От описчика

Эти рассказы не полные, и только представлены ободряющим звеном в прояснении малого об удивительных девочках. Им, как и всем остальным, потомкам Тампара, нескончаемо, и всеобъемлюще, везло лишь в волшебных сюрпризах, курьезах мистических, в вымышленном житие, и прочем таковом. Девочки, как и многие иные родственницы Тампара, скоры на сообразительность, проворны обаятельностью, с массой загадок в помноженных несколько раз завораживающе не крепких натурах, магия в них бесталанна, она практически без скорости, и только чахнет усердно. О дорогушах вынужден прояснить только чуть, и то, что есть – капля, коя и по тексту всех этих нюансов – жуткая клякса, кои едва незаметными будут, едва не приметными предстанут, едва пропустимыми окажутся. Охотнее о подробном про Скаг прояснить в массивном томе, также с подробными мелочами о них самих, но его еще собирать и собирать. Произошло немало проблемных бед, хлопотных страстей, умопомрачительных козней, пока собирал многочисленные хроники, и лишь по родне Тампара, но не сожалею ни о колдовских ранах, не о секретных провалах, ни о осмелении слабостей, и усыплении активных талантов, ведь важно замерять улики волшебных преступлений, тем более такой наглой персоны как Тамаль, кой отпето и яро готов подкинуть все следы своих злодеяний невинным родственникам, кои для него будто могилы с его же долгами. А многие ведь из тех уже мои друзья.

Пока Мэзз на крыльце чинила дорогой горшок деда, его сильный ветер ночью столкнул с подоконника, а Жумна счищала с забора остатки старых листовок, над домиком парила змеебабочка, ловящая почтовые визитки, те сыпались из переполненной прозрачной сумки, в этом регионе в основном почтовыми минисообщениями промышляют, и, кстати, лишь несколько надежных волшебных фирм.

Внезапно по визитке попадали к крыльцу и забору.

Змеебабочка тотчас шлепнулась в трубу, печную, где и застряла сумка ее.

Милочки недолго похохотали, то над визитками, несколько секунд, а затем и в мусорную корзину их впихнули.

Дорогуши ринулись собираться в посудный ломбард, кой уже открылся, дабы продать старую дорогую ненужную утварь.

Тем мгновением змеебабочка медленно рыскала по домишку, не привлекая тонкости слухов обеих дорогуш, и искала что-нибудь, дабы то помогло ей скорее скинуть ее сумку вниз.

Пока сестриц не будет, около получаса, змеебабочка вооружится ложечкой для обуви, стащит сумку, перепачкает все золой, намусорит чешуйко-линзами, те на той, да и ринется прочь, но теперь через распахнутое окно, вот только кое какие визитки выронит у кроватей девочек.

Частицепыления, с чешуйко-линз, вскоре обнаружат сестры, они ведь крупные, да и мимолетно в них вытаращатся, вследствие этого ошеломятся надолго. Так 1 сестрица на кухне заметит паукокрота, в доспехах из странной шубы, он словно взбивал аромопары и цветобдения, а 2 сестра над чердаком приметит молепанду, в галстуке-комбинезоне, коя белыми пятнами наполняла домишко уютом, а темными разводами же и вовсе поглощала осадки неких драм и капризов этой двоицы.

Через несколько минут чешуйко-линзы попросту растают, а напыления – в зельевый осадок словно превратятся. Все это милочки сметут на визитки у кровати, да и с сем так же поступят, как и с предыдущими.

Так и начинается погружение Скаг в насыщенные странности потусторонней жизни.

Ночью, пока сестрицы спали, некоторым в дома стучала особа, и что-то кричала тем чересчур грубо. Та была с банкой с украшениями и в перчатках из соломы.

Утро сочилось медленно, а ночь и вовсе не желала становиться более желанной большинству.

Утром же у крыльца одна из сестер обнаружила шуршащую кладь, в коей та обнаружила птицу, причем странных оттенков, маслянисто-бордово-фиалкового, и каштаново-травянисто-сизого.

Мадам была в беспамятстве, и вещи, кои оставляла где-либо, называла украденными, потому и скандалила едва ли не со всеми.

