– Итак?

Вместо ответа гость потянулся куда-то за спину и, подтащив к себе поближе портфель, в отличие от обуви потрепанный и заведомо дешевый, извлек из него какие-то бумаги:

– Прочтите.

Поставив чашку на стол, я взял бумаги и принялся их бегло просматривать. И то, что в них было, меня совершенно не обрадовало. Чем дальше я листал, тем понятнее становилась наглость, с которой гость себя вел, – несомненно, я был у него на крючке. Фактов, содержащихся в этой папочке, с лихвой хватало, чтобы засадить меня за решетку на добрый десяток лет или даже больше. При этом, могу поклясться, кое-каких из содержащихся в ней сведений не мог знать никто из ныне живущих. Это меня несколько смутило. Однако, не подавая вида, я небрежно отбросил бумаги на стол и вновь взял в руки чашку.

– Я давно за вами наблюдаю, – разглядывая меня исподлобья, мягко сказал гость.

– У судьи возникнет законный вопрос: почему в таком случае вы не пресекли мою, якобы незаконную, деятельность раньше? Молодой человек, не стоит думать, что меня легко купить на эту пустышку. – Я кивнул в сторону бумаг. – Тут нет ни одного прямого доказательства, да и косвенные не выдерживают никакой критики. Я работаю честно, и бояться мне нечего. А теперь прошу меня больше не отвлекать.

На губах следователя заиграла улыбка сожаления. Он поднялся с моего кресла, подошел вплотную ко мне и на ухо тихонько произнес:

– Я зайду к вам в течение нескольких ближайших дней.

– Что ж… Если желаете зря потратить ваше казенное время… – холодно проговорил я, не поворачивая головы, сделав акцент на слове «казенное».

Как только за посетителем закрылась дверь, я просто рухнул в свое кресло. Минут сорок ушло на более внимательное изучение бумаг, так и оставшихся лежать на столе. Все было более чем серьезно, и следователю, как и мне, это было известно. Очевидно, что он оставил меня мариноваться в своих мыслях лишь для того, чтобы при следующей встрече я был более сговорчивым.

Первой моей панической мыслью после осознания всей глубины той ямы, в которую я угодил, было желание максимально быстро и как можно дальше улететь. Правда, от этого намерения пришлось сразу же отказаться: при первой же попытке воплотить это в жизнь меня бы сразу же спеленали. А так у меня еще был шанс.

Собрав мысли воедино, я вызвал своего начальника охраны, а когда тот вошел, молча вручил ему листок, на котором написал просьбу немедленно проверить все наши помещения на «жучки» и скрытые камеры. Пробежав бумагу глазами, начальник кивнул и тут же вышел. Часом позже, пережив форменный обыск кабинета, затронувший даже внутренности моего кресла, я увидел своего подчиненного снова.

– Все чисто, Максим Сергеевич. Сейчас дополнительно проверяем компьютеры и хранилища, но сдается мне, что результат будет тот же.

Я с закрытыми глазами молча выслушал доклад.

– Нужно усилить вашу охрану? Или, может, эвакуировать вас в безопасное место?

– Сбежать предлагаешь? – так же продолжая смотреть в сторону, спросил я. – Нет. Ничего не нужно. Спасибо.

Начальник охраны вышел. Звук закрываемой им двери вывел меня из состояния задумчивости. Я пришел к выводу, что у меня сейчас недостаточно данных для принятия каких бы то ни было решений, а значит, лучшее, что можно предпринять, – это продолжать действовать так, словно ничего не произошло. Весь остаток дня я так и делал.

Вопреки моим ожиданиям, господин Григорьев не появился ни на следующий день, ни в течение всей рабочей недели. Надеждой, что он отстал от меня навсегда, я себя не тешил, так что, когда во время моего обычного воскресного посещения тира рядом со мной раздался знакомый голос, мне стало даже как-то спокойнее.

– Здравствуйте, Максим Сергеевич. Рад вас видеть снова.

– Не могу сказать, что это взаимно, – проговорил я, продолжая целиться из своей двуствольной «Беретты» в мишень. – Разве мы не завершили наш разговор в прошлый раз?

– О нет! Что вы!

Я выстрелил дуплетом и, не проверяя точности попадания, повернулся к Григорьеву.

– Михаил? Я же правильно помню? – Он утвердительно кивнул. – Ну чего вы от меня хотите? Только не надо лукавить. Если бы у вас в планах было заставить меня отвечать по закону, вы бы действовали совсем не так. Чего вы хотите?

