- Из чего вы заключаете, что я не нежен?

- Господи, я достаточно видела, как вы обращались с Лизой Меровой!

- Вот еще кого привели в пример: Мерову!.. Дуру набитую, которую я никогда и не любил, доказательством чему служит то, что я не женился на ней!.. Что мне мешало?

- Мешало вам не то, а другое...

- Что такое другое?

- То, что она бедна!

Янсутского передернуло.

- А вам я делаю предложение, вы полагаете, оттого, что вы богаты?

- Конечно, отчасти и оттого!

Янсутский на некоторое время замолчал и опять стал кусать свои усы. Видимо, что он соображал, как ему далее вести атаку.

- Но замуж вы, конечно, выйдете и, вероятно, скоро? - спросил он.

- Может быть, - отвечала равнодушным голосом Домна Осиповна.

- Я даже знаю, за кого! - подхватил Янсутский.

- И то может быть!

- За Перехватова, так?

- Почему же именно за Перехватова?.. - полувоскликнула Домна Осиповна и засмеялась.

- Не за Бегушева же? - говорил Янсутский совсем с перекошенным ртом.

- За Бегушева я вышла бы, но он сам не женится на мне!

- К чему такое отчаяние?.. Попробуйте опять заманить его в свои сети!

- Пробовала, и ничего не вышло.

- Пробовали уж?

- Да!

Янсутский на несколько мгновений был сбит с толку.

- Как бы то, впрочем, ни было, но я не советовал бы вам пренебрегать мною!.. - проговорил он мрачным голосом.

- Я вами и не пренебрегаю, а если не иду за вас замуж, то потому, что вы мне не нравитесь настолько, чтобы сделаться вашей женой.

- А Олухов вам когда-то нравился настолько? - спросил Янсутский.

- Нравился!

- А между тем вы очень скоро начали кокетничать с другими молодыми людьми!

Домна Осиповна обиделась: она никогда еще и ни от кого не слыхала подобной дерзости.

- Как вы смеете говорить мне такие вещи!.. - сказала она, и у ней при этом губы немного дрожали и ноздри раздувались.

- Что я вам такое сказал! Вы меня хуже окрестили - отъявленным корыстолюбцем, однако я выслушал!

- Большая разница: вы мужчина, а я женщина!.. Вы не можете позволять себе говорить мне то, что могу я вам!

- Это что еще за новые правила выдумали!.. - возразил Янсутский и засмеялся. - Полноте, пожалуйста, - продолжал он, - мы с вами давно знаем друг друга; если я люблю деньги, так и вы не меньше моего их любите!.. Мы ровня с вами!..

- Не желаю быть ровней вашей ни в чем!.. Одно мнение общества, которое о вас существует!.. - говорила Домна Осиповна, начинавшая совсем выходить из себя.

- Да и вы не знаете, какое о вас мнение!.. Может быть, хуже, чем обо мне!.. - подхватил нагло Янсутский.

Домна Осиповна отвернулась от него и прямо ничего не ответила.

- Хорош бы брак у нас был!.. Еще только заговорили о нем, тиграми какими-то стали друг против друга! - произнесла она как бы больше сама с собой.

- Тогда, может быть, лучше бы было!.. Столковались бы как-нибудь!.. сказал Янсутский, ядовито усмехаясь. - А вы напрасно меня отталкиваете; по старой дружбе я еще раз вам повторяю: раскаетесь!.. - заключил он с ударением.

- Никогда!.. Наоборот, уверена, что всю жизнь буду хвалить себя! воскликнула Домна Осиповна.

- Увидите! - пригрозил ей Янсутский и круто повернул назад к парку.

- Вы не желаете, чтобы я вас довезла? - спросила его Домна Осиповна.

- Нет, дорогу я знаю!.. - ответил он грубо и быстро пошел.

Домна Осиповна села в коляску. Лицо у ней было очень сердитое; губы надулись, глаза покрылись туманом гнева, хотя в одном отношении она была довольна этим объяснением: оно окончательно развязывало ее с Янсутским, ужасно ей надоедавшим своим ухаживаньем.

В парк Домна Осиповна не возвращалась, чтобы не встретиться опять с Янсутским, и проехала в Москву через Бутырскую заставу.

- Иван Иванович Перехватов не заезжал ко мне? - был первый ее вопрос, когда она вошла в свою великолепную квартиру.

- Никак нет-с! - отвечал ей вежливо красивый из себя лакей. - Чай готов! - прибавил он негромко.

- Я подожду Ивана Ивановича, - отвечала величественно Домна Осиповна.

День этот был днем установленных вечеров Олуховых, которые Домна Осиповна возобновила по истечении шестимесячного траура; на вечерах этих, впрочем, один только бывал Перехватов, который вскоре и явился.

- Пойдемте пить чай! - сказала ему Домна Осиповна, непродолжительно, но крепко пожав его руку.

- С удовольствием! - подхватил доктор.

Когда Домна Осиповна в сопровождении его проходила в столовую, то в ее походке, в ее богатом туалете, в убранстве чайного стола, на котором блестел серебряный самовар, так и чувствовалось пятимиллионное состояние. Домна Осиповна села на особо приготовленное для нее кресло.

Доктор поместился очень близко к ней и тоже на довольно покойный стул. Домна Осиповна налила ему стакан, а себе небольшую чашку; доктор выпил чай и съел при этом массу печенья.

Домна Осиповна, налив ему еще стакан, откинулась на задок кресел и стала на него томно смотреть.

За этим стаканом доктор выпил третий, четвертый, продолжая пожирать сухари, бисквиты, а также и стоящие на столе фрукты: он был большой чаепиец и сладкоежка!

Домна Осиповна не переставала на него смотреть.

- Вы знаете, что сегодня Янсутский делал мне предложение, - начала она, закуривая пахитоску.

Получив в обладание миллионы, Домна Осиповна начала курить вместо папирос пахитосы; сделала это она, припомнив слова Бегушева, который как-то сказал, что если женщины непременно хотят курить, так курили бы, по крайней мере, испанские пахитосы, а не этот тошнотворный maryland doux!*. Домна Осиповна вообще очень часто припоминала замечания Бегушева; а еще более того употребляла его мысли и фразы в разговорах.

______________

* сладкий мерилендский табак! (франц.).

- Янсутский был поэтому у вас? - спросил доктор неторопливым, но не совсем спокойным голосом.

- Был у меня, обедал, напросился, чтобы я взяла его с собой ехать в парк, - надоел мне до невозможности! - говорила Домна Осиповна, помахивая кокетливо своей пахитоской.

Доктор при этом обратил свое внимание на ее кольцо.

- Однако у вас это новинка, - сказал он, указывая на прелестный перстенек с брильянтом, надетый на указательный палец Домны Осиповны.

- Я у мужа в вещах нашла этот брильянтик и велела себе сделать кольцо... Он воды очень хорошей.