Похоже что местное негритянское длинное ухо уже разнесло по бушу рассказы о странном белом который может купить белые и желтые стекляшки, поэтому уже в первую неделю мне удалось выкупить у чернокожего работника одной из ферм, еще один маленький алмазик за два шиллинга, который ему передал кто то из родственников или знакомых. Ну а в середине второй недели когда я вечером отдыхал на одной из уже знакомых мне ферм, улыбающийся чернокожий щеголь одетый в грязные лохмотья, которые бы прекрасно смотрелись бы на огородном пугале.
– Баас, если Вы задержитесь на этой ферме еще на один день, до завтрашнего вечера, то кое-кто хотел бы с Вами поговорить, похоже у него есть то, что Вам нужно.
– Хорошо, я задержусь – ответил я. – Пусть приходит на ферму.
– Он хотел бы поговорить тайно, подальше от любопытных глаз.
– Честным людям бояться нечего, – нахмурился я. – Как его зовут?
– Его зовут Топор, он старый готтентот, и пасет своих коз в пустынях на западе – ответил негр: – Он уже спешит сюда и прислал мальчишку с поручением.
– Хорошо, передай своему дружку, что я согласен с ним встретиться – ответил я.
Но даже согласившись я испытывал, сильное беспокойство. Моя паранойя заставляла меня напрягаться. Лучше перебдеть, чем пропасть посреди Африке без всякого следа. Сказав утром хозяевам бурам, что у меня приступ боли в желудке, которые периодически мучают меня, но мне необходимо денек отлежаться, я обосновал свою задержку на ферме. Затем я распорол шов на джинсовой куртке и аккуратно зашил все приобретенные алмазы за подкладку. После чего, я внимательно осмотрел и заново зарядил ружье, похоже здесь порядок, но этого явно не достаточно. Стрелять ночью в негров из подобного ружья? Наверняка я не в кого не попаду, ножом я до этого только мясо резал и не находил в себе желания схватываться вплотную со здоровенными неграми в рукопашную. Что бы еще придумать? Я осмотрел свои нехитрые пожитки, нет ничего интересного. Может лучше не идти? Но вдруг там и ждет меня великолепный алмаз, который иначе достанется другому? У черного хватит ума предлагать его купить всем встречным белым, может, кто и купит. Так то же не пойдет, что же делать?
Попросив у гостеприимной хозяйки на кухне ступку с пестиком, под предлогом того, что мне нужно приготовить порошок с лекарством я стал размельчать немного табака, горсть которого что у меня еще оставалась после торговли с фермерами. Так жаль что нет перца, но ладно разотрем немного соли – хуже явно не будет – а я в случае чего буду есть недосоленную еду. Все это я растер до состояния пыли и аккуратно пересыпал в карман куртки, не понадобиться так завтра утром можно высыпать, а так хоть что-то для очистки совести у меня есть. Солнце еще не зашло, а мой чернокожий Сусанин, уже пришел проводить меня к месту встречи. Подхватив свое ружье и Юнгу я зашагал вслед за ним на запад в сторону заходящего солнца. При его слабом свете я осмотрел пейзаж – посреди голого вельда – нигде нет ни единого укрытия выше, чем по колено. Мы молча прошли полкилометра. Быстро надвигались африканские сумерки и вот, еще пару минут и наступила густая тьма. Сопровождавший меня негр явно трусил в темноте. – Пусть Баас придет вперед к огню, а мне нужно возвращаться на ферму – заявил он. Присмотревшись я заметил что впереди шагом за двести от меня зажегся костер.
– Хорошо – сказал я и пошел к огню, надеясь, что буры давно повыбили всех хищных зверей поблизости от своих стад.
Глава 27
Топор прожил долгую жизнь и теперь уже готовился заканчивать свой жизненный путь. Он уже давно перестал считать прожитые годы, хотя если бы он мог их сосчитать то обнаружил, что ему еще нет и сорока пяти лет. В молодости он счастливо пас своих коз на благодатных землях юга, но постепенно белые пришельцы отнимали плодородные земли и выгоняли готтентотов-все дальше в пустыню. Служить же пришельцам как делали многие из его соплеменников Топор не хотел и не умел. Сейчас его племя было изгнано в западные маловодные пустынные места, не понравившиеся ни англичанам с юга, ни бурам с востока. Но и готтентоты жили на этих землях с большим трудом, чахлая растительность давала мало пищи для коз, а охота в тех местах была совсем плохая.
