В купе вошли трое мальчишек, и Гарри сразу узнал того, кто был в центре, — тот бледный мальчик из магазина мадам Малкин, где Гарри покупал школьную форму. Сейчас он смотрел на Гарри с куда большим интересом, чем тогда в магазине.

— Это правда? — с порога спросил бледнолицый. — По всему поезду говорят, что в этом купе едет Гарри Поттер. Значит, это ты, верно?

— Верно, — кивнул Гарри.

Те двое, что пришли с бледнолицым, были крепкие ребята, и вид у них был довольно неприятный. Стоя по бокам бледнолицего, они напоминали его телохранителей.

— Это Крэбб, а это Гойл, — небрежно представил их бледнолицый, заметив, что Гарри рассматривает его спутников. — А я Малфой, Драко Малфой.

Рон прокашлялся. Гарри показалось, что он таким образом сдерживает смех. Драко Малфой неодобрительно покосился на Рона.

— Мое имя тебе кажется смешным, не так ли? Даже не буду спрашивать, как тебя зовут. Мой отец рассказал мне, что если видишь рыжего и веснушчатого мальчишку, значит, он из семьи Уизли. Семьи, в которой больше детей, чем могут себе позволить их родители.

Выдав эту убийственную тираду, Малфой снова повернулся к Гарри:

— Ты скоро узнаешь, Поттер, что в нашем мире есть несколько династий волшебников, которые куда круче всех остальных. Тебе ни к чему дружить с теми, кто этого не достоин. Я помогу тебе во всем разобраться.

Он протянул руку для рукопожатия, но Гарри сделал вид, что этого не заметил.

— Спасибо, но я думаю, что сам могу понять, кто чего достоин, — холодно заметил он.

Драко Малфой не покраснел, но на его бледных щеках появились розовые пятна.

— На твоем месте я был бы поосторожнее, Поттер, — медленно произнес он. — Если ты не будешь повежливее, то закончишь, как твои родители. Они, как и ты, не знали, что для них хорошо, а что плохо. Если ты будешь общаться с отребьем вроде Уизли и этого Хагрида, тебе же будет хуже.

Гарри и Рон одновременно поднялись со своих мест. Лицо Рона стало таким же медно-красным, как и его волосы.

— Повтори, что ты сказал, — потребовал Рон.

— О, вы собираетесь с нами драться, не так ли? — презрительно выдавил из себя Малфой.

— Да, если ты немедленно отсюда не уберешься, — храбро заявил Гарри, хотя, если честно, голос его был куда смелее, чем он сам. Всё-таки Крэбб и Гойл были намного крупнее, чем они с Роном.

— О, мы вовсе не собираемся уходить, правда, ребята? — усмехнулся Малфой, поворачиваясь к своим спутникам. — А к тому же мы проголодались, а у вас тут куча еды.

Гойл потянулся к лежавшим на одном из сидений «шоколадным лягушкам». Рон прыгнул на него, но, прежде чем ему удалось коснуться Гойла, тот издал ужасающий крик.

На руке Гойла повисла Короста, впившаяся ему в палец маленькими, острыми зубами. Крэбб и Малфой попятились назад, а Гойл размахивал рукой, пытаясь стряхнуть крысу и завывая от боли. И как только Короста наконец разжала зубы и отлетела в сторону, ударившись о закрытое окно, все трое молниеносно испарились. Наверное, они подумали, что в купе прячется еще множество крыс, а может, они услышали шаги, потому что через секунду в купе заглянула Гермиона Грэйнджер.

— Что тут у вас происходит? — спросила она, глядя на разбросанные по полу сладости и Рона, державшего за хвост крысу.

— Думаю, что она потеряла сознание, — произнес Рон, обращаясь к Гарри. А потом повнимательнее присмотрелся к Коросте. — Нет… не могу поверить! Представляешь, она снова уснула.

Короста на самом деле спала.

— Ты раньше встречался с Малфоем? — поинтересовался Рон.

Гарри рассказал об их встрече в Косом переулке.

— Я слышал о его семейке, — мрачным тоном начал Рон. — Они одни из первых перешли обратно на нашу сторону, когда Ты-Знаешь-Кто исчез. Они сказали, что он их околдовал. А мой отец в это не верит. Он сказал, что отцу Малфоя не нужно было даже повода для того, чтобы перейти на Темную сторону.

Гермиона всё еще стояла на пороге купе, и Рон повернулся к ней:

— Мы можем тебе чем-нибудь помочь?

