Налив ещё, он опрокинул в себя очередную порцию коньяка, морщась и вытягивая из кармана телефон. Быстро написав жене смс о том, что будет ночевать в больнице, он откинул телефон в сторону. Валентин знал, что та поймёт. Ведь это было не в первый раз.
Откинувшись на кресле, он устремил взгляд в потолок, востонавливая образ невинной Донатин. Все мысли были забиты этим чистым видением.
Мужчина снова потянулся за бутылкой, наливая очередную порцию алкоголя. После ещё пары стаканов, его заклонило в сон, в который Валентин провалился практически сразу.
Последней его мыслью было обещание,которое он прошептал, перед тем как окончательно провалиться в незабытие.
– Я обещаю тебе, Донатин! Обещаю, что буду помогать твоему сыну в этой нелёгкой игре с судьбой…
*****
Спустя три года…
Город медленно, но верно, погружался в темноту. Яркие фонари зажигались ярким светом один за другим. Из обычного дневного города Санкт- Петербург становился ночным городом. По улицам в развалку ходили сомнительные компании или задержавшиеся на работе трудяги.
Но в то время, когда некоторые уходили с работы на встречу тёплой кровати, другие только собирались на неё, спеша поддерживать ночное функционирование города творцов. У каждого даже в это позднее время находились свои дела. Никто не скучал…
Каждого, кто был в это время на улице, встречал морозный ветер и стаи снежинок, которые так и лезли в глаза прохожих. Но они не обращали на это внимание, так как всё ещё отходили от праздника. Ещё вчера они праздновали новый год, а теперь, словно сомнамбулы, тащились на работу.
Наступил очередной новый год и теперь последние цифры в дате писались иначе. Этот праздник был волшебным лишь для детей, которые верили в чудо, совсем не догадываясь, что их сказку обеспечивают любящие родственники. Взрослым же не было дела до этого праздника. Единственное, что менялось, это дата и президентские указы. Рост НДС, ЖКХ или чего-либо ещё. А так всё по прежнему. Детям, к их счастью, ещё не нужно было вдаваться в подробности взрослой жизни и решать взрослые проблемы. Они ещё малы…
Но один ребёнок всё же не верил в чудо…
В одном из нарядных залов особняка богатого чиновника творилось торжество. Множество людей обсуждали взрослые проблемы, пили шампанское и демонстрировали дорогие украшения и одежду на себе. Они обсуждали политику, заключали договоры и просто шутили, разбрасываясь деньгами. Их же собеседники смеялись, спеша угодить и отхватить кусок побольше.
Вся эта картина была до одури пафосной, отвратительной и лицемерной, что даже их карманные и откормленные животные морщились и спешили вырваться из рук хозяек и хозяев.
Вся эта свора была собрана в честь дня рождения маленького мальчика, хотя он и прошёл ещё два дня назад. Нашему трёхлетнему крохе не повезло родиться в новый год, потому этот день всегда праздновался после праздников.
Для взрослых это была возможность напиться на халяву и завести полезные связи. Ребёнок же сидел скучая или ходил по залу, смотря снизу вверх на страшных дам с огромными губами и тем что называлось грудью. Подобное пугало мальчика.
Конечно были дамы посдержанней и более строгие, но основная масса была именно выкрашенными куклами. От чего Армэль кривился в гримасе ужаса, отбегая от подобных кадров, так как ,как правило, у них была странная мания потискать его.
Подобные нежности объяснялись тем, что многим хотелось подлизаться к состоянию его отца, чего пока ребёнок не понимал в силу своей наивности. Да и им не было противно, так как мальчик был на удивление красив и чертами напоминал больше мать, чем отца. Волосы, глаза, нос и даже характер были мамиными чертами. От отца же ему достались сдержанность и серьёзность в учёбе.
Даже в таком маленьком возрасте на Армэля свалили кучу обязанностей, силясь сделать из него достойного наследника состояния семьи Анненковых.
В свои три года он умел писать, считать, читать и начал изучать Английский. В плане же на будущее мальчик должен был покарить семь языков: английский (как основной), французский, испанский, итальянский, китайский, немецкий и японский.
