Роман рассказал о центре, чем там занимаются.

   - Я согласна! Но есть просьба! Ты должен постричь мне волосы...

   - Я?

   - Больше некому.

   - Почему не сходить в парикмахерскую, я же не умею!

   - Такое все умеют, надо на лысо. Я купила машинку, ты легко справишься.

   - Марина, у меня рука не поднимется!

   - Я на грани, пойми. Со мной случилась беда, но мне надо выжить. Папин способ не помогает. Я играю в игру, которая меня опустошает. Я не хочу быть красивой, хочу быть собой, мне так плохо, что без волос, я зациклюсь не на своих чувствах, а на лысине!

   - Неси свою машинку, - сказал Роман.

<p>

***</p>

   Роман поставил автомобиль недалеко от центра, показал Марине дом. "Звони!" - сказал сестрёнке. - "Когда приду в себя...". Роман отошёл подальше, он видел, как Марина позвонила в звонок на калитке. Из дома вышел Алексей. Марина внимательно вглядывалась в лицо приближавшегося к ней мужчины, чувствовала, что успокаивается. Он шёл уверенно, казался ей сильным, независимым. Она сняла берет и заплакала. Алексей увидел лысую девушку, ему стало жаль её, захотелось прижать к себе, сказать: "Не надо плакать, всё будет хорошо!" Она сама прижалась к его груди, продолжая рыдать. - Чего так убиваться? Главное - мы живы, - сказал Алексей.

   Роман не слышал их разговора, но видел, как сестра прижималась к груди Алексея, а он, приобняв её, повёл в дом. Роман не знал, что случилось с Мариной, но понимал что-то ужасное, а сейчас поверил: она в надёжных руках, бог послал ей защиту.

   Вечером он отдал записки от Марины отцу и матери. "Как это бросить институт?" - мать рвала и метала, пыталась звонить Марине, но ничего не получалось. Отец не проронил ни слова, вечером зашёл в комнату Романа, спросил: "Она в безопасности?" - "Папа, более безопасного места нет, защищать её будет самый настоящий мужчина из всех, кого я знаю". - "А я не настоящий, если не смог защитить?" - "Настоящий, но ей нужен помоложе!"

<p>

***</p>

   По случаю окончания реабилитации решили устроить праздничный ужин. Иван Игнатьевич остался дома, а Катя с Сергеем и Юлей пошли в магазин.

   - Вот это да! Какой большой! Сколько всего! - удивлялись дети.

   - Это же Москва! Здесь всё большое! Только сердца у столицы нет.

   - Я по улицам шёл и чувствовал свободу! - сказал Сергей.

   - А что ты видел в жизни? Родился в маленьком городке и прожил в нём всю жизнь. Конечно, Москва чудом кажется, соблазнов навалом, - ответила Катя, выбирая необходимые к застолью продукты.

   - Мы это можем себе позволить? - спросила Юля, наблюдая, как Катя накладывает в тележку сыр, колбасу, молоко, печенье.

   И тут до Кати дошло.

   - Вы же говорили, что хорошо питались в центре?

   - Бабуля, да всё было хорошо! Но только на пропитание мы же сами зарабатывали неквалифицированным трудом, платили немного. Но никто голодным не был!

   - Господи! Как всё сложно в жизни! Как я рада, что вместе теперь! Все живы, здоровы! Надо не забыть деду пива бутылочку купить! Ты будешь? - спросила Катя у внука.

   - Нет, пиво никогда не любил, ты же знаешь, я не пью. В центре насмотрелся, решил жить без спиртного, Алексей говорит, что это лучше, чем постепенно, постепенно...

   Пока Катя с Юлей возились на кухне, Сергей разговаривал с дедом. Он хотел утром идти устраиваться на работу.

   Катя услышала их разговор, когда накрывали на стол, и сказала:

   - Я говорила с управляющим магазином, грузчиком возьмёт без оформления, двадцать пять тысяч обещает.

   - Так много?

   - Для Москвы это копейки, была бы регистрация, можно было бы и тысяч сорок получать. Выучишься, может, и тысяч пятьдесят-шестьдесят будет! Я много думала, почему одни миллионы получают, а другие, как в нашем городке, семь тысяч за благо почитают. Наверное, всё дело в везении.

   - Нет, бабуля! Одному, значит, везёт на миллионы, а другому на семь тысяч? Всё от неправильного устройства общества. Пусть себе миллионы зарабатывают, но ведь и невезучим надо жить, на Западе люди, кому не посчастливилось стать миллионерами, живут нормально.

   - Так это в даниях, норвегиях, маленьких странах, там всё на виду, а Россию даже на карте взглядом трудно охватить, вот порядка и нет. Воруют, кто может, до Москвы далеко! Богатая Россия, но народ нищий. Я всех этих народом не считаю, народ это оттуда, где мы, и ещё дальше. Все бы поехали в Москву и едут за двадцать тысяч рублей, как нелегалы в родной столице, рады - радёшеньки, что взяли на работу. Кланяемся в ножки хозяину: "Спасибо, барин, с голода помереть не даёшь". А посмотришь телевизор: мы ленивы, психологию не хотим менять советскую. Это они трутни, сидят на шее народа. Но об этом же не говорят. И на демонстрации нормальные люди не ходят, не верят ни во что, только в себя. Ходят с плакатами обеспеченные, или те, кому хорошо за это платят. Помните, как у Леонида Филатова: "Утром мажу бутерброд - сразу мысль: а как народ... Ночью встану у окна и стою всю ночь без сна - всё волнуюсь об Рассее, как там бедная она?"

   Все засмеялись, Катя тоже.

   - Надоела мне политика, хочу жить! Будем работать, копить денежки, чтобы Елена к нам вернулась.