Сумка почему-то так и обожгла руку девочки.

Птица стерегла замызганную банку, предположительно с кромкой золотых перил ль.

Ближе к обеду девочки услыхали как на крыше кто-то топчется, словно некто чистит едкий ковер в сандалиях-щетках, потому и не ожидая звуков стекающей с крыши воды, тотчас последовали к крыльцу.

Уже снаружи те увидали как некая мадам вбивает колючки с колючей поросли на ограде, прямо в крышу.

Нуата, так звали женщину, разобвеняла дорогуш в краже ее питомца, и не дешевой старой чужой сумки.

Милочки накормили птицу, да и постирали чемоданчик, а там и вынеся угощения для дамочки, тотчас ее утешили.

Мадам спустилась по стеллажу, кой вынесла Жумна, да и мигом перекусив, превратилась в наряд, кой напялила крачка, да и на колесе вон отправилась, в кое превратился сам чемоданчик.

Следы же колеса почему-то напоминали губы, и кои еще долго хрипели, до ночи примерно.

На фабрике по переделке мусора возникает непредвиденность, попадается волшебный хлам, кой разменивается на параслизняка, и тем куда-то продвигается прочь.

Масса попадает в стоки, и выбирается в накопы, тех множество под лачугой Скаг. Та шустро разлетается на пары, и высачивается наверх, от избытка сырости очевидно.

Метр за метром и пары превращаются в реакции практик таинств, и кое что еще покрепче.

Почему-то всю эту ночь дорогуши будут тиражировать звуки горячих существ, пот старых колдунов, и многое другое в отпетую новинку, то своей комнате.

Утром дорогуши обменяются комплиментами, на языке ищеек улик волшебных катастроф, и и заявятся, то в спешке, в прокатную сувенирных талисманов, ведь с пятнами на бровях будут, с шрамами на мочках, и многим другим новым в облике. Дорогуши не примут в толк этот феномен, и заявятся за рецептом от назойливой мистики.

Девушка проверит по справочнику непрошеных необъяснимостей все эти странности на дорогушах Скаг, и тотчас выдаст им рецепт ритуала на отлучение магической нелепости от их уюта.

Девочки придут домой, счистят на клочки сего рецепта пот, а затем свернут и закопают то в горшках с цветами, и к вечеру удивятся тому, что цветы начнут в слизь превращаться, кои отнесут попросту к фабрике той самой, за те мгновения все загвоздки в их внешностях поиссякают.

Одна соседка сестер Скаг вдруг попросила Жумну подменить ее на фабрике, где она проверяет на прочность короба для хранения украшений.

Девочка согласилась, и получила за это не раскрытую склянку с различными серьгами тут же в подарок. Та поспешно, и тотчас, с даром идет на фабрику, вооружаясь инструментарием в пенале на резинке-лямке, кой ей выдала знакомая.

10 минут прогулки, и Жумна приступает к 2 часовому испорчиванию сосудов для хранения мелочей.

Несколько часов, и перерыв у всех на заводе, тут работают по 4 часа, с перерывом в 30 минут, то через каждые 2 часа.

В кабинете соседки милочка раскроет сосуд, и начнет развинчивать снизу вентиль, именно так он и отваривается. Едва Жумна потрясет сосуд, как серьги попревращаются в создание, а едва посливавшись, как сосуд предстанет балахоном.

Некая фигура предстала с замороженными ль волнами в лике ль, с ветвями вместо шерсти, с щупальцами-хвостами, с бивнями-плавниками, внутри коей искрились нитки ль, бурлила вена мыльная ль, когти ее из пены и мела будто, и что-то кипело вместо волос. Вместо тени у нечто и вовсе газы с отражениями. Оно приблизилось к девочке, и потребовало извиниться, но странными и противными движениями, а затем осмотрелось, да и попросило о чем-то звуками магических непогод ль.

Скаг была ошеломлена неизвестностью.

Нечто, не дожидаясь слов, заползло в нору днища сосуда, да и начало завинчивать его, и на каждый поворот оно медленно рассыпалось на серьги снова.

Раздался звонок на продолжение работы, и дорогуша вооружившись недоумением, последовала доделывать ее.