***

Первое что он увидел, был белый потолок и белые стены. Он с трудом повернулся на бок и почувствовал на онемевшем лице что-то лишнее. Он потрогал и снял. Это была кислородная маска. Значит он в больнице. Он сел на кровати и потянул за проводки и трубочки, которые тянулись от аппаратов к его рукам. В ту же секунду аппарат перестал издавать монотонный сигнал и протяжно запищал длинным сигналом. Он потрогал свое лицо – оно оказалось все в шрамах от порезов. И вспомнил….

Стекло при ударе об автомобиль разлетелось на мелкие осколки и больно обжигающе порезало ему лицо.

В палату вбежала молоденькая дежурная медсестра и, от неожиданности, даже притормозила.

– вы встали? Не может быть – тараторила она – я сейчас доктора позову. Ложитесь. Вам нельзя вставать.

Она развернулась, чтоб бежать за доктором, но он успел схватить ее за руку.

– где я?

– в больнице.

– где Зара? – он крепче сжал ее руку.

– я не знаю. Отпустите меня мне нужно доктора позвать.

– сколько я здесь лежу?

– я точно не знаю, я всего лишь месяц здесь работаю.

–месяц? Вы шутите?

– нет.

– какое сегодня число?

– пятнадцатое.

–дату. Скажи мне дату – раздраженно потребовал он и крепче сжал ей руку.

–пятнадцатое сентября. Нужно позвать доктора – попросила она.

Он отпустил ее и она побежала за доктором.

– два месяца – обреченно пробормотал он и спустил ноги с кровати.

Над раковиной в палате висело зеркало. Он взглянул в него и ужаснулся. На него смотрело чудовище. Раны от стекла уже затянулись, но не исчезли, а наоборот набухли и безобразно выпирали красными рубцами. Видимо врачи сильно не старались, зашивая порезы и царапины. Его покоцанное лицо теперь было похоже на дыню, такое же в репанках и рубцах красно серого цвета.

С той аварии прошло почти два месяца!

Он лежал в больнице почти два месяца!

А Зара? Где Зара?

Последнее, что он запомнил до того как отключиться в беспамятстве, была машина. Он помнил машину. Чужую машину. Ту, которая врезалась в его.

Они ехали с Зарой к друзьям на дачу. И уже на выезде из города в его машину влетел какой-то огромный джип. Он толком и не понял ничего. Удар, скрежет металла, крик, машину откинуло в воздух, она пролетела и опять удар. Он сильно ударился головой, но сознание не потерял. Посмотрел на Зару, но ее в машине не было. Где она? Ее выкинуло из машины при ударе? Он кое- как открыл искореженную дверь, вывалился на землю и почувствовал, что на лице что- то мешает, и по нему что-то течет струйками, он вытер лоб. Лицу стало очень больно. Он не сколько почувствовал, а больше догадался, что стекло разбилось и осколки попали ему в лицо. Он посмотрел на свою ладонь – она была в крови. Зару он не видел. И никак не мог понять, где она. Он направился в сторону чужой машины, которая влетела в них, в салоне находился человек, кажется женщина, зажатая в подушке безопасности, сама машина без существенных повреждений. Он сделал несколько шагов. Он упал. По-видимому, сначала его несла гремучая смесь из силы и болевого шока, но потом он прошел и почувствовал сильную нестерпимую боль во всем теле и силы покинули его. С каждой секундой в глазах становилось все темнее, как будто он вошел в тоннель, темнота сгустилась, а свет стал отдаляться. Он медленно отходил от света. Он смотрел прямо перед собой и в отдаляющемся свете видел белую машину, потом номер машины, а потом все потухло. Этот номер врезался в его память, в мысли, в его глаза. Он так четко помнил этот номер, как будто он на него все время смотрит. Все два месяца он стоял у него перед глазами.

В палату вбежал заспанный дежурный доктор с той же медсестрой, которая всего лишь месяц здесь работает. Они стали суетиться вокруг него, проверять показатели аппаратов, светить в глаза, требовать открыть рот. Что они хотят от него?

– где Зара? – спросил он у доктора.

– Зара? – удивился он – Зара – это кто?

– Зарема. Где Зарема? – опять спросил он и уточнил – это моя девушка. Она была тогда в машине. Мы попали в аварию.

Доктор присел рядом на больничную кровать.

– ох, парень, давай мы поговорим с тобой позже, а сейчас мне нужно тебя осмотреть.

– где она? Она погибла?

