась быть хорошей матерью, воспитать тебя правильно, но, увы…. По всей видимости, я не просто плохая мать, я худшая мать, раз родная дочь так ко мне относиться. Прощай, Кира. Более я тебя не потревожу! – наконец смогла выдавить из себя Мария, и только закончив фразу, прервала звонок.

– Странная ты женщина, мама! Я более чем уверена, надолго тебя не хватит. Пару дней подуешься, потом всё осознаешь. – Кира остановилась посреди тротуара, и с недоумением уставилась на экран своего телефона. Затем расплылась в счастливой улыбке, и продолжила свой предсвадебный променад.

Но Кира ошиблась. Звонка от мамы не поступило ни через два дня, ни через неделю. И даже через месяц телефон Киры принимал множество информации, но до боли знакомый номер так и не высветился. И будь Кира менее занята счастливыми хлопотами, и бесконечными ночными посиделками с очередными «лучшими друзьями», возможно, мысль о маме и проскочила бы в голове. Но весь объём «оперативной памяти» Киры был направлен на разработку меню, расположение столов в банкетном зале, запоминание всё большего количества имён, лиц, и прочие мелочи. Которые, впрочем, оказались для Киры в тот момент гораздо важнее человека породившего её.

Мария Мирова, после последнего разговора с дочерью была в очередной раз поражена словами дочери в самое сердце. Она проплакала, гладя в окно, всю ночь на пролёт. Нет, она ни в коем случае не желала дочери ничего плохо, и не обижалась на неё. Мария винила исключительно себя за то, что Кира выросла именно такой. Мария была уверена, что приложила недостаточно усилий в воспитании дочери. Она ругала себя, в полголоса называла непутёвой матерью, и плохой домохозяйкой. Возможно, поплакав ещё немного, Мария бы успокоилась, и вернулась к позитивному настрою. Но история не терпит сослагательного наклонения. Именно в то утро из очередной командировки вернулся отец Киры, и был явно не в лучшем расположении духа.