- Кого же ей любить! Помню ее, красивая женщина была, а замуж не вышла.

  - Отца всю жизнь любила. Какие женщины были, целое поколение! Твоя мама тоже замуж не вышла. Мужиков мало было, сгинули на войне, но другие устраивались. А наши и не пробовали. Маму убивали слова: пропал без вести. Молилась, надеялась, что он жив. Один раз я подслушал, в школе уже учился, она просила у Бога весточки, где похоронен, на могилку съездить. Успокоилась, когда в пятьдесят третьем на центральной усадьбе колхоза памятник павшим односельчанам поставили, имя моего отца на нем было написано. Первый год, как не устанет на работе, а каждый день ходила из Лукьяновки на центральную усадьбу к памятнику, вечером, чтобы люди не видели. Меня не брала, но я шел за ней, беспокоился.

  - И моего отца имя там, двадцать семь мужиков из нашего колхоза не вернулись с войны.

  - Такой разговор на ночь глядя, опять до рассвета не усну, - сказал Василий Васильевич.

  - Отоспимся!

  - Обелиск надо ремонтировать, я два года в деревне не был, вокруг уже травы по пояс.

  - А я тридцать лет, как мать забрал, так и не был в тех краях, в Лукьяновке хоть люди живут, а Кондратовки, центральной усадьбы, нет. Вот странно-то! - сказал Семен Игнатьевич.

  - Красивая деревня Кондратовка была, недаром центральной усадьбой колхоза сделали! Не свели бы деревню на нет, обелиск не был бы бесхозным. Что говорить, все идет, как идет, поперек течения не встанешь.

  Разговаривая, Семен Игнатьевич и Василий Васильевич дошли до двора, пожали друг другу руки, каждый пошел к своему дому. Василий Васильевич дошел почти до подъезда, обернулся, окликнул Семена:

  - На обед завтра приходи, Настя борщ сварит!

  ***

  Ночь Василий Васильевич спал плохо, мысли о прожитой жизни, о матери лезли в голову, никак не мог от них отвязаться. "Говорят, в старости время быстро идет, неправда, это в молодости дни мелькают, и не замечаешь, как старость пришла, а сейчас тянутся, тянутся дни, а ночи особенно", - думал он, решив, что пора вставать, нечего лежать попусту. В комнату вошла Настя:

  - Долго будешь бока належивать? - спросила она.

  - Тебе какое дело? Не належал я жиру, а вот ты...

  - Говори, говори, у тебя язык, что помело. С утра скажи мне, что я толстая. Радоваться целый день буду!

  - А чего про мои бока?

  - Для разговора, не со зла же, сам знаешь, что худой и длинный!

  - Высокий я, а не длинный! Можешь на завтрак драники сделать?

  - Не ресторан, заказы от тебя, алкоголика, принимать. Не обслуживаются такие!

  - Пятьдесят лет вместе, а ты все зу-зу-зу, как моторчик не поломается. На пустом месте скандал затеяла. Хочу пью, хочу не пью. Трудно пенсионерам, ненужным ощущаю себя

  - А как я трезвая живу? И присесть некогда бывает. Ненужный он! Сын с нами живет, дочь есть, зять, внучка и я! Одинокие тебе бы позавидовали!

  - Я не про семью, обществу не нужным себя ощущаю. Хорошо на работе, дело делаешь.

  - До ста лет работать?

  - Если в силе, то почему бы и нет? Меня спина подвела, а так я бы работал и работал. Где только не работал, а по заводу скучаю, там дух особый был.

  - Завода нет, а он по нему скучает! Скоро пенсию будут в сто лет платить, к тому идет, науправлялись страной!

  - Ох, Настя, любишь ты все вывернуть. Я про другое, человеку в любом возрасте надо значимость свою чувствовать.

  - Чувствуй! Иди завтракать, я драников напекла.

  - Настя, ты не женщина, бог! Мысли мои читать научилась! Спасибо! Ночью не спалось, маму вспоминал, деревню, вот и захотелось драников.

  Настя убрала постельное белье в тумбочку, собрала диван, застелила его меховым пледом. Василий Васильевич был из тех мужиков, за которыми надо было ухаживать. Если бы не жена, то ходил бы в одних брюках и рубашке, забывая поменять, в комнате был бы беспорядок. Настя, хотя и ворчала, а все делала сама. Забирала грязную одежду, стирала, гладила, покупала обновки на глаз и ни разу не ошиблась. Василий Васильевич всегда выглядел опрятным и даже стильно одетым. Три года назад они перестали спать в одной комнате. Василий Васильевич любил вечерами читать, засиживался за полночь, а Настя ложилась рано и вставала ни свет ни заря. И как-то засиделся он в зале за книжкой, решил не беспокоить жену, лег на диван. С тех пор стали они спать порознь.

  Пятьдесят лет прожили они вместе. Поженились, когда им было по двадцать семь. У Василия Васильевича была в деревне девушка Женя, любили друг друга. Василий писал стихи, мечтал поступить в литературный институт. Мать любила слушать, как он читает стихи, но считала, что нужно иметь серьезную профессию. А вот Женя говорила: "Василий, ты станешь знаменитым поэтом". После окончания восьмилетки, мать сказала:

  - Рассчитывать тебе не на кого. Сколько я проживу, один Бог ведает. Но Женя не для тебя. Вы одинаковые, в облаках летать любите. А как детей растить, о доме заботиться? Будете книжки по разным углам читать. Пиши стихи, кто мешает, но поедешь в областной центр, в техникум электрический поступать.

  Василий засмеялся:

  - Электронных приборов?

  - Этот. Выучишься, иди на завод работать. Женись на такой женщине, с которой детей поднять сможешь.

  Василий поступил в этот техникум, Женя в педучилище, в их районе. Виделись по воскресеньям, в деревне. Василий видел, какими глазами смотрела на него Женя. Он при встрече спрашивал, как дела, она всегда отвечала, что хорошо, обменивались еще парой ничего не значащих фраз и расходились. После окончания техникума Василий получил распределение на завод, большой - восемь тысяч работающих. Она вернулась домой, работала учителем в начальной школе. Василий всегда знал, что она любит его, ему было приятно. Он повзрослел, жениться не собирался, участвовал в поисковых экспедициях по перезахоронению павших в годы Великой Отечественной войны. Директором завода был хороший мужик, отряд поисковиков он обеспечивал всем необходимым, ребята по полтора месяца находились в лесах. В одну из экспедиций с ними поехала Настя, повар заводской столовой. Ребята шутили, что она Василию порцию побольше накладывает.