"Это коричневое пятно - лучшая из сохранившихся в Северной Трети застроек семнадцатого века, все - из коричневатого с зелеными прожилками химатитового камня, там была знаменитая Впадина, защищенная с востока бывшей Городской Стеной, когда граница Города еще не проходила по реке Оредо". Слушая Вебстера, легко было представить его темпераментно жестикулирующим, если бы оба Вебстер и Валька - не лежали распростертые на разостланной на полу огромной дециметровой археологической карте. Август сидел на письменном столе и смотрел в особый бинокль на те места на карте, которые они обсуждали. Шел второй час ночи.
"Как они ее засыпали? - спросил Валька.- Это же должно было быть адски трудно?" Вебстер: "Ничего особенного. Это читается просто, как вчерашний день: Шестнадцатый пентарх, прозванный Великим Властителем, сжег Впадину вместе со всем, что в ней было живого, за повторную неуплату дани и отдал голую землю сводному брату и его клиентам, построившим там первые каменные дома. Потом налетели анары, опять выжгли всё дотла и разрушили Восточную Стену. В течение трехсот лет туда свозили строительный мусор со всего Города, и Впадина исчезла. Так говорят факты".
"Факты-шмакты, видал я эти факты",- подумал Август, но вслух сказал: "Властитель Хулод не сжег Впадину, а отдал ее за дань Старейшине адабов, которого он потом убил, но людей Впадины не тронул, а принял под защиту своего рода. Анары убили Хулода во время очередного набега, но домов во Впадине не разрушили, а Стену лишь немного повредили. Впадина не была глубокой, то есть, я думаю, вообще никакой Впадины вначале не было. Само название пришло из совсем недавних времен, не ранее чем за два поколения до Хулода, когда уже шло вовсю оседание почвы в этой части Города. Потом оно все усиливалось, и, скажем, за последующие триста пятьдесят лет и каменные дома, построенные при Старейшине адабов, Серенте, и Стена ушли под землю, где, я полагаю, они частично по сю пору и остаются. Это - не факты, а то, что я видел и слышал".
На столе зазвонил телефон. Август взял трубку. "Да, очаровательная Мела. Нет, я выступил с маленьким докладом об археологии Северной Трети, частично использовав информацию, полученную в караульном помещении - черт, в пивном подвале - от вас и Валентина, и забыв на вас сослаться. Нет, они приходят в себя, даже с пола встали. Вебстер вот отряхивается, а Валя наливает себе виски. Нет, зачем МНЕ делать выводы, если вы этим занимаетесь? Я заранее согласен. Конечно, я пойду спать. Спокойной ночи. Сейчас". Он передал трубку Вальке. "Ну, разумеется, я тебя прощаю. Августа - тоже. Кстати, ты ему об этом сообщила? Ага. По-моему, тебе надо было бы начать со второго сообщения, тогда и первое не понадобилось бы. Ладно, это тоже прощаю. До встречи".
"Я потерял женщину,- объявил Валька, усаживаясь за стол и наливая себе еще виски.- И это - факт, который я слышал и видеть который было бы уже совсем излишним. И вообще..." "В моем доме это уже случалось,- перебил его Вебстер.Не хочу вас обнадеживать, Валентин Иванович, но в нем же женщин и находили".
Август встал. "Хорошо, пошли спать.- Но, не удержавшись, сказал Вебстеру: - Ну а если этого могло бы и не быть, то..." - "Ничего-ничего, когда проснетесь, позвоните этой женщине, Меле. У нее найдется ответ. Доброй ночи!"
Глава одиннадцатая. ПО ЗАВЕТАМ КЛАССИКИ
"То, что раньше считалось красивым, теперь считается неправильным, как любит говорить мой друг Юра Сафаров из Кинг-Колледжа.- Август ловко перебросил плоской лопаточкой ломтики бекона с шипящей сковородки на уже разложенные по тарелкам пухлые подушечки омлета.- С этим не надо спорить. Лучше наслаждаться красотой того, что пока не считается ни правильным, ни неправильным".
"Какое наслаждение придумать какую-нибудь историю, чтоб потом она такой и оказалась, как это сделали Шлиман и Эванс! - Валька, выспавшийся и готовый к новым набегам на чужую археологию, ждал от себя последней фразы, которая бы "запечатала" их ночной разговор.- Выходит, что ты - только один такой в Городе, а то еще и в целом свете. Нисколько не удивлюсь, если археологи обнаружат твой скелет в подполе той пивной в Северной Трети. Он, конечно, будет выставлен в музее, и ты поведешь Мелу его смотреть". "Тогда это будет не мой скелет, Валя. И не путай меня, пожалуйста, с твоим Древним Человеком - в отношении единственности я имею в виду. ЕГО скелета никому не найти, а моим, как и твоим, можно забить миллионы кладбищ. Вообще у тебя опасная склонность придумывать разные вещи, с которыми дело иметь потом приходится мне. Ты себе ползаешь по археологической карте с Вебстером, а я наношу визиты, пока крайне неудачные, выдуманному тобой персонажу. Ты..." - "Да-да, я себе выдумываю привлекательных молодых женщин, а тебе потом приходится с ними спать".
Август и так собирался звонить Меле. "Валя считает, что во мне недостает чувственности. Боюсь, что это правда. Не испугались? Нет. Завтра утром у меня одно дело, но я рано вернусь. Будете меня ждать? Нет... я не знал, что у вас есть муж... Нет, история - не игра. Там ничего не выиграешь. Целую вашу ручку. Да, чувственно".
"Что это еще за муж?" - раздраженно спросил Валька. "Самый обыкновенный"."Где он? Откуда он взялся?" - "Не знаю".- "Значит, она врала?" - "Нет, просто упустила, история полна таких упущений. Возьми хотя бы Город".- "О, Город единствен, самобытен до отвращения!" - "Мы, чужие, сра-зу же попались на его удочку, а когда оказалось, что вроде бы и не совсем чужие, то городские мифы полетели ко всем чертям. Возьми того же патетического Студента, от которого наш общий друг чуть с ума не сошел: ничего себе, в Городе никого практически не убивали, ну по крайней мере ПОСЛЕ той "первоначальной" и не очень приятной истории. Как бы не так! Только и делали, что этим занимались, да и, насколько я могу судить, продолжают это делать. Забудь о Городе - КАК ТАКОВОГО его нет. Есть ГОРОДА. Трупы сбрасывают в Оредо или Неву, сжигают или набивают ими овраги, заливают цементом в подполе или свозят на санках за город и сбрасывают в мусорные ямы. Довольно".- "Это - твоя первая политическая речь, произнесенная за последние, ну, скажем, пятьдесят шесть лет, в течение которых, если не говорить о последних трех днях, тебя, кажется, никто не собирался убивать".- "Она не политическая, Валя. Она - о смерти".
