– Какая такая? – настороженно переспросила Нина.

– Это когда тебя окружают повышенным вниманием, контролируют, решают за тебя проблемы, защищают, даже если отсутствует реальная опасность.

– Ну, я не думала об этом. Мне, кажется, все родители такие, когда любят своих детей.

– Давай я расскажу тебе историю про одного молодого человека, который…

– Виктор, прости, но мне действительно пора домой. Было приятно с тобой пообщаться, – перебила его спутница.

Молодой человек с грустью посмотрел на девушку и сказал:

– Ну, что ж, надо так надо. Ты на метро?

– Да.

– Я тебя провожу.

Они вместе спустились в подземку. Чтобы не потерять Нину в многолюдной толпе, Виктор старался держать её под локоток, ограждая по возможности от лишней давки. Но как ни старайся, а волна народа, особенно в час пик, своей скоростью разбила в глубинах подземной трассы уже не одну пару. Оставшись одна на эскалаторе и не имея возможности сопротивляться толпе, Нина высматривала Виктора, который задержался у кассы, покупая проездной билет.

– Нина! Привет! – раздался знакомый голос на параллельном эскалаторе, на котором тоже стояло много народа.

Нина узнала свою подругу.

– Ритка-Маргаритка, как же я рада тебя видеть! – спустившись с эскалатора и отойдя в сторонку, Нина с искренней радостью обнимала свою школьную подругу, которая год назад улетела в Германию к своему отцу получать заграничное образование.

– Ты классно выглядишь! – сделала Рита комплимент подруге.

– Да, ладно, – смутилась Нина, – я-то что, вот ты красавица ещё та!

Подруги снова обнялись.

Нина несколько раз оглянулась в надежде увидеть Виктора.

– Ты кого-то ждёшь? – спросила Рита.

– Да. То есть, нет, – растерянно ответила Нина.

– О! Наша электричка пришла, побежали?

– Наверное…

– Что? Говори громче, Нина, не слышно!

– Да! Побежали!

Рита крепко схватила подругу за руку и направилась в сторону открытых дверей вагона. Протиснувшись в середину толпы, подружки с интересом защебетали о своём, о девичьем. Нина с интересом слушала подругу, но внутри её было лёгкое сожаление от внезапного расставания с новым знакомым.

Отдельно хочется описать духовный облик Нины. Эта девушка обладала очень добрым, мягким характером. Она относилась к тем редким натурам, добротой которых часто злоупотребляли. Безгранично любя и уважая своих родителей, она во всём с ними соглашалась. Несмотря на отцовский контроль, который тот тщательно маскировал под заботу, она росла ответственным человеком, способным заботиться о себе и о других. Нина очень любила жизнь и наслаждалась ею каждый день, но своей непоколебимой искренностью она многих раздражала. В мире тщеславия и зависти всегда недобро смотрят на таких людей. Жестокий мир часто затягивает в свои сети подобные личности, ломает их и делает своими рабами. Такой и была Нина в этом утилитарном мире.

Когда девушка вернулась домой, отец был занят делами в своем кабинете, а мама заваривала свежий чай на кухне. В руках опытной хозяйки это всегда была настоящая церемония. Елена Евгеньевна любила готовить и делала это превосходно. Супруг гордился таким талантом своей жены. Она с легкостью кружилась среди разнообразной кухонной утвари, и со стороны можно было сразу заметить, что этот процесс приносит ей удовольствие. Когда просторную кухню сквозь большое окно заливал солнечный свет, её волнистые волосы, всегда аккуратно собранные и уложенные в элегантную прическу, казались еще более золотыми. Несколько локонов, непослушно вырвавшись из прически, кокетливо обрамляли лицо с двух сторон. Упругая светлая кожа сияла свежестью и здоровьем. Длинная, словно лебединая, шея всегда была украшена жемчужной нитью. Глаза у Елены Евгеньевны были изумрудно-зеленого цвета, сверкающие, гордые, но, в то же время, необыкновенно добрые. Именно её цвет глаз наследовала дочь. Прямой нос, еле заметные веснушки и пухлые чувственные губы делали её образ неотразимым и таким притягательным для супруга. Елена очень щепетильно относилась к своей фигуре и всегда держала форму. Ростом она была чуть ниже среднего и не представляла себя без каблуков. Стараясь быть идеалом для супруга, она носила элегантные платья и костюмы даже дома. Халат могла себе позволить только в единственном случае – после душа. Имея медицинское образование, она всё же была домохозяйкой. Это было решение мужа, который считал, что создавать уют и беречь домашний очаг есть прямое предназначение женщины. И она с большим удовольствием заботилась о своих родных и близких людях, тщательно следя за их здоровьем.

