— Это точно. Еще бы младший дьяволенок не терроризировал нас, было бы вообще шикарно. Сегодня с утра Дашка стащила у меня конспекты и изрисовала все чистые листы.

— Вот лучше молчи. Она мне все лицо пастой измазала! — поделился Леша проделками сестры. — Я, блин, полчаса ее художества оттирал.

— Ты был похож на укурка, — захохотал Денис, вспомнив утренние сборы, когда досталось от матери всем. — Вау, какая тачка шикарная! — присвистнул он, заметив черную бэху на парковке.

— Никогда не видел, что ли?

— Не-а. Из преподов чья-то?

— Власова, — недовольно буркнул Леша.

— А, это тот, с кем вы бассейн поделить не можете?

— Типа того.

— От него все девчонки в универе с ума сходят.

— Прям так все.

— Большая часть точно. Хорош собой, богат, спортсмен.

— Придурок он.

— А еще он смотрит иногда так на тебя.

— Будто прибить хочет?

— Будто маньяк жертву высматривает, — серьезно произнес Денис. — Ты лучше не связывайся с ним, Лех. Темный он какой-то, пугающий.

— Ну ты загнул. О, глянь, батя и правда здесь, — заметив отцовскую «тойоту», Леша первым направился к машине. — Я думал, Дэн меня разыгрывает, — забираясь в машину, сразу на свое привычное заднее сиденье, произнес он отцу.

— Я тут рядом был, решил вас подвезти обоих. Как тренировка?

— Все на мази. Подтверждаю первый разряд, — отчитался Леша.

Денис забрался на переднее сиденье, скинув рюкзак назад.

— Я в тебе и не сомневался, — заводя машину, произнес отец.

— Смотрю, ты при параде, — наклонившись вперед, Леша просунул лицо между передними сиденьями. — В костюме как большой босс смотришься.

— Я теперь и есть большой босс. У тебя как дела? — повернулся отец к старшему сыну. — Сдал курсовую?

— Да. На «отлично». Пап, мы с ребятами сегодня хотели в клуб сходить. Я возьму машину, хорошо?

— Только чтобы пьяный за руль не садился.

— Без вопросов.

— Ты с ними? — взглянув в зеркало заднего вида, спросил отец.

— Да. Отмечать будем курсовую Дэна.

— Поужинаете хоть с нами? Мать там запеканку творожную делает.

— Правда? — Леша обожал выпечку матери.

— Да.

— Круто! Я так жрать хочу, что сейчас бы всю эту запеканку съел, — погладил Леша свой заурчавший живот.

— У меня батончик шоколадный есть, будешь? — Денис подтянул рюкзак на колени и стал рыться в карманах.

— Спрашиваешь еще? Давай, — Леша протянул руку.

— Пристегнись там сзади и сядь нормально, — потребовал отец, выезжая на оживленную улицу.

— Окей.

Денис протянул ему батончик, и Леша вернулся назад. Пристегнулся, зубами раскрывая обертку. После тренировок он всегда был ужасно голодным.

— Мы сейчас в магазин заедем, мать просила Дашке купить «растишку», — сообщил отец.

— Учитывая, сколько она этой «растишки» ест, эта малявка давно должна была вырасти, — хмыкнул Леша, откусывая большой кусок батончика. Денис фыркнул, мысленно точно соглашаясь с ним.

— Вы должны заботиться о своей сестренке.

— Заботиться и потакать любым ее капризам — это разные вещи, — напомнил Леша.

— Ей всего девять, Леш. Не будь таким строгим. В ее годы ты был еще капризнее, Денис подтвердит, — ответил отец, уверенно перестраиваясь в крайний ряд. За окном уже было темно, несмотря на то, что часы показывали всего семь вечера.

— Прости, брат, но отец прав, — засмеялся Денис. — Ты все время мешал мне делать уроки и рвал мои тетради, если я не обращал на тебя внимания.

— Не помню такого, — сконфуженно бросил Леша, хотя вынужден был согласиться с братом. В детстве он вел себя как полный придурок.

Отец с Денисом предались воспоминаниям обо всех идиотских выходках младшего. Слушать о своих молодых годах было неприятно, но эти двое так заразительно смеялись, что и Леша стал улыбаться. За окном стал накрапывать дождик, впереди замаячил старый серый мост над рекой, соединяющий две части города. Леша не любил этот участок дороги, слишком мрачный и затерянный, словно забытый всеми, но внутри машины было так уютно и тепло, что эти надуманные опасения растворялись без следа.

