Мы обошли дом молча. Задний двор упирался в лес, в вековую тёмно-зелёную стену под серыми облаками. Сумрак внутри резко контрастировал с открытым пространством за домом и запущенным простором газона. Дорожки также местами пробивала зелень, но даже в ней я увидел пятно камня, отличного от всех прочих. Хозяйка дома только кивнула в его сторону.
- Это теперь мой муж. - сказала она ровно и сделала глоток. - Тот человек, которого я обнимала с первого дня свадьбы. Он попросил меня похоронить его здесь. Отчётливо помню сырость и холод грязи. Как земля стучала о крышку гроба.
Всё-таки я поспешил со странностями и выводами. Поморщился и ударил ладонью по шее. Посмотрел, как прибитый слепень упал на землю. Её сухой запах так и бил в нос, поднятый ветром. Давняя могила наводила на обязательные и неприятные мысли. Смерть подозреваемого требовала рутины: перезахоронения, отработки совпадений, явно выбивающих специалиста из периода подготовки к преступлениям. Жена покойного без слов ушла обратно, задолго до приезда вызванного автомобиля и звонков. Поэтому я, воплощение удивления и зависания, стоял какое-то время один. Запросы на анализ данных ничего не выдавали. Оставалось моргать и собираться с мыслями. Что здесь к чему?
2.1. Безмозглые зомби.
Мой комикс по мотивам реальности собирается давно. Я, Таня, вижу таким мир с детства. Как пошла, как встала с коляски. Насколько помню своё детство. Немного обрывочное, но светлое.
Видеть меня учили и переучивали родные. Менять точки зрения, смотреть с разных сторон сразу. Делиться пережитым. Но в последнее время я одна и смотрю по сторонам. Потому всё глубже лучи проникают в зеркала памяти внутри. Поэтому из слоёв собирается комикс. Я учусь, он становится сложнее, меняет глубину и текст. С каждым днём я чувствую и могу больше. Картинки получаются понятнее и ярче. Я чуть меняю угол зрения. Наклоняю голову, меняю диапазоны, и перекидываю мышление. Постоянно. Слышу и вижу больше.
Моя прогулка - книга, тренировка и новости. Дыхание, ходьба и расслабление. Сочетание отдыха с игрой и работой. Я иду, слышу гомон листьев и крики птиц. Дышу глубже и вспоминаю внутри музыку. Пропускаю через себя ритм. Чувствую, как радуется жизни тело. Как ритмично ноги ведут до дома знакомой дорогой. И как незнакомец сгибается за поворотом. Опираясь о стену рукой, вытягивается дугой на солнце.
Через футболку, мокрую от пота, проступают позвонки. Тело вздрагивает и покачивается. Отчего я не спешу подходить и негромко окрикиваю молодого человека вне досягаемости. Делаю в тишине два шага и заставляю себя протянуть руки. Внутри от скепсиса и сожаления скребут кошки. Но и бросать человека не хочется. Хотя лёгкие нотки напитков пробиваются сквозь марево пота.
Стоило коснуться головы, как мужчина затрясся. И чувство передаётся мне. Я вижу, как жесточайше рассыпаются переплетения ветвей разума внутри отравленной черепной коробки. Разительная деградация мозга придаёт пьянству вусмерть буквальное значение. Остатки личности распадаются, словно грани разума настойчиво возят об асфальт, придавливая к нему с остервенением. От такого начинает кружиться голова и дрожит живот, а содержимое спешно подпирает, подбирается к горлу.
Но в тряске молодой человек опережает меня. С характерным звуком его выворачивает, несколько раз. Изрыгая слова с мерзким запахом исторгнутой пищи, он мямлит и растягивать гласные:
- Что тебе надо? Отвали от меня.
Отталкивает и идёт мимо. Я сама толком ничего не успеваю сказать. Он исчезает за поворотом, чтобы затеряться в компании товарищей. Те же красные лица с синяками и грубой шкуркой вместо кожи. Слышны те же тягучие тошнотворные мотивы. Как раз в этот момент я отряхиваюсь и стараюсь вспомнить, куда шла. И думаю: в какой момент люди переходят в массу? Сколько раз уходила я? Есть ли возможность перевести в действия вопросы? Им нет числа и имени.
Я вижу этого человека в очереди в аптеке. Узнаю по запаху и по характерным покупкам. Я вижу этого человека на улице, когда крики и попрошайничество с грубым лицом и неповоротливым языком отвлекают внимание. Я слышу его в кругу товарищей, пока он не исчезает навсегда. Обезличенный, стёртый заранее. Пугающий своей упущенностью, безмозглый зомби. В безмолвной массе.
Смерть при жизни. Кто может позволить себе такое?
1.2. Второе знакомство
В тот день было уже холоднее. За волокитой время протянулось чередой серых облаков. Люди под ними стояли вокруг дыры в земле. По ней от собравшихся шли длинные тени. Комья падали с негромким звуком, ноги мёрзли в грязи поверх промёрзшего слоя. Я инициировал перенос не в самую приятную погоду. Подогрев ботинок спасал от холода, но оттенки налипшей грязи я рассматривал без утешения.
Погребение останков оказалось немноголюдным. Всего несколько человек решили проститься с тем, что вдова считала прахом покойного. Виновница не посчитала нужным хоронить мужа второй раз. Поэтому некому было задавать вопросы. Задействовать служебные мощности и готовить новые отчёты не хотелось. Действия мои шли по той серой зоне, в которой любая лишняя документация чревата неприятными объяснениями. Отчего я задействовал только личные гаджеты и собственную сеть. Большее пока и не требовалось. Наблюдать, смотреть и стараться найти объяснение странностями.
По схожим чертам лица я предположил, что приехали только родственники. Во втором ряду, похоже, стояла дочь, которую удалось узнать по проекции. Чертами лица она напоминала обоих родителей, движениями походила на мать. Мне не нравились вопросы на морозе, поэтому я шустро искал другие варианты. Как бы мне не хотелось отправиться домой, я всё-таки заставил себя признать очевидные вещи. Девушка оставалась последней ниточкой в довольно запутанной ситуации. Поэтому стоило дождаться, извиниться и представиться, попросить о разговоре и предложить ближайшее удобное место. С горячим чаем и нейтральной обстановкой. Могло сработать, т.к. прощание всё же оставалось формальным переносом. С этими мыслями я разглядывал соседние могилы. С теми же мотивами я поспешил нагнать уходящих.
- Простите, но только вы можете мне помочь. - начал я, заказав крепкий чай. - Опыт вашего отца включал широкий спектр работ. Может вы подскажите: сохранились ли архивы или номера коллег? К кому мне лучше обратиться?
Витражные окна заведения казались тусклыми, но непривычно цветными. Девушка напротив смотрела на меня грустными кофейными глазами, не отрываясь. Она выдерживала внимание чуть дольше ожидаемого. Русые волосы спадали с обеих сторон волнами. Совсем тёмные при тусклом освещении.
