На ум снова пришёл оставленный в моей комнате дневник сэра Реджинальда. Нужно прочесть его как можно скорее. Возможно, те самые тайные и опасные знания, которые он поручил уничтожить своей дочери, прольют свет на происходящее… И как же жаль, что в своём времени я не расспросила Майкла и Розмари об их жизни в девятнадцатом веке более подробно!

Следующая мысль потрясла меня так сильно, что я споткнулась о длинный подол платья и чуть не упала. Джеймс посмотрел на меня неодобрительно, но ничего не сказал.

У него же была жена! Тогда, в машине, Розмари говорила, что у меня нет никаких шансов, потому что он всю жизнь любил её одну! Но как это возможно, если через месяц он должен жениться на мне?

Да вот только жениться он должен был не на мне, а на мисс Барнс! Которая умерла неделю назад, неудачно упав с лошади, а вместо неё в этом теле теперь обитаю я! Должно быть, мисс Барнс должна была спокойно умереть, Джеймс остался бы холост и через какое-то время женился бы на той своей единственной любимой. Но теперь здесь я – и Джеймс остался женихом мисс Барнс.

История изменила ход. Пусть ненамного, но события уже пошли не по намеченному пути.

Возможно, я смогу тогда что-то изменить? Остановить жертвоприношения здесь и сделать так, чтобы в двадцать первом веке они не начались вовсе? Почему бы нет?

Тем временем мы закончили круг по залу, и от наполеоновских планов по изменению истории невольно пришлось отвлечься. Джеймс подвёл меня к мисс Грэм, общавшейся с двумя дамами, с безукоризненной вежливостью раскланялся с нами и удалился. Вскоре к нему подошёл Майкл, они о чём-то оживлённо заговорили. Затем Майкл весело хлопнул друга по плечу, и они вдвоём направились к каким-то своим знакомым. По дороге Джеймс над чем-то рассмеялся, доказывая, что всё же способен на живые человеческие чувства, и я покачала головой. Честное слово, будучи тёмным магом в двадцать первом веке, он проявлял ко мне – случайной знакомой – гораздо больше интереса, чем к своей невесте здесь!

– Мисс Барнс, – привёл меня в чувство сухой голос мисс Грэм. Я встрепенулась, сообразив, что позабыла поздороваться с её собеседницами. – Полагаю, вы не знакомы с миссис Панкхёрст? И с её подругой, мисс Филипс?

– Мы представлены друг другу, – чопорно проинформировала высокая, крупная девушка лет двадцати двух. Рыжеватые волосы были уложены в простой узел на затылке, а в её платье не было совершенно никаких изысков.

Я с умным видом кивнула, поскольку этой барышне точно было лучше меня известно, знакомы они с мисс Барнс или нет, а сама вопросительно посмотрела на третью женщину – худощавую брюнетку лет тридцати. Её фамилия была мне смутно знакома, причём слышала я её явно не здесь.

– Миссис Панкхёрст, это мисс Элизабет Барнс, дочь сэра Реджинальда Барнса. Мисс Барнс, это миссис Эммелин Панкхёрст.

В этот момент я наконец-то сообразила, откуда мне знакомо это имя. Это же известная суфражистка, которая была одной из первых в Англии, кто начал бороться за права женщин! Только, помнится, определённых успехов она начала достигать лишь в начале двадцатого века, до которого оставалось ещё целых пятнадцать лет…

– Вы считаете, что у женщин должно быть право голоса? – выпалила я, заинтересованно глядя на эту историческую личность.

У мисс Грэм удивлённо вытянулось лицо, зато вторая девушка одобрительно улыбнулась, из-за чего её лицо с широкими скулами стало ещё шире. В ней мне тоже вдруг почудилось что-то знакомое, но я решительно прогнала эти мысли. Мне уже во всех встречных кажется что-то знакомое, скоро дойду до того, что в какой-нибудь пожилой матроне разгляжу королеву Викторию…

– Разумеется, – с глубоким убеждением отозвалась миссис Панкхёрст. – Женщины должны обладать теми же правами, что и мужчины. И я твёрдо знаю, что рано или поздно мы этого добьёмся. К несчастью, далеко не все дамы сознают необходимость равных прав… А всё потому, что немногие получают разностороннее образование, расширяющее кругозор.

