Властный на людях, Луиджи вел себя наедине с Эльзой совершенно иначе. Он был мягок, покорен, почти подобострастен, все время спрашивал себя, насколько ей интересно то, что говорит он, и порой почти не разбирал смысла того, что отвечала она. Она встречала его откровенные взгляды безо всякого смущения, даже как будто разворачивала себя навстречу этим взглядам, подавала себя – но и только.

Но сейчас он не думал о любви Эльзы, он думал о подозрительном типе, говорящем с немецким акцентом.

– Я собираюсь пойти в полицию, – сказал он в спину сидевшей у трюмо Эльзы.

– Да? – откликнулась она. – Зачем же?

– Мне не нравится этот субъект. Не нравится, как он смотрел на нас.

– О, дорогой.

Опять эта усмешка. Вечная усмешка.

– В конце концов, – он поднялся с тахты, – мы на грани войны, и я не желаю…

– Луиджи, – она уже стояла перед ним, облаченная в шелковый китайский халат на голое тело, почти облепленная им, – ты такой важный! Шейный платок…

Она погладила его по груди.

Его сердце учащенно билось, он почти задыхался. Он потянулся к ее груди, Эльза нежно, но уверенно отняла его руку, повлекла ее вниз и коснулась возбужденного естества.

– Ох, Эльза, – только и смог вымолвить он, прижимая ее руку, не давая отнять ее.

Она посмотрела на него серьезно и пристально. Он разжал пальцы. Рука Эльзы совершила несколько движений, и Луиджи упал головой к ее плечу.

***

На ужин подавали салат Капрезе, казончелли и телячью лопатку. На столе поблескивали несколько бутылок местного вина и кувшин с водой. Перед ужином Антонио предложил гостям по коктейлю. Луиджи и Эльза избегали смотреть друг на друга, но от сладкого вермута с красным биттером не отказались. По лестнице сбежал свежий, радушный, слегка всклокоченный иностранец.

– Я не успел представиться, – добродушно сказал он, подходя к Луиджи с поднятой в локте рукой и раскрытой ладонью, – вы Луиджи, это я помню. Я Эрих. Эрих Вальден. Коммивояжер.

Луиджи с неожиданной для себя готовностью ухватился за протянутую руку:

– Приятно наконец-то познакомиться, синьор Вальден. Вы неплохо говорите по-итальянски.

– Я из Триеста, – улыбнулся Эрих.

Луиджи почувствовал, как остатки враждебности испаряются. Эрих, все еще держа его руку в своей, перевел взгляд на Эльзу:

– Синьора?..

– Эльза Торн, – она сдержанно кивнула, – журналистка, пишу иногда для «Синема».

Луиджи невольно хмыкнул. Эльза посмотрела на него уничтожающе.

– Синьор?..

Луиджи обернулся. Перед ним стоял хозяин гостиницы, толстяк с изрядно полысевшей головой, лет пятидесяти.

– Вы Джузеппе, да? – припомнил он.

Антонио закашлялся, проходя мимо. Австриец бросил на него беглый взгляд.

– Какая честь, синьор! – засуетился хозяин. – А я тут, знаете, отъезжал… по делам. Надеюсь, Антонио все сделал…

– Антонио молодец, – улыбнулся Луиджи. – А что ваша очаровательная жена?

– Нездоровится, – толстяк вытер пот со лба. – Что-то подхватила, ваша свет…

– Так, – Луиджи сжал руку толстяка. – Это лишнее, Джузеппе. Займитесь десертом.

И перевел взгляд на Эриха, но тот уже разговаривал с Эльзой.

– Дуче, конечно, много сделал для кино, – говорила Эльза, – но не будем преувеличивать его роль. Во Франции нет Муссолини, а кинематограф есть. И опережает итальянский лет на десять.

– Мне больше нравится американский, – возразил Эрих. – Хотя на самом деле он итальянский. Кто такой Капра? Бедный сицилиец. Вы смотрели «Это случилось однажды ночью»? Милый фильм, правда?

– Забавный.

– Вы были в Америке? – он поднял глаза на Эльзу.

– Пока нет, – улыбнулась она, – смотрела в Венеции.

– Сладкие сказки, – вмешался Луиджи, присоединяясь к ним и придвигая тарелку. – Стоило бежать с Сицилии, чтобы снимать слащавые историйки про немцев и англосаксов. Это даже комично – что бы ни снимали в Голливуде, неизбежен happy end. По крайней мере, мы лишены таких ограничений. Но я согласен, итальянский кинематограф сегодня – это мертвецкая.