Его извечная улыбка стала чуточку лукавее. Он быстро осмотрелся и коротко ответил:

– Деньги.

По тому, как он это произнес, я понял, что опасаться микрофона в его одежде не стоит и можно говорить более-менее свободно. Кроме того, беспрерывный грохот выстрелов должен был служить отличной защитой от посторонних ушей.

– Все так просто? А почему с меня? Ведь у меня не крутится по-настоящему больших денег, я же всего лишь юрист.

– Так-то оно так… Да вот только вы чертовски хороший юрист. С баснословными гонорарами, да к тому же еще и нечистоплотный. Поверьте, именно вы способны меня удовлетворить.

Я пожал плечами и, переломив ружье, принялся вынимать стреляные гильзы.

– Мне даже интересно: как именно?

– Вы, к примеру, можете собрать деньги со своих клиентов. Они ведь больше вас заинтересованы сохранить свои тайны, – коротко ответил он.

От удивления у меня даже рот открылся и довольно долгое время не получалось найти подходящего ответа.

– Да ты, вообще, в своем уме, Григорьев? Это ж мой верный конец! Представляешь, что будет, когда я скажу своим клиентам, что не смог сохранить конфиденциальность? Это просто невозможно!

Вместо ответа он протянул мне салфетку с написанной на ней суммой. Видимо, мои глаза округлились еще больше.

– Мне все равно, что с вами будет, – сделав ударение на слове «вами», отчетливо произнес он. – Если не хотите в тюрьму, включите голову. А даже если вы и вся ваша контора перестанете существовать, от этого только польза будет. Пробовать сбежать не советую. – Говоря это, он как-то недобро улыбался. – У меня всё. Даю ровно месяц.

И он ушел, оставив меня в состоянии шока.

Естественно, я узнал всю подноготную этого полоумного вымогателя. Но как бы глубоко я ни копал, найти его ахиллесову пяту не получалось. Среди моих многочисленных связей не нашлось той, которая смогла бы оказать на него влияние. Не берусь судить, в силу каких обстоятельств, но он был совершенно недосягаем. Выяснив это, я уже готов был явиться с повинной и постараться выторговать свободу, сдав с потрохами этого господина Григорьева. Но чем больше я о нем узнавал, тем неосуществимей становился и этот план. Следователя просто невозможно было заподозрить хоть в чем-то, кроме ношения дорогих туфель, что, естественно, законом не запрещалось. Его биография была кристально чистой. Ни собственности (он даже действительно жил в ведомственном общежитии), ни родственников, ни друзей, внезапно разбогатевших за время его служебной деятельности. Можете быть спокойны, уж я-то проверил все на совесть. При таком раскладе мой план был обречен на провал, ведь никаких доказательств у меня не было. Как не было и надежды, что он подставится при получении денег.

С другой стороны, не мог я воспользоваться и его «советом» собирать откуп со своих клиентов по одной, но весьма значительной причине: меня бы просто-напросто закопали – в буквальном смысле слова. Впрочем, точно такой же конец меня ожидал и в случае, если делу дадут официальный ход. Тогда я бы потянул за собой слишком длинную вереницу серьезных людей, для которых самым очевидным выходом было бы просто навсегда избавиться от меня.

Ситуация складывалась какая-то уж совсем безвыходная, так что мне ничего не оставалось делать, как пренебречь предостережением относительно попытки сбежать. Первый порыв взять руки в ноги возник по истечении первой недели после разговора в тире. Именно тогда стала полностью очевидна невозможность выпутаться из этой истории живым. Я уже даже сумку упаковал, сел в машину, чтобы ехать в аэропорт, но в последний момент передумал. «Какого черта? – сказал я себе. – Нужно подготовиться получше!»

И я взялся за подготовку. Первым делом я продал свою фирму. Получилось за копейки, зато быстро. Покончив с бизнесом, я принялся за все остальное. В итоге за два дня до окончания отпущенного мне срока у меня во владении ничего не осталось: ни машин, ни квартир, ни дома. Правда, появилась приличная сумма (к слову сказать, только четверть того, что требовал Григорьев, но за такой короткий срок продать дороже было попросту нереально) да паспорт гражданина Греции на чужое имя. Я от души надеялся, что об этом приобретении никому не стало известно. Иначе все мои усилия рисковали оказаться напрасными.