— Интересно, не правда ли? — прозвучал хриплый голос моего деда с софы. — Это — семейное древо Булстроудов. Как видишь — мы невероятно знатный род.

Я промолчал и уставился на деда.

— Александр, — начал он. — Я знаю, что ты понимаешь меня, не надо корчить из себя ребёнка. Волшебников не удивить ранним взрослением детей, периодически проскакивают, — он прикрыл глаза, — такие гении, как ты. Ты не только способен контролировать свои магические выбросы, обладая невиданными талантами, но ещё ты умнее своих лет, я бы сказал — взрослее. Хочешь отыгрывать маленького, замкнутого ребёнка — играй на публике, при мне можешь не скрывать свою натуру.

Раскусил, собака… Впрочем — Гавен довольно стар, обмануть такого человека?

— Как вы догадались, дедушка? — спросил я.

— Твои глаза. Когда ты применяешь свою способность устрашения, ты намеренно разводишь в сторону глаза, как будто навыкате смотришь на всех. Такое ты делаешь намеренно. Ты не только знаешь, как применять свои особенности, но и делаешь это осознанно. Видимо, ты знаешь про свои способности… Расскажи, что ты умеешь.

— То, что ты назвал — устрашение. Это не так… Я могу — заставить живое существо потерять сознание, — сказал я, — я так сбивал мух.

Самое тупое применение Королевской Воли было зафиксировано мной в три года, когда я начал отрабатывать её на редких насекомых. К сожалению, на волшебниках действовало только устрашение. Что Гаррисон, что Маргарита — лишь выхватывали палочки.

— А почему это не работает на людях? — спросил Гавен. — Видимо — ты ещё слишком слаб, — завершил он.

И ведь не поспоришь! Детское тело накладывает кучу ограничений. Физические — лишь часть. Физические ограничения я бы не преодолел. Вряд ли я вообще достигну своей формы, так что я сосредоточился на возвращении себе способностей воли в первую очередь.

— Плюс моё предвиденье. Я могу применять его осознанно, — сказал я, — да я знаю, что ты скажешь. Нет, оно проявляется не спонтанно. И не больше, чем на пять секунд, хотя думаю, что ты прав, дедушка, увеличить временной промежуток можно, но пока мне это не удалось.

— Невероятно, — только и проговорил он, — осознанное применение. Предсказатели… Большинство предсказателей всю жизнь тренируются, чтобы тренировать свой дар, заставить его работать по приказу… А ты… В детстве!

Я улыбнулся.

— Понятно, — кивнул дед, — что же. Раз я обещал Гаррисону сделать из тебя аристократа, значит сделаю. Ха-ха-ха-ха, — резко он расхохотался, — это будет весело! Вот с чего мы начнём — первая половина дня — теоретическая подготовка. Аристократ — вхож в высшее общество! Значит, ты должен вести себя соответствующе. Вторая половина дня — практика. Танцы, а с шести лет — фехтование… Я сделаю из тебя идеального аристократа! А мага из тебя сделают в Хогвартсе, хотя базу я в тебя вобью!

***

А я-то думал, что он будет со мной делать… Как выяснилось, дед со мной — почти ничего не делал, оставив меня на откуп репетиторам. Танцы мне преподавала женщина средних лет, по строгости я бы выделил ей почётное второе место. Всё же до Цуру-сан — ей далековато. Осанку выбивали, в прямом смысле слова. Я привык ходить, как удобно, а мне тут говорили-спину ровно держи даже дома.

Вместе с этим с шести лет начали меня учить ещё и математике, языку. Били по рукам, пытаясь заставить писать красивые буквы. Учили манерам и этикету. Но самое моё любимое занятие — фехтование. Волшебной палочкой надо правильно взмахнуть, тут нужна правильная координация движений и так уж совпало, что фехтование её развивает. Вот где я отыгрался на всех…

Поначалу шпага казалась слишком лёгкой, в сравнении с моей катаной. Я даже по привычке перехватил её обратным хватом, встав в позицию для нанесения удара. Под удивлённым взглядом моего инструктора мсье Реле — исправился. Дальше пошли скучные уроки без спаррингов. Сначала надо выучить стойки, приёмы, а затем переходить к спаррингам. К спаррингам меня допустили, когда мне стукнуло семь, в восемь я уже спокойно избил преподавателя фехтования.

Шпага казалась жутко неудобной штукой, я привык рубить, разрывать плоть катаной, а тут приходилось — колоть. Удел шпаги — быстрые и точные колющие удары. Шпагой невозможно блокировать, ловя удары в жестокий блок — лезвие слишком тонкое и хрупкое — быстро сломается. Месье Реле ехидно подмечал мои промахи и привычки. Привычки наносить рубящие удары.

— Это не есть хо’гошо, месье Алекс, — подметил француз, когда я рубанул по манекену, — ‘шпага л’юбит т’очность. Вы — ест тролль в лавке с посудой…

А вот когда дошли до самого фехтования, точнее, спаррингов — месье Реле был бит. Помня про все его сравнения — я просто избил его шпагой. Смешно выглядело — семилетний мальчик уворачивается от каждой атаки и делает из своего наставника подушку для иголок.

— АЙ! — возопил француз.

И было почему. Да, нас защищает магия, но царапину мы наносить имеем право, дабы указать всю ущербность противника. Я извивался змеёй, проводил ложные выпады, в общем, использовал весь свой опыт в фехтовании, в итоге — учитель был множество раз банально избит.

— Невероятно! — улыбнулась бабушка, глядя моему учителю вслед. — А ведь ты ещё ребёнок.

— Мне нужен другой учитель, — задумчиво протянул я.

— Нет, — сказал дед, — может ты и не знал, но Жофруа Реле — последний чемпион Европы по дуэлям на шпагах.

— Такие дуэли ещё проводятся? — спросил я.

— Сама концепция волшебных палочек — произошла от шпаг, — важно проговорил дед, — так что шпаги у нас в чести. А ты… Ты смог его одолеть, даже твоё предвиденье не помогло бы его победить — он опытный боец! Видимо — у тебя невероятный талант к фехтованию, — сказал дед. — Пирки, долго нам ждать чай?

— Хозяин, чай готов! — воскликнул эльф. — Пожалуйте в малую гостиную!

Я вздохнул и встал. Мышцы за годы тренировок уже привыкли к моим требованиям, хотя иногда и ныли.

— Дедушка, — позвал я деда, умостившись на диван, — а расскажи о силах магов.

— Силах, что тебя интересует? — спросил он.

— Есть ли, какие-нибудь классификации, там, ранги? — напирал я.

— Что же, ранги, как таковые, есть. В разных странах по-разному. Но в странах Европы маги делятся на три категории, исходя из силы… Первая — Слуги/Ученики/Студенты — обычно это не созревшие маги, точнее, в эту категорию привыкли совать волшебников до семнадцати лет, на самом деле — сборная категория — это самые слабые в плане силы магии. За примером далеко ходить не надо — они не владеют невербальными чарами, обычно орут во всю глотку названия заклинаний, в общем — дети. Далее, — он глотнул чай, — у нас звали следующий ранг Магом. Маги — волшебники после семнадцати лет. Обычные волшебники, которых вокруг пруд пруди. Олицетворение мага — невербальные заклинания, чем больше он знает этих заклинаний — тем сильнее. Тут уже сама магия может давать пользователю силу, я сам не до конца понял механизм. Теорий об этом множество: и теории ядра магии, и теории о разумности самой магии. Что истина, а что ложь — никто не выяснил.

Я сглотнул, обрабатывая информацию. Роулинг не систематизировала силу мага. Было лишь две сверхсилы — Дамблдор и Реддл. Они были «сильными». Все остальные ниже уровнем. Причём даже те, кто метал Авады были ниже по уровню Дамблдора и Реддла, хотя что тот, что другой — были способны применять это заклинание. Выходит, все маги в противостоянии были обычными магами. А кто тогда руководитель?

— И последний ранг, — продолжил дед, — Маги-мастера, по-иному — Магистры Магии. Зачастую данные маги специализируется в конкретной области. К примеру, в гильдии артефакторов есть множество Магистров, специализирующихся на зачаровании артефактов, но в других областях они не так сильны. Твой дед со стороны отца, Николас, был Магистром Боевой магии и специализировался на сражениях.

— А звание магистров кто присваивает? — спросил я.

— На это есть гильдии. Да, большинство званий присваивают гильдии после соответствующего экзамена. Насчёт боевых магов — как правило почти никто не доживает, чтобы получить это звание, можно даже сказать, что среди боевиков нет звания магистра магии. Лишь Дамблдор, пока, назван таким образом, ведь он смог одолеть Грин-де-Вальда. Магистры отличаются от обычных магов тем, что владеют беспалочковой и невербальной магией в своей области в совершенстве!