При осмотре тела Елизаветы Персияниной эксперт зафиксировал локтевом сгибе след от укола. Тогда никто не придал этому значения. Пожилая женщина не раз обращалась к врачам со своими недугами. Причина смерти ясна удушье.

Никаких следов убийцы не оставили. Ни одного отпечатка пальцев эксперты не нашли. Первоочередные мероприятия по розыску ничего не дали. По факту убийства прокуратура возбудила уголовное дело.

Раскрытием преступления занялись сотрудники местного уголовного розыска и несколько сотрудников 2-го, "убойного" отдела Управления угрозыска. Старшим был назначен Сергей Заботкин.

Из всех версий предпочтительней выглядело хищение предметов старины по заказу. Поэтому Заботкин привлек в свою группу оперативника 12-го, "антикварного", отдела угрозыска. Тогда Сергей Николаевич ещё не знал сколько ещё других специалистов разных направлений ему придется привлекать в свою группу, чтобы остановить череду чудовищных преступлений. И в скольких районах города придется работать.

В первую очередь на причастность к убийству были проверены родственники Персияниной, друзья, знакомые и все, кто мог знать о нескольких антикварных вещах, находившихся в её квартире. Заботкин придал большое значение тому факту, что осторожная по характеру потерпевшая сама открыла дверь злоумышленникам. Открыла тем, кого знала и кому доверяла. Параллельно проверялись все магазины и пункты, торговавшие антиквариатом, а также люди, подозреваемые в скупке краденого. Большая оперативная работа велась и среди коллекционеров. Пока розыск набирал обороты, на группу Заботкина навалилось новое дело.

В доме, соседнем с домом Персияниной, в своей квартире была убита ещё одна пожилая женщина - ветеран войны и труда, обладатель многих правительственных наград Зоя Тихоновна Степанова, человек заслуженный и известный в своем кругу. Пожилую пенсионерку тоже задушили, оставив на шее капроновый чулок. Из квартиры пропали часы, радиоприемник, деньги, ордена и медали.

И снова преступники не оставили следов и отпечатков. Как и в случае с Персияниной, потерпевшая сама впустила убийц в квартиру.

Заботкин на месте происшествия отчетливо понял, что оба убийства дело рук одной банды. Кто-то охотится за одинокими пенсионерками, у которых чем-то можно поживиться. Непонятно одно: зачем убивать немощных женщин?

Следующее происшествие немало озадачило оперативную группу. В одной из квартир все в том же микрорайоне на Васильевском острове умерла пожилая женщина. Видимых следов насильственной смерти не было. Гражданка Панина лежала на кровати и, судя по возрасту, могла просто умереть. Но родственники, обнаружившие труп, настаивали, что Панину убили. В доказательство приводили пропажу из дома многих вещей и след укола на локтевом сгибе. Они подозревали, что убийство совершил специалист по эвтаназии - добровольному уходу из жизни при помощи врачей. Екатерина Дмитриевна Панина иногда высказывала желание умереть и просила сделать ей смертельный укол.

На этом серия убийств пенсионерок в одном микрорайоне прекратилась, чтобы возникнуть в другом, Петроградском.

Через два дня в квартире на Каменноостровском проспекте, 51 после пожара были обнаружены тела пенсионерки Терентьевой и её дочери. Эксперты утверждали, что смерть обеих наступила от механической асфикции. К тому же молодую Терентьеву кололи ножницами. Изверги оставили на её шее затянутый капроновый чулок. Во время осмотра трупа Заботкин обратил внимание на одну деталь - на локтевом сгибе пожилой Терентьевой имелся след от укола. Он тут же вспомнил, что такой же след, на той же руке, на том же месте был и у умершей Паниной.

