Александр Мурзаев. Автор экспериментальной прозы, родившийся и живущий с 1989 г. в городе Комсомольск-на-Амуре. Образование высшее психологическое, по призванию – деятель независимого искусства.

Книга, которую Вы держите в глазах, не для детей и далеко не для всех взрослых, хоть в ней нет ничего страшнее, происходящего в реальности. Ей предшествовали многие опыты: от поэзии и драматургии до прозаических форм, в разные по тяжести и осознанности периоды жизни.

Произведение является глитч-повестью, абсурдистикой глобального масштаба, ни на что не претендующей. История основана на нереальных событиях. Автор не несёт ответственности за игру ассоциативного мышления читателя: «Да-да, не нравится, идите дальше, не задерживайте очередь». Ну, вы поняли: «Да поняли-поняли они, не дураки, надеюсь».

Внимание! В тексте присутствуют эротические сцены, насилие, ненормативная лексика и ситуации, выходящие за рамки приличия.

Книга могла выйти три года назад, но вышла именно сейчас, чтобы её больше поняли. Но, кажется, надо было подождать ещё десять лет.

Приятного чтения! Будьте свободны.

18+

Пробуждение началось как обычно. Деконструкция жизни – это ощущалось, как никогда; не позавчерашними часами и вчерашними минутами, а секундами. Время сжималось, я вместе с ним: мой «идеальный штормик».

Потрескавшиеся краснотой глаза в пыльном зеркале, которым, оставшееся «Я», несколько раз задало вопрос: «Кто этот человек – никто его раньше не видел?». Всё по канонам психоанализа, в этот раз не «по-Голливудски», а по-настоящему, ментально трезво, хоть и с похмельным рассудком. А возможно, наоборот, с прояснением отделов, спящих синтетическим сном под грузом тупикового быта. Ответ казался ближе истины.

Я не проводил привычных ритуалов по самоутверждению – сразу пошёл на улицу. Во двор, для начала; лучше бы этого не делал… Кромешная тишина и никого в полном «ничто». Одна судорожно-кричащая мысль: «Я не хочу быть в таком мире! Не хочу, чтобы мир был таким» – плавное её угасание, а в ответ – ржаво-скрипящие качели; откуда? Прощальное дуновение невыносимо тяжёлого ветерка? Или я пару раз качнулся на ней, мысленно, визуально-ностальгически? Стоп!

Никогда не любил качели, ни в каких проявлениях, хоть моя жизнь и не отличалась пологостью. Деперсонализация? Не думаю. Пора возвращаться; куда? Я и не выходил, а стою на балконе. А может, уже ушёл достаточно далеко? Хорошо, что в золотом сейфе, под сломанным видеомагнитофоном, заваленным кассетами в перепутанных коробках, хранился пистолет – настоящий, заряженный, с разрешением. Почему бы нет? День курка! Депрессия – не моя профессия. Надо брать от жизни всё. Время охоты началось; ни один таракан не проскочит! Забавно, в своей кухне я готов перебить всю посуду и мебель, гоняясь за одним тараканом: и не убить его в итоге. Увидев же их хоть сотню в подъезде, краем глаза не пошевельну: даже пожелаю им «хорошего вечера». Вот оно – чувство собственности! Я типичный отпрыск капитализма… Что там по телевизору?

Ирония, «зомбоящик», как его называет прогрессивная молодёжь – единственное, что наполняло мою квартиру жизнью. И вот, в секунды экзистенциального отчаяния вновь обращаюсь к его экрану. Опять ток-шок: пятеро незнакомцев вокруг стула, на который должны садиться по очереди, рассказывая, что их привело к попытке суицида? Ммм, занимательно…

– Здравствуйте, я Болт.

– Привет, Болт! – трогательно хором.