– Мама! Папа! – закричала Нина, находясь еще в прихожей. – Я дома!

– Ниночка, дорогая, как всё прошло? – мать поспешила из кухни навстречу дочери.

– Давай позовем папу, и я вам всё расскажу, – нежно целуя мать в щеку, сказала Нина.

Они вошли в кабинет к отцу. В это время он с кем-то общался по телефону.

– Проходите, – тихо сказал Николай Георгиевич, прикрывая рукой трубку, – я скоро освобожусь.

Елена Евгеньевна и Нина расположились на кожаном тёмно-зелёном диване. Напротив них стоял массивный двух-тумбовый стол из благородного дерева, в нижней части которого, под прямоугольной столешницей находилась ниша с ящиками по сторонам. Стол был покрыт кожаным бюваром в цвет мебели. Слева на нём стоял дорогой итальянский светильник. Посередине – мраморный настольный набор малахитового цвета, увенчанный двумя фигурками лошадей из белого золота. А семейная фотография в рамке в виде антикварной статуэтки расположилась по правую руку и радовала глаз хозяина, разбавляя своей изысканностью строгость интерьера. Это был подарок супруги на десятилетнюю годовщину их свадьбы. С тех пор рамка и стоит, меняется только её содержимое по мере того, как подрастает дочь. Бумаги хаотично лежали на столе, и Николай Георгиевич, слегка покачиваясь в кожаном темно-зеленом кресле, ловко помечал что-то то на одном, то на другом листе, заполняя бесконечные таблицы. В углу, справа от дивана, на котором сидели его жена и дочь, стоял высокий шкаф, заполненный папками и коллекционными книгами. Но в кабинете это была не единственная коллекция. Хозяин имел большой бар, в котором были собраны спиртные напитки практически со всего мира. И нередко успешно заключённый договор закреплялся распитием дорогого напитка. На стене, что находилась сзади Николая Георгиевича, висела копия полотна Клода Моне «Пиния в Антибе». Ему нравились картины импрессионистов, и данный подарок друга хорошо гармонировал с обстановкой кабинета. А горы на пейзаже, по мнению знающих людей, символизировали надёжность и успех, что не могло не ободрять успешного бизнесмена. На противоположной стене висели старинные часы, подарок родителей, которых уже не было в живых, но память о них всегда была жива в сердце любящего сына. Над входной дверью висел образ Спаса Вседержителя, перед которым часто склонялся в благодарственных молитвах хозяин дома. Николай Георгиевич прекрасно понимал, что внимательно изучая интерьер и оценивая каждый предмет, можно узнать о характере, вкусах и привычках человека. Именно поэтому он лично занимался обустройством своего рабочего пространства и старался, чтобы всё органично вписывалось в общую концепцию дома, не вызывая чувства когнитивного диссонанса у домочадцев и гостей.

На журнальном столике рядом с диваном под газетами Нина заметила книгу. Это был Макс Фриш «Назову себя Гантенбайн». Закладка была на сто девяносто шестой странице. Нина захотела прочесть несколько страниц, чтобы понять, о чём книга, но тут Николай Георгиевич положил трубку и перевёл свой взгляд на любимых женщин.

– Заинтересовала книга? – с улыбкой спросил отец.

– Ну, так… немного… Просто хотела узнать, о чём она.

– О том, что перед человеком всегда открыты два пути. Но один из них воплощается в действительности, а другой можно прожить лишь в воображении.

Николай Георгиевич сделал паузу и задумчиво посмотрел в окно.