По радио диджей бодро объявил новую песню Рианны, отец смеялся, Денис вспоминал о слоненке Джексоне, с которым Леша не расставался даже во сне.

Все случилось внезапно, слишком быстро, чтобы успеть понять, что происходит. Впереди ехала фура, и фары светили слишком ярко.

Леша зажмурился всего на секунду.

Всего какая-то жалкая секунда — и вскрик Дениса. Резкий поворот, пронзительный сигнал фуры. Скрежет металла о металл, сильная боль в ноге, удар о стекло.

А потом что-то ломается, трещит. Их машину с оглушительным ревом выносит за пределы моста, вниз, в пропасть.

От падения в холодную воду перехватывает дыхание и открывается настоящий ад.

========== Глава 2. ==========

Стояла прохладная осенняя погода. Солнечные лучи игриво, совсем не обращая внимания на траурную атмосферу и слезы людей, скакали по пожелтевшим кронам деревьев вдоль кладбища.

Денису нравилась осень. Он любил гулять в парке с Кристиной, взявшись за руки, сидеть на скамейке «Счастье», кормить наглых голубей и танцевать в листве под хип-хоп. Леша помнил, как брат начинал сочинять шутливые стихи, жмурясь от солнца и воспевая любовь. А сейчас Денис там, под землей, вместе с отцом, а они здесь.

На кладбище было многолюдно. Родственники, друзья, однокурсники, знакомые отца с работы, соседи. Все говорили шепотом под завывание матери, рыдающей над могилами родных. Отовсюду доносились слова сочувствия, говорили о том, как им жаль отца, говорили, каким он был хорошим мужем и человеком. Они говорили о том, что Денис был хорошим парнем и как жаль, что его жизнь оборвалась так рано, так внезапно. Они так много всего говорили.

Леша не проронил ни слезинки, сдерживая закипающую ярость от вида всех этих людей, малознакомых, чужих. Их всех хотелось разогнать, наорать на них, чтобы они заткнулись и свалили отсюда. Но Леша молчал и терпел, сжимая кулаки, силясь унять эту расползающуюся по венам невыносимую боль. Он стоял рядом с матерью, смотря на свежие холмики земли среди цветов, крестов и чужих могил. Леша не мог отвести взгляда, не мог закрыть глаза, он просто смотрел, боясь, что последняя ниточка, что соединяла его с братом и отцом, сейчас разорвется, потеряется навсегда. Он не мог понять, почему выжил, а его родные — нет.

Они уходили с кладбища последними, их забрал дядя Сережа, брат отца. Он о чем-то переговаривался со своей женой, тихо, но Леша и не прислушивался. Он смотрел в окно на то, как увеличивается расстояние между ним и братом с отцом. Рядом сидела притихшая мать, изредка всхлипывающая и мнущая платок в руках. Леша не пытался ее поддержать. Он просто не мог заставить себя поднять на нее глаза, чувствуя вину за то, что выжил. В голове туман, мысли путались, и жутко тошнило — от дороги, чужих слез, бессонных ночей и сдавленных подушкой рыданий в своей комнате после возвращения из больницы.

Поминки проходили в местной столовой. Людей было снова много. Леша не мог ни на чем сконцентрироваться, он ощущал себя так, словно кто-то отрезал от него значимый такой, важный кусок. Он видел перед собой знакомые лица, слышал знакомые голоса, но ничего не понимал. Кристина плакала и обнимала его, однокурсники и друзья крутились рядом, как будто их присутствие могло облегчить боль. Дашка ничего не понимала, она смотрела большими глазами на слезы матери и тихо сидела в сторонке, рядом с бабушкой. Она еще не знала, как это — умереть. Леша слышал, как сестра шепотом спрашивала бабушку: «Почему Денис и папа не придут больше? Леша ведь жив, почему они нет?» И от этого жестокого вопроса сердце рвало на части.

Но самое ужасное было после, когда они вернулись домой, в пустую квартиру. Дядя Сережа с дедушкой сидели на диване, смотря в неработающий телевизор, баб Маша крутилась на кухне, заставляя мать съесть хоть что-нибудь. А Леша закрылся в своей спальне, которую он делил с Денисом. Они постоянно с братом спорили из-за «своей» территории, делили комнату на две половины мелом по полу, но сейчас Леша отдал бы все, чтобы вернуться в те времена.