А куда уходить готтентотам дальше? На севере безводная пустыня Калахари, где совсем нет воды и могут выживать только редкие бушмены и негры – бечуаны. Но они все не жалуют чужаков. Бушмены их просто сразу убивают ядовитыми стрелами, а бечуаны совсем чужие для готтентотов. Недаром они себя называют "бечуана", образуя из слов "чуана", что значит "подобный" и местоимения "бот" – они. Таким образом, слово "бечуана" означает "равные" или "товарищи", и остальные для них враги. И так эти плохие соседи досаждали готтентотам. Отравят источник ядовитыми растениями и все живое вокруг гибнет, пусть люди и козы и откочуют в другое место, но хорошо, если духи предков защитят в этом пути пару коз.
Плохо жить готтентотам в новых местах голодно, и вновь возродился у них старый обычай выгонять бесполезных членов племени, обрекая на голод. Старик ли потеряет единственного сына и защитника, и некому его кормить, и его уводят далеко от родной деревни и бросают в пустыне на верную смерть. Ребенок ли лишился матери, единственного родного ему человека, и его оставляют на произвол судьбы – для хищных зверей. Вот и Топор уже почти совсем старик, еще несколько месяцев, может год и придет его время. Но все правильно: раз он стал стар и беспомощен, как ребенок, то своей смертью он лишь выполнит долг перед общиной; стать бременем для людей, было бы, преступлением.
Вот и теперь услышав, что странный белый интересуется красивыми камнями, Топор решил, что еще раз послужит своему племени, послужит приманкой. У него был один такой камень – но камень совершенно бесполезный, есть его не будешь, сам он крепок и не обрабатывается, и лишь из-за своей твердости может служить для выравнивания камней, на которых зерно растирают в муку. Но где сейчас зерно – на новых землях камней намного больше зерна – и его камень долго не будет никому нужен. Так что Топор вызвался заманить белого камнем, а потом пара крепких молодых воинов набросятся и убьют белого. Деньги же и вещи можно будет потом на юге у англичан, сменять на коз, а козы очень полезные животные, они дают молоко и мясо.
Я тем временем подошел достаточно близко к костру, и пока оставаясь в темноте внимательно вглядывался пытаясь определить есть ли тут для меня опасность. У огня сидел маленький сморщенный старик с морщинистой коричневой кожей и редкими седыми кучерявыми волосами на лысеющем черепе. На нем была одета набедренная повязка и он кутался в рваное грязное одеяло. Рядом с ним лежал его узелок с вещами. Похоже, что явной опасности не наблюдалось, да и Юнга пока не высказывал беспокойства. Ну что ж в очередной раз доверюсь его инстинктам, и я вышел к старику.
– Баас, пришел не зря, у меня есть то что баасу нужно – проговорил старик, а затем начел рыться в узелке с вещами, что то там перебирая. Наконец, найдя искомое он протянул мне что то на своей ладони. И здесь в ночи, в пламени костра, под африканскими звездами, я наконец таки увидел то, что так долго я искал. Это был крупный алмаз, и я стараясь оставаться невозмутимым, взял камень в руки, что бы его рассмотреть. В отблесках костра он мне казался каплей солнца, хотя был холоден как лед. Этот алмаз зародился в невообразимой подземной глубине, в самом сердце Земли, где раскаленная магма кипит от жара, сравнимого лишь с тем, что царит на поверхности Солнца и звезд. Невообразимое пекло выжгло в нем все лишнее, остались лишь неизменные атомы углерода, которые от давления, способного стереть в пыль горы, прилипли друг к другу так плотно, как ни в каком другом природном веществе. Медленно медленно подземная река раскаленной лавы вынесла этот крохотный пузырек жидкого углерода через слабину в земной коре, и он, когда поток лавы замедлил свое течение, наконец остановился, не немного не дойдя до поверхности.
