После непродолжительного молчания, бунтовщик не находил нужных слов, и вся эта «эпопея» заканчивалась… снова.
–
Я не знаю – ответил сдавленный голос.
Такой порыв лидера, усмирил и прижал его, ноты явного сомнения и пессимистичного настроя исчезли. Лишь чувство будто он врастал в стены начало медленно тревожить его. Хотя до конца он так и не понял так ли это.
Не смотря на «победу» Мавр и сам сомневался в правильности своего решения, да и решений всех своих в целом. Он помнил глаза отчаявшихся снаружи, что ждут добрую весть, о нашедшемся чуде, все верят, что оно приведет их в лучший из миров. Там за кровавыми облаками, явно есть что-то лучшее, чем на этой земле.
Стены вновь задрожали, а то, что он сказал в прошлом, внезапно ветром обернулось и умчалось прочь, а ведь много времени и не прошло, или наоборот прошло, после этого эксцесса.
Как бы то ни было небольшой отряд двинулся дальше, разрывая паутину прошлого, одержимые лихой идеей своего самоизбранного командира и огню, что вёл их за собой. Мавр помнил обрывки своей цели, что он хотел найти нового «родившегося» или, что лучше, увидеть процесс «рождения», однако, чтобы это дало, было пока не ясно. Странно, что в одночасье его мысли стали иметь барьер. Он не мог переступить его так, чтобы остальные участники не слышали этого полнейшего провала. Все звуки были покрыты инеем, а дыхание окутано льдом, всё прошлое стиралось и это было заметно.
Возможно, после того как рассеется иллюзия, наложенная на таинство внедрения, и все воочию увидят сам процесс «рождения» всё изменится, изменится полное восприятие этого мира. И тогда это и будет, Единственный аргумент на грязные выпады опустошенных; чистые доводы, что будут бить им в ответ на их гнусные изречения и насмешки.
Разбитое зеркало, стоящее неподалеку, вросшее пылью в пол, отчетливо давало понять им, что всё имеет конец, но только не здесь, начав собираться по-новому и через некоторое время вновь рассыпаясь с глухим, характерным звуком, что был синонимичен крику непонимания и полного обескураживания от всего происходящего.
По мере своего продвижения, хотя они и не понимали особо движутся они или нет (каждый делал свои собственные отметки на стенах, однако после небольшого промежутка времени все они пропадали, а потом вновь появлялись только в другом месте месте) свет впереди становился все ярче и ярче. Вдруг они увидели яркое свечение. Такого никогда еще не было даже воздух здесь начал переливаться! Красный, белый, синий так и струились где – то впереди. Это были шары, представляющие из себя сгустки сферической энергии, что пестрели невероятной и приятной гаммой. Именно ею они манили и завораживали шествующих. Даже из далека, каждый в них видел что-то свое, что-то особенно личное и неприкасаемое, что отдаёт особенным запахом оттуда, где всё ещё не забылись их судьбы. Это были такие вытянутые в разные стороны, с ручками и ножками – червячки, что ползут туда, где их быть не должно, и радужное объятие окутывало их с головой под видом беспечности, и слезы наворачивались на их глазах, а после застывали в виде сталактитов, при этом бездушно карябая общие своды мироздания.
Между тем всё стало несоизмеримым. Пропорции (хотя это место никогда не являлось эталоном пропорциональности) стали искажаться и даже воздух будто наполнился геометрическими частицами.
Никто и никогда не встречался лицом к лицу с архитекторами этих безумных мест. Даже оно само, наверно, уже забыло, своего создателя. Как бы не было хорошо прошлое сейчас было не до него, ведь сжатие вновь начало искривлять каналы. Каждый сантиметр начал медленно, планомерно давить на группу, путём объединения во едино потолка с полом. С каждым новым погружением проход становился всё меньше и меньше. Через ещё несколько ударов туннель начал сам себя поглощать. Он не желал хоть на немного прекратить своё самобичевание. Вокруг была иллюзия из – за которой стирались границы и мхи, разницы между правдой и ложью, добром и злом и наконец образовывалось нечто.
– Я чувствую, мы рядом! – Прокричал Мавр.
Забавно, но никто даже не повел ухом после таких громких заявлений лидера. Дыхание у всех участилось, и каждая клеточка стала пылать внутри призрачных тел
Сон ли это или нет?