Мисс Филипс смотрела на неё влюблённым взглядом, впитывая каждое слово, и я мысленно усмехнулась. Похоже, не одной мне не нравится, что в девятнадцатом веке женщина может реализовать себя только в роли жены и матери.

– Жаль, что вы не можете остаться в Лондоне, чтобы добиться большего, – вздохнула она. – Я с вами полностью солидарна!

Эммелин только кивнула.

– Сожалею, но мы с мужем в Лондоне проездом. В скором времени мы должны будем вернуться в Манчестер.

– Надеюсь, ваши дети здоровы? – вежливо уточнила мисс Грэм, но ответить миссис Панкхёрст не успела.

Какой-то незнакомый человек средних лет подошёл к ней со спины и вежливо окликнул:

– Мисс Грэм?

Та сурово поджала губы и обернулась с явной целью высказать наглецу всё, что думает о его манере подкрадываться, но, увидев подошедшего, столь стремительно переменилась в лице, что я невольно оглянулась в поисках лакея на случай, если моя компаньонка вздумает упасть в обморок. Но мисс Грэм быстро справилась с собой, а я с интересом взглянула на подошедшего, пытаясь понять, что в нём могло вывести из равновесия человека, у которого, как мне казалось, маска строгости навсегда приросла к лицу. Но во внешности этого мужчины не наблюдалось ничего необычного: тёмные, коротко постриженные, волосы, усы, небольшая бородка. Вокруг глаз и на лбу уже протянулись небольшие морщинки. Сейчас они обозначились вполне чётко, потому что человек широко улыбнулся, явно позабавленный реакцией мисс Грэм.

– Что ты… – изумлённо начала было мисс Грэм, но прикусила язык и быстро стрельнула взглядом по сторонам, а затем вернула себе мрачный вид. – Что вы здесь делаете?

– Мисс Грэм, я надеялся, что вы окажете мне честь, составив пару в танце?

Миссис Панкхёрст и её собеседница продолжали что-то обсуждать, не обращая внимания на окружающих, и мисс Грэм позволила себе прошипеть:

– Я не танцую!

– Вы разбиваете мне сердце, – с самым трагичным видом возвестил её знакомый. Судя по лукавому огоньку в глазах, он от души забавлялся происходящим. – Мисс Грэм, клянусь вам честью, если вы откажете мне, я сегодня же появлюсь под вашими окнами с гитарой и буду распевать серенады, поставив всех ваших соседей в известность о моих чувствах к вам!

Глаза мисс Грэм стали квадратными, но на бледных впалых щеках вспыхнул предательский румянец.

– Прекратите этот балаган! – почти шёпотом воскликнула она, нервно озираясь по сторонам в поисках развесивших уши любопытных гостей, но рядом стояла только я. – Я же компаньонка! Какие ещё танцы?!

– Я не приму отказа, – категорично заявил её поклонник и, подхватив мисс Грэм под руку, устремился с ней к прочим танцующим. Та последовала за ним, причём довольно быстро прекратив сопротивление.

Ну и дела. Даже у такой сушёной воблы, как мисс Грэм, внезапно обнаружился воздыхатель. А забавно было бы посмотреть, как он исполняет серенады, а компаньонка не знает, куда деться и как объяснить сэру Перси, почему ему не дают ночью заснуть…

Пожалуй, с новыми открытиями на сегодня пора было заканчивать. От изобилия свалившихся на меня новостей голова кружилась уже по-настоящему. Давящий корсет тоже не облегчал жизнь. Музыка казалась слишком громкой, людей вокруг было слишком много, а в зале внезапно стало слишком душно. Но падать в обморок на глазах у всех гостей мне нисколько не хотелось и, собравшись с силами, я с трудом направилась к дверям.

В холле было прохладно, пусто, и мои шаги гулко отдавались от пола. Свернув в коридор, я наугад открыла одну из дверей и оказалась, по всей видимости, в библиотеке Вейлоров.

Вот только она была уже занята. При моём появлении с дивана поднялся молодой человек, читавший при свете нескольких свечей в канделябре.

– Прошу прощения за вторжение, я не хотела вас беспокоить, – выдала я заготовленную на подобный случай фразу и хотела было ретироваться, но молодой человек не позволил. Отложив книгу, он торопливо вскочил на ноги.

– Мисс Барнс! Уверяю вас, вы нисколько мне не помешали. Вы здоровы?