Сергей Николаевич пока не догадывался, что эти крошечные ранки о чем-то могут говорить, кроме того, что обе женщины конечно же лечились и врачи им делали уколы. Просто совпадение? Но что-то подтолкнуло его проверить материалы осмотра трупов всех пенсионеров, погибших недавно на Васильевском острове.Он был поражен: у балерины Персияниной и ветерана труда Степановой также были следы от уколов именно на локтевом сгибе! Заботкин доложил руководству о своих подозрениях: группа преступников проникает в квартиры пенсионеров, вкалывают внутривенно какой-то препарат, от которого жертва становится беспомощной, затем душат капроновыми чулками и грабят квартиру. Он попросил сделать выборку похожих случаев по городу. Причем, не только по убийствам. Возможны просто грабежи и разбои.

Заботкин и его оперативники прошлись по всему учету преступлений в отношении пенсионеров. Анализ выборки ошеломил. Оказывается, начиная с 1997 года было совершено около пятидесяти грабежей и разбоев, похожих по своему характеру на совершенные недавно на Васильевском острове! Значит, банда действует давно. Но раньше преступники не убивали своих жертв. Теперь они обнаглели, стали более жестокими и циничными.

Выводы Заботкина были убедительными. О наглой банде было сообщено в МВД. По городу дали соответствующую ориентировку. Все подразделения должны были срочно сообщать во 2 отдел о преступлениях, связанных с инъекциями. Сергею Заботкину выделили специальную группу по поиску налетчиков-убийц. В неё вошли сотрудники из районов, где были совершены похожие преступления.

К этому времени эксперты предоставили информацию, что уколы потерпевшим делал профессионал. То есть, один из преступников должен быть врачом или санитаром. Теперь стало понятно почему все жертвы впускали убийц к себе! Скорее всего это был кто-то из персонала Скорой Помощи. Не исключались участковые врачи, работники поликлиник. Но мог быть и наркоман со стажем. Оперативники окрестили его "медбратом".

Отрабатывая версию "медбрат", группа Заботкина проделала титаническую работу по проверке медицинских работников города. В первую очередь были запрошены данные на медиков, отстраненных от практики решениями судов. Их тут же взяли под наблюдение. Впервые за историю Скорой Помощи Петербурга угрозыск изъял учетные карточки всех сотрудников этой медицинской службы. В руках оперативников оказалось более 2 тысяч фотографий врачей, санитаров, медсестер, водителей машин с красными крестами. Об этом не знал никто, кроме Главного врача и начальника отдела кадров Скорой. Соблюдая строжайшую тайну, розыскники приступили к внимательной отработке каждого подозреваемого. Таких оказалось около семидесяти. Это были мужчины в возрасте от 25 до 40 лет. За ними установили наблюдение.

В это же время оперативники посетили всех стариков, потерпевших от грабежей и разбоев. Пожилые, болезненные люди горько рассказывали о том тягостном дне, когда их обобрали. Все они говорили одно и то же: раздался звонок в дверь. Пришел врач из поликлиники, сказал, что у пациента плохие анализы. Он производил короткий осмотр, иногда мерил давление, затем предлагал сделать укол. После инъекции старики теряли сознание, а когда приходили в себя, видели свое жилище опустошенным. Медбрат и его вероятные подручные подвергали квартиры пенсионеров разграблению. Около тридцати потерпевших дали описание основного преступника, по которым были составлены композиционные портреты. Это был человек ростом около ста семидесяти сантиметров, нормального телосложения, лицо овальное, стрижка короткая. В остальном сведения очень часто были противоречивыми. Понятно, что слабые зрение и память, короткое время общения с посетителем, его возможная маскировка, не позволяли правильно уточнить детали.

Фотороботы преступника были переданы на экспертизу. Перед специалистами ЭКУ была поставлена сложная задача: сравнить 30 фотороботов с 70-ю фотографиями работников Скорой Помощи.

В канун Нового 2000 года произошло ещё одно преступление из серии "Медбрат". В Петроградском районе родственниками в своей квартире был обнаружен труп пенсионерки Саниной. Какой-то негодяй вбил ей в сердце длинную отвертку. На локтевом сгибе эксперт зафиксировал след укола. Растущие наглость и цинизм группировки возросли: на зеркале трюмо преступник оставил надпись помадой: "Жизнь - это кайф!". И снова - ни одного отпечатка пальцев.