– Да, я чувствую, ты прав – немного насмешливо прошептал Ник, а следом за ним его настрой подхватила и оставшаяся пара. Один правда издал лишь зажёванный звук, но и этого было достаточно, чтоб понять, что он имеет ввиду. Былые стены исчезли, возможно они даже вывернулись на изнанку, когда стали сужаться, дабы коснуться друг к другу; при этом не замечая путников, что находились между ними. Всё это место изменилось в один миг. Гонг начал бить от куда-то и шары впереди закружились резвее. Вся эта вакханалия напоминала какое-то представление, и оно было явно не про жизнь.
Отводя взор от блуждающих огней, они увидели, что зарубки, которые были оставлены когда-то на стенах, вновь проявились на новых местах. Миллионы разноцветных слов, вся округа была покрыта ими. Началось частное волнение. Все изгибы начали сужаться, образуя небольшой проход – дырку впереди, так что путникам пришлось вставать на колени, чтоб проползти дальше. И сразу, словно по щелчку, исчез свет, лишь лампада осталась, вновь, на страже от беснующейся тьмы. От пола до потолка – зарубки, зарубки, зарубки… и голоса. У них за спиной раздались голоса! Резкие шаги у них за спиной, будто бежит со всех ног кто-то.
Что ты хочешь сказать… мы связаны…ВЫ связаны… Каждый услышав эти слова впал в ужас. Каждый почувствовал СЛОВО, на своей спине, своей кожей, в своих мыслях. Оно встало комом в горле, одновременно замуровав их на одном месте.
– Это совсем не хорошо – сказал Ли, что шел вторым. – Разве мы должны… то есть мы можем наткнуться в один миг на самих себя? Мавр, я не знаю, что ты думаешь, но мне не по себе. Это место словно натравило нас на самих себя же, ещё и эти стены…
– И так уже на коленях ползем в неизвестность, надеясь, что в огнях отыскать что – то – подхватил Нил.
ВЫ связаны…не уползайте, постойте, нам нужно дать шанс – простонали уже несколько голосов. Те двое или трое, что говорили точно позади, были они же сами. Сложно передать словами ужас, что возник в группе; этот ужас заключался в том, чтоб не остаться здесь, чтобы точно не сродниться с этим местом на века, а для этого сейчас нужно просто ускоренно ползти к огням, что были впереди, это был единственный вариант. В чёрных глазах каждого они так красиво трепыхались на высоте, так величественно и непринужденно манили и очаровывали, что всем было ясно, без лишних слов, что надо делать, куда надо двигаться.
В этой неожиданной, напряжённой обстановке воцарилось полное молчание. Теперь лишь оно только было окрашено в терпкий цвет, обозначающий страх. Их уже не волновало ничего, кроме того, как бы убраться отсюда поживее и подальше. Туда, где не будет этой странной рекурсии, туда где даже самое опустошенное тело показалось бы им приятной компанией. Ах, что же это такое.
Стены между тем сблизились на столько, что пришлось четвёрке лечь на пол. Они ползли всё дальше и дальше, теперь уже не на коленях, а как какой-нибудь червяк или змея. Остатки мха и пыли летели им в глаза и забивали ноздри, дышать и смотреть было невозможно, лишь на ощупь они определяли, что впереди. Сложнее всего в этой ситуации было Мавру. С лампой в одной руке, он был обязан, как хранитель огня, поддерживать его и смотреть, чтоб не исчезла последняя надежда на спасение, спасение всего дела.
«Может нам стоит сбавить скорость» вдруг подумал кто-то. «Мы же не знаем, кто это или что, лишь слышим голос и от этого бежим в неизвестность, а вдруг…» на этом мысль оборвалась. Отступать было нельзя, да и куда? Темнота ощупывала всех своими скользкими лапами, да ещё и постоянно щёлкала в такт с голосами, что исходили позади. Передняя часть коридора суживалась, до такого размера, что приходилось пробираться ползком, попутно отбиваясь от вылетающего мусора из-за стены, а сзади он будто расправлялся. Извилистый путь раскрывал свои чары попутно переваривая те души, что были внутри…круговорот нескончаемых историй, вечно присущих таким близким друг другу понятиям как жизнь и смерть, слёзы и счастье.