Доктор не ответил, стал подцеплять к его пальцу какие-то шнурки и проводки.

– я вас спрашиваю – крикнул он, голос дрогнул, силы покидали его, он дернул рукой, проводки, как резинки от натяжения, полетели обратно к аппаратам, он набрал в легкие воздух, закашлялся и опять потребовал – Отвечайте. Где она? Она погибла?

– я не знаю.

Доктор врал, это было видно. Видно всем. И ему, и медсестре, которая с сочувствием смотрела на больного.

Доктор держал за руку его и смотрел на аппаратуры: считывал информацию, пока показатели не радуют, но динамика пришедшего в себя парня обнадеживает.

Парень попытался встать, оперся на руки и пошатнулся, врач подхватил его и помог сесть обратно.

– куда вы, Дмитрий, собрались? Вам еще рано вставать. Надо набраться сил. Вы еще слабы. Доверьтесь нам. Сейчас Машенька сделает вам укол – он сделал знак глазами медсестре, та стала набирать в шприц лекарство, а доктор продолжил – и вы, Дмитрий, успокоитесь, поспите. А утром поговорим.

Парень беспомощно взглянул на врача. Он понял все. Не нужно утром ни о чем говорить. Все и так понятно. Понятно, что Зары уже нет. Нет в живых. Она погибла. Она погибла в той жуткой аварии.

–А-а-а – закричал он и повалился лицом на подушки.

Тогда он не увидел Зару. Не успел. Он отключился от боли и от полученных ран. От того, что сильно стукнулся в машине, он потерял сознание, так и не увидев ее. Последнее что он тогда видел это белая большая машина и ее номерной знак. Три цифры три и буквами слово три.

Темный тоннель ночной черноты сомкнулся.

***

Прошло время – чуть больше года.

В кафе было не людно, свободно, уютно и светло. Обстановка предрасполагала для конфиденциального разговора.

Журналист Жуков Женя, подписывающийся в своих статьях «ЖЖЖ», сидел за круглым столиком в удобном кресле, пил кофе и осматривал всех своим профессиональным, цепким и пытливым взглядом.

В кафе вошел молодой мужчина и направился к нему прямым ходом. То, что это его информатор, (так он мысленно стал его называть), Жуков не сомневался.

– я вас уже заждался – стал набивать себе цену Жуков.

– извините, но я не опоздал.

– а я считаю, что на деловую встречу нужно приходить загодя.

– учту – пообещал мужчина.

Жуков не стал долго отчитывать парня и перешел сразу к делу.

– вы сказали – у вас есть стоящая информация.

– есть – согласился оппонент. – но мне нужна информация от вас.

– это я уже понял – слащаво заулыбался он – у меня много информации. Я ее собираю. Это моя работа.

Опять он набивает себе цену. Это он любил – цену набивать. Все, без исключения, должны знать, что он значимый человек в этом нелегком деле – журналистики. Он испытующе посмотрел на парня. Реакции от информатора не последовало, и журналист продолжил:

– но я не поделюсь ею, пока не пойму, что это выгодно. По телефону, кстати, где вы раздобыли мой телефон?

– это профессиональная тайна – заверил парень – но вы не беспокойтесь, от меня он не уйдет.

– надеюсь, – Жуков внимательно посмотрел на информатора. – Заметьте, я не спрашиваю ваше имя.

– вы прекрасно знаете, что мне легко вас обмануть.

– перейдем к делу. По телефону вы сказали, что вам нужна информация об аварии годовалой давности.

– да.

– в которой участвовала Настасья Андреевская.

– да.

– я не дам ее вам просто так.

– я подготовился.

– вы пообещали мне фотографии певицы Розы Розалии.

– да.

Парень достал конверт из дипломата. Ох, как тяжело ему достались эти снимки. Тяжело не физически, а морально. Стас ругался, даже кричал, даже пристыдил: «Как ты можешь? Ты пользуешься превышением должностных обязанностей, где твоя профессиональная этика? А если снимки всплывут в желтой прессе? Розалия сразу поймет, кто и когда их делал. Ты в суд хочешь идти? Отвечать за это? Да нас в пух и прах разнесут. Нам доверять перестанут. Ни один адвокат не спасет. Ты этого хочешь? Мало того, что я тебе телефон этого скандального журналиста раздобыл, ты еще нас всех собираешься подставить с Розой. Ты же знаешь, Роза нам такое предательство не простит. Я тебя прошу, имей голову на плечах. Она у тебя обычно имеется, но сегодня снесло».