– В последнее время меня раздражали телефонные звонки, нарушающие сон. Спал чаще всего днём. В то же время, они – единственное, что придавало стимул к жизни; вдохновляло бороться с гравитацией, двигаться, подниматься! Но, – драматичная пауза, – связь! Её качество настолько ущербное, что разговоры обрывались, не успев начаться. Реклама операторов нагло врёт! Это погружало в смятение и ярость. Потеря сна и мотива борьбы с диваном. Что мне оставалось? – плачет. – Теперь смысл моих восстаний – поиск стабильных зон для соединения в комнате. Нашлась одна точка возле окна…

Следующая сцена после рекламы: Болт валяется, как уж, на полу, его скручивают полайсменты под аплодисменты зрителей в студии. Он вырывается диким зверем, крича так, что доносилось во все уголки Вселенной: «Пошли на хуй! Как же вы заебали своей тупостью!». По словам экспертов из следующего аналитического шоу: «Болта ожидаемо никто больше не видел – ни на экране, ни в жизни»; добавив, что скоро система видеонаблюдения «Оруэлл-Сити» минимизирует риски и опасность… Вау! У мордоровцев появилось чувство юмора с налёТИКОМ самоиронии, но, как говорит наш агент по «инфоотдаче»: до «такта» им, как задницей ползком до Марса; и мы великодушно не будем это комментировать.

Как меня зовут? Не всему можно дать имя. Главный ли я герой? Нет, я не герой, а консультант по всем известным багам в системе, обслуживающий фирму, которую противно и стыдно называть… Научный интерес: «уберут» ли меня как индивидуума, о многом догадывающимся? С одной единицей сложнее провести рокировку, чем с большими числами; чем больше система, тем чаще и грубее в ней ошибки.

В квартире вырубили свет. Вовремя. Я приставил острое, как игла, горячее дуло к холодной, онемевшей голове, и. Потерял сознание. Последнее, что помню – не успел нажать на курок, стон незнакомой девушки, звуки разбивающегося зеркала; необъятный духовный шок, незначительный на фоне рябящих стен, издающих вопль. Все рациональные цепочки выпадают. Что тут можно утверждать… Этот новый мир подозрительно похож на старый, только хуже.

Запись номер стёрт. Медленно просыпался в течение дня. Утро – понятие растяжимое. Скрип кровати у соседей – громче ревущих истребителей, танцующих над жилым сектором. Корпус принадлежит фирме, где который год заканчиваю стажировку в отделе «Суггестии и сказочных императивов», поэтому здесь обнулили соблюдение прав жильцов на допускаемый уровень децибел; и скоро проведут испытания «Массового чипирования». Догадываюсь, это вызовет недовольство. Через две недели об этом забудут. Один плюс: ощущение сопряжения немного понизит чувство одиночества и гражданского вакуума.

Ненавижу абстракцию за уход от реальности, но люблю за приближение к сути. Так вот, утро у меня начинается с очень крепкого и мазохистского кофе; наматываю ленты новостей в соцсети, сквозь страх и раздражение делаю репосты неудобных для «Генеральных фирм» записей. Почему страх? Набирают обороты репрессивные установки. Зачем это делаю? Борьба со страхом не даёт сознанию забетонироваться. О высоких чувствах речи не идёт – важно не отключиться от реальности; кому я буду нужен с капсулами страз в глазах из розового стекла, когда дело коснётся полномасштабной войны за правду?

Фирма на грани общественного сомнения. Бюджетники обезумели – за людей не считают тех, у кого нет денег: «Мы не подаём бедным, они сами виноваты» – а богатым подаёте? Чинпопники потеряли страх – за деньги налогоплательщиков организовывают вырубки лесов под видом «санитарных», чтобы тайно продавать «китайским партнёрам». Заслуженные цирки в бессрочном простое: тигров кормят дрессировщиками. Институты «поддержания стабильности» входят в фазу пассивной агонии. Через километры бюрократии, нуждающимся во время пандемии раздают «репродукты»: голодному показывают картинку с едой, связывая ему руки и рот. Независимые СМИ выгоняют с телевидения, или переманивают на «федеральную кормушку».

Профессор Крант Ы, учёный-историк, ещё в октябре 2051 года предупреждал о «Глобальном обломе». У меня на полке сохранилась одна его книга – «Не напрягайся, пацанчик», то самое, классическое издание: пустая обложка, 2000 чистых страниц, на 1993 стр. мелким шрифтом от руки надпись «Всё тщетно». Шедевр! Не знаю, осталась ли она в школьной программе; кажется, её заменили на «Курс по “Гриффинам”»; смело, но при всём уважении, это контрпродуктивная акселерация.