Подобная нагрузка требовала всё его время, потому Армэль пользовался такими минутами, когда на него никто не обращает внимание, и бесцельно гулял по особняку. Подарки он решил открыть после праздника, не желая тратить на это занятие драгоценные минуты свободы.
В конце концов ему всё же надоело бродить по выученному уже наизусть пространству, состоящему из множества комнат, коридоров и дверей. Армэль решил выйти на улицу.
Забежав к себе, он без помощи няньки самостоятельно оделся в зимний пуховик, напялил шапку и обмотал вокруг шеи шарф, завязав его перед собой. С обувью пришлось попотеть, так как он не догадался сначала обуться, а потом уже одевать тёплую одежду. Теперь же все его движения были скованы и неуклюжи, если так можно сказать.
Спустя десять минут строптивая обувь всё же поддалась натуге Армэля и он счастливый выбежал в сад, который окружал дом.
Пройдясь по нему, Армэль успел и поиграть в снежки с самим собой, и сделать снеговика, но это быстро наскучило мальчику. Одному было не так интересно…
Оглядевшись, он уже было повернул назад, натягивая шарф до носу, но остановился, повернув голову в сторону ворот. Дикая мысль чётко стукнула в голове ребёнка, тут же охватывая весь разум.
Если же в саду он бывал, то за пределами ворот ниразу.
Любопытство заюлило в одном месте Армэля и он несколько раз быстро перевёл взгляд с дома на ворота и обратно. Всё же решившись, мальчишка сильнее укутался в тёплый пуховик и посеменил к воротам. Те же, к огромной удаче мальчика, оказались не закрыты, а наоборот распахнуты настежь. Никому и в голову не могло прийти, что обычно послушный мальчик захочет покинуть пределы родного дома, который скорее казался тюрьмой из пафоса и обязательств.
Сделав пару нерешительных шагов, Армэль оглянулся, убеждаясь что его отсутствия никто не заметил и за ним никто не гонится. Вокруг никого не было и никто не оброщал на него внимания.
Расплывшись в счастливой улыбке, ребёнок уже более уверенно пошёл вдоль дороги. Он не знал куда она ведёт, но упорно шёл по ней.
Крупицы страха появились лишь тогда, когда за долгое время он никого не встретил. Даже маломальских домов не было. Но из собственного упрямства, которое досталось от матери, Армэль и не подумал повернуть назад.
Спустя некоторое время он остановился, оглядевшись. Было темно и плохо видно, так как дорога не освещалась. Однако острое детское зрение заприметило узкую тропинку, ведущую глубоко в лес. Без сомнений или каких-либо метаний Армэль свернул с дороги, уходя по ней и теряясь среди высоких деревьев…
Медленно, утопая ногами в сугробах, так как снег шёл заметая тропу, мальчик шёл не сбавляя темпа. Ноги, руки и лицо мёрзли от сильного ветра, который с каждой секундой становился сильнее. Армэль же не сдавался, натягивая шапку до бровей и шарф до носу. Чувство уверенности овладело сознанием ребёнка. Его интуиция подсказывала, что он делает всё правильно и надо идти вперёд. И он шёл. Дрожа от холода и стуча зубами, но шёл, смело смотря в даль.
Становилось всё холоднее и желание повернуть назад усиливалось. Когда же мальчик совсем потерял надежду, рухнув в сугроб, его взгляд поймал яркий огонёк, потерявшийся среди густых деревьев.
Обрадовавшись своей находке, Армэль поспешил в сторону огонька. Этим огоньком оказался свет из избушки. Она одиноко стояла среди сугробов, издавая какое-то неизвестное ранее тепло и уют.
Мальчик подошёл к окошку, заглядывая внутрь. Его взору тут же открылся вид на камин, возле которого стояли кресла. В одном из этих кресел сидел мужчина уже довольно приклонного возраста. Его грудь мирно вздымалась, говоря о глубоком сне дедушки.
Оглядев его подробней, юноша удивился одежде на нём, которая напоминала старые и грубые тряпки. Не смотря на это, дедушка на удивление хорошо смотрелся в них. Словно одежда была частью души и всё говорила за хозяина сама. Армэль же чувствовал тепло, исходящее от всей этой картины. Это тепло согревало его и уже было не так холодно, как раньше.