— Вы лучше поторопитесь, иначе не успеете переодеться. Я только что была в кабине машиниста и разговаривала с ним. Он сказал, что мы уже почти приехали. А вы тут что, дрались? Хороши, нечего сказать. Еще не доехали до школы, а уж попали в неприятную историю!

— Это Короста дралась, а не мы. — Рон сердито посмотрел на девочку. — Может быть, ты выйдешь и дашь нам переодеться?

— Разумеется. Я вообще-то зашла к вам просто потому, что во всех вагонах жуткая суета, все ведут себя как маленькие дети и носятся по коридорам. — Гермиона презрительно хмыкнула, как бы говоря, что не одобряет такого поведения. — А у тебя, между прочим, грязь на носу, ты знаешь?

— О-О-О! У вас тут весело! — проговорил новый голос. — С Дафной едет та сумасшедшая Паркинсон и явно не хочет просто уйти, а тут вы! — в купе показалась девочка с длинными, платиновыми волосами и пурпурными глазами.

— А ты ещё кто? — спросил Рон у девочки, что почти бесцеремонно протиснулась в купе.

— А сам представиться не хочешь? — спросила она резко. — Будь здесь моя мама — она бы выхлестала бы тебя розгами за отсутствие манер. Я услышала шум и пошла посмотреть что здесь происходит.

— Гермиона Грэйнджер, — сказала заучка.

— Я Рон… Рон Уизли, — представился Рон.

— Гарри Поттер…

— Тот самый? — удивлённо спросила девочка. — Ха-ха-ха! Не переживай ты так, мне не интересен ни твой шрам, ни твоё «геройство». Отец всегда говорил, что получение твоего шрама было закономерным итогом, он правда не объяснил почему то заклинание отскочило… Ах да… Разрешите представиться, леди и джентльмены — Афина Таллисия Рэйдж, приятно познакомится, — присела она в книксене, кажется, так это называется.

— Ты из семьи Александра Рэйджа? — спросила девочка.

— Конечно, — хихикнула Афина, — смотри — платиновые волосы, доставшиеся нашему роду от бастарда Кастилиуса Малфоя — Летиции, вышедшей замуж за моего, получается, прадедушку — Николаса Рэйджа. Плюс пурпурные глаза моей матери, Таллисии Гринграсс и вот — я Рэйдж. Можно у вас тут остаться? Тут так приятно, приятнее чем с Паркинсон.

Гермиона вспомнила, что жабу-то ещё не нашли и вылетела из купе. Хотя скорее всего это из-за того, что она умудрилась немного приспустить Рона с небес на землю. Рон проводил её свирепым взглядом.

— Что ты имела в виду? — спросил Гарри, наткнувшись на взгляд пурпурных глаз девочки. — Когда говорила, что тут приятнее?

— Я эмпат, — сказала девушка, присев рядом с Гарри, — у моего отца очень редкий дар, помимо предсказания — он способен сканировать местность, даже невидимки не укроются от него, он способен даже чувствовать, сильно напрягшись, эмоции других существ и людей в том числе, — Рон навострил уши, да, он уминал сладости, но при этом, казалось, внимательно слушает Афину, сама девочка — кинула себе в рот драже «Берти Боттс», — оу, мёд? Так вот… Его способность отчасти передалась мне и старшему братику, Виктору. Виктору в большей степени, так как он, как отец — способен на всё, что способен отец, если постарается, а мне… Мне перепала способность чувствовать эмоции людей, с самого детства я чувствую эмоции людей вокруг. Будь то любовь, ненависть, — сказала она холодным тоном, прожигая глазами Рона, — похоть, радость, желание защитить, ложь. Я чувствую всё! — вздрогнула она. — Дети, взрослые, не имеет значение, и это и дар и проклятие, а рядом с тобой почему-то много добрых эмоций.

— Добрых? — спросил Гарри.

— Угу, — кивнула девушка. — Дети жестокие существа, и, порой, их эмоции омерзительнее, чем у взрослых. А ты добрый, как Астория, я полагаю, добрая и стеснительная.

— А я? — Гарри показалось, что Рон не очень хотел задавать этот вопрос, да ещё и общаться с девочкой, отца которого в его семействе не очень уважают.

— А ты завистливый, — отрезала девушка, — эмоции показывают, что завидуешь всем, кто лучше тебя.

Рон поморщился на это заявление.

— Так ты можешь сказать о людях по эмоциям? — спросил Гарри. — А о ком ещё можешь сказать?