– Если бы ты снимал фильм, – спросила Эльза, – какой бы сюжет ты выбрал?

Эрих вопросительно поднял брови, держа в руке бутылку с «Nino Negri». Луиджи кивнул. Взял бокал. С наслаждением покатал вино на языке.

– Я бы снял фильм про обычных людей. Без фальши, без happy end, без грима.

– Обычных – это каких, дорогой? – спросила Эльза.

– Да тех же сицилийцев! Тех, кто трудится. Страдает. Рыбаков юга. Я бы снимал в хижинах, в лодках, чтобы…

Хохот прозвучал как взрыв. Луиджи вздрогнул. Даже хозяин выглянул из кладовки.

– Простите, – это хохотал Эрих, – простите, друг мой. Но это очень смешно! Вы! Про рыбаков!

Он снова расхохотался.

Эльза улыбнулась.

– Готов поспорить, – сказал Эрих, смахивая выступившие слезы, – что фильмы про красивых и богатых вам будут удаваться лучше.

Луиджи поморщился.

– Но! – Вальден заметил это и предупредительно поднял вверх палец, – при этом очень несчастных!

Луиджи смущала манера австрийца высказываться, что-то было в его откровенности не откровенное, какое-то двойное дно, издевка. Но при этом он не давал собеседнику формальной причины чувствовать себя задетым. Эльза же была непривычно молчалива, возможно, из-за случившегося недавно. При мысли об этом Луиджи почувствовал, как его лицо заливает краска. К счастью, в зале горели только свечи.

Как будто прочитав его мысли, Эльза спросила вроде бы невпопад:

– А вы, синьор Вальден, бывали в Америке?

Голубые глаза Вальдена блеснули:

– Да где я только не бывал! – и он отправил в рот кусок телятины.

– Расскажите, – Эльза поставила локти на стол, сложила руки под подбородком и уставилась на австрийца. Он почему-то закашлялся. Луиджи вопросительно поднял руку над его спиной, но Вальден энергично замотал головой.

– Вот, кстати, американцы едят очень рационально, – сказал он, прокашлявшись, – как на конвейере. Бифштекс съедают за десять минут.

– Бифштекс. Интересно, – разочарованно сказала Эльза. Луиджи снова почувствовал прилив желания.

– В самом деле, Эрих, – поддержал он Эльзу. – Вы иностранец, путешественник, наверняка у вас куча историй.

– Господа, я простой коммивояжер, – шутливо поднял руки вверх Вальден, – что я могу вам рассказать? Сколько стоит зафрахтовать судно в Перу? Товары, которыми я занимаюсь, достаточно специфичны. Это… это не предметы гардероба, это в основном, знаете, руда, полотно, металлы. Здесь я по причине того, что мы открываем филиал фирмы в Милане.

– А как называется фирма? – небрежно спросила Эльза.

– «Трансмаре», – быстро ответил Эрих. – Довольно известная фирма. А я лишь мелкая деталь.

К Луиджи вернулась его паранойя. Он щелкнул пальцами, Антонио принес пепельницу и огонь.

– Скажите, Эрих, как у вас восприняли аншлюс? Вы были в Австрии в это время?

– Нет, к счастью, я был в отъезде, – улыбнулся Вальден. – Но все и без меня прошло хорошо!

– А где вы были? – спросила Эльза.

– Дорогая, мы как будто его допрашиваем! – рассмеялся Луиджи.

– Ммм… Кажется, я был в Мадриде, – задумчиво протянул Вальден. – И в хорошей компании. Мы играли в карты сутками, засыпали прямо там. Много пили. Много…

– Ясно, – улыбнулась Эльза.

– Знаете, – развеселился австриец, – в Испании сейчас, говорят, если за картами сидят четыре человека, то трое из них шпионы!

– А четвертый? – поддержал шутку Луиджи.

– А четвертый агент Ее Величества.

Эльза расхохоталась.

Антонио подал десерт.

Луиджи мимоходом взглянул на него и отметил, что мальчику явно нездоровится – лоб покрыт испариной, глаза бегают. Что-то здесь было не так. Сильно не так.

***

– Что с тобой опять?

Джузеппе говорил раздраженно. После неудачной поездки в Милан меньше всего ему хотелось выяснять отношения с женой. Теперь он пытался угадать по позе лежащей в постели Джованны, насколько и чем именно она расстроена на этот раз. То, что он проиграл деньги, отложенные на покупку виноградника, она еще не знала. Тогда что? Джованна отвернула лицо и сказала в стену: