— Как я могу вам помочь? — сказал он, очень быстро пожимая Фаджу руку и показывая на самый жёсткий стул перед столом.

— Знать бы, с чего начать, — пробормотал Фадж, отодвигая стул, садясь и кладя свой зелёный котелок себе на колени. — Что за неделя, что за неделя…

— Тоже была плохая, да? — натянуто спросил премьер-министр, надеясь этим передать, что у него и без Фаджа забот полон рот.

— Да, конечно, — сказал Фадж, устало протирая глаза и угрюмо глядя на премьер-министра. — У меня та же неделя, что и у вас, премьер-министр. Мост Брокдейл… Вэнс… не говоря уже о суматохе в Уэст Кантри…

— Вы — Э-э — ваши — я хочу сказать, кто-то из ваших был — был связан с теми — теми вещами, не так ли?

Фадж уставился на премьер-министра довольно строгим взглядом.

— Конечно, были, — сказал он. — Вы же явно поняли, что происходит?

— Я… — замешкался премьер-министр.

Вот из-за такого поведения ему так сильно не нравились визиты Фаджа. Он был всё-таки премьер-министр, и ему не нравилось, что его заставляют чувствовать себя безграмотным школьником. Но, конечно, так было с его самой первой встречи с Фаджем в самый первый вечер на посту премьер-министра. Он помнил её, как будто она была вчера, и знал, что не забудет о ней до самой смерти.

Он стоял один в этом самом кабинете, наслаждаясь своим триумфом после стольких лет мечтаний и планов, когда услышал за собой кашель, как и сегодня, и, повернувшись, обнаружил, что с ним разговаривает тот страшный маленький портрет, объявляющий, что сейчас прибудет и представится министр Магии.

Естественно, он подумал, что долгая кампания и напряжение выборов свели его с ума. Он был просто в ужасе, что с ним разговаривает портрет, хотя это было ничто по сравнению с тем, как он себя почувствовал, когда из камина выскочил самопровозглашённый колдун и пожал ему руку. Он продолжал молчать, пока Фадж любезно объяснял, что во всём мире всё ещё тайно живут ведьмы и колдуны, и заверял, что ему не надо забивать ими свою голову, потому что Министерство Магии несёт ответственность за всё Колдовское сообщество и мешает не магическому населению о нём прослышать. Это, сказал Фадж, сложная работа, охватывающая всё, начиная с регулирования ответственного использования мётел и заканчивая контролем популяции драконов (премьер-министр помнил, как в этом месте схватился за стол, чтобы не упасть). Потом Фадж как-то по-отцовски хлопнул всё ещё онемевшего премьер-министра по плечу.

— Не стоит беспокоиться, — сказал он тогда, — вероятнее всего, вы меня больше никогда не увидите. Я побеспокою вас, только если на нашей стороне произойдёт что-то действительно серьёзное, то, что, скорее всего, повлияет на маглов — я хотел сказать, на не магическое население. В других случаях — живи и другим не мешай. И вы, должен сказать, воспринимаете это гораздо лучше, чем ваш предшественник. Он пытался выбросить меня из окна, думал, что я розыгрыш, подстроенный оппозицией.

Тут к премьер-министру наконец вернулся голос.

— Вы — вы, значит, не розыгрыш?

Это была его последняя, отчаянная надежда.

— Нет, — вежливо сказал Фадж. — Нет, боюсь, что я не он. Смотрите.

И он превратил чайную чашку премьер-министра в песчанку.

— Но, — сказал премьер-министр, затаив дыхание и глядя, как его чайная чашка жуёт уголок его следующей речи, — но почему — почему мне никто не сказал?

— Министр Магии раскрывает себя только перед текущим премьер-министром маглов, — сказал Фадж, засовывая палочку обратно в жилетный карман. — Мы считаем, что лучше всего поддерживать секретность.

— Но тогда, — проблеял премьер-министр, — почему меня не предупредил кто-то из бывших премьер-министров?

Тут Фадж вообще засмеялся.

— Дорогой мой премьер-министр, а вы будете когда-нибудь кому-нибудь говорить?

Фыркнув, Фадж бросил в камин какой-то порошок, шагнул в изумрудное пламя и со свистом исчез. Премьер-министр стоял совсем без движения и понимал, что он никогда за всю свою жизнь не посмеет упомянуть эту встречу ни одной живой душе, потому что кто ему вообще поверит?

Шок спал не сразу. Некоторое время он пытался убедить себя, что Фадж в самом деле был галлюцинацией, вызванной недосыпами во время суровой предвыборной кампании. В напрасной попытке избавиться от всех напоминаний об этой неуютной встрече он подарил песчанку своей племяннице, которая была в восторге, а своему личному секретарю приказал снять портрет того страшного маленького человечка, который объявил о прибытии Фаджа. Однако, к беспокойству премьер-министра, оказалось, что убрать портрет невозможно. Когда его безуспешно попытались сдвинуть со стены несколько плотников, пара строителей, один искусствовед и канцлер казначейства, премьер-министр забросил попытки и просто решил надеяться, что на остаток его срока в этом кабинете эта штука не будет ни двигаться, ни говорить. Изредка он мог поклясться, что видит краем глаза, как обитатель картины зевает или же чешет нос, а один или два раза просто выходит из своей рамы, оставляя сзади лишь полосу грязно-коричневого холста. Однако он приучился не очень-то смотреть на картину и всегда твёрдо говорить себе, когда случалось что-то подобное, что его глаза его подводят.

Потом, три года назад, в ночь, очень похожую на сегодняшнюю, премьер-министр был в кабинете один, когда портрет опять объявил о неминуемом прибытии Фаджа, который вырвался из камина, весь мокрый и в состоянии заметной паники. Не успел премьер-министр спросить, почему он залил ему весь пол, как Фадж начал кричать о тюрьме, про которую премьер-министр никогда не слышал, о человеке по имени Сириус Блэк, о чём-то под названием «Хогвартс» и о мальчике по имени Гарри Поттер, и ничто из этого не имело для премьер-министра ни малейшего смысла.

— … Я только что из Азкабана, — пропыхтел Фадж, выливая себе в карман большое количество воды с полей своего котелка. — Середина Северного моря, знаете ли, мерзкий перелёт… дементоры в бешенстве… — он вздрогнул, — …у них никогда ещё не было побегов. В общем, мне пришлось к вам прийти, премьер-министр. Блэк — известный убийца маглов и, возможно, планирует вернуться Сами-Знаете-К-Кому…. Хотя, конечно, вы даже не знаете, кто такой Сами-Знаете-Кто! — он на мгновение безнадёжно уставился на премьер-министра, потом сказал: — Ну, садитесь, садитесь, мне лучше вас просветить… Выпейте виски…

Премьер-министр сильно возмутился, что ему в его собственном кабинете приказывают сесть, да ещё и предлагают ему его собственный виски, но, тем не менее, сел. Фадж достал палочку, создал из ниоткуда два больших стакана жидкости янтарного цвета, впихнул один из них в руку премьер-министра и выдвинул стул.

Фадж говорил больше часа. В одном месте он отказался говорить вслух некое имя и вместо этого написал его на куске пергамента, который сунул в свободную от виски руку премьер-министра. Когда, наконец, Фадж встал и собрался уходить, премьер-министр тоже встал.

— Так вы думаете, что… — Он глянул вниз, на имя в левой руке. — Лорд Вол…

— «Тот-Кого-Нельзя-Называть»! — рявкнул Фадж.

— Простите…. Значит, вы думаете, что Тот-Кого-Нельзя-Называть всё ещё жив?

— Ну, Дамблдор говорит, что да, — сказал Фадж, до подбородка застёгивая свой плащ в тонкую полоску, — но мы его так и не нашли. На мой взгляд, он не опасен, если ему не помогают, так что беспокоиться нам следует насчёт Блэка. Значит, вы дадите такое предупреждение? Ну, надеюсь, мы больше не увидимся, премьер-министр! Спокойной ночи.

Но они увиделись снова. Меньше года назад в пространстве кабинета из ниоткуда появился утомлённый на вид Фадж и сообщил премьер-министру, что на чемпионате мира по квиддичу (или как оно там называлось) были беспорядки, и что были «вовлечены» несколько маглов, но премьер-министру не надо беспокоиться, тот факт, что снова видели Сами-Знаете-Чей знак, ничего не значит; Фадж был уверен, что это единичный инцидент, а пока они говорили, Контора по Связям с Маглами разбиралась с изменениями памяти.