– Ну что вы за человек такой, а, синьор? Я ведь и правда без всяких грязных помыслов, клянусь Всеблагой.

– Верю, – бросил бастардо. И добавил совершенно серьёзным тоном: – Только поэтому голову и не отрываю. Айлин мне как сестра, ясно? И подглядывать за нею я никому не позволю даже из самых… благочестивых помыслов.

– Не повезло вам тогда, синьор, – посочувствовал Лучано. – Иметь такую сестру, о которой даже мечтать нельзя! Ладно, как скажете.

А потом добавил с расчётливой мстительностью:

– Ну, раз она вам как сестра, никаких разговоров быть не может, верно? А я-то хотел рассказать вам про веснушки…

– Какие веснушки? – процедил бастардо.

– Маленькие, – с нежной вкрадчивостью уточнил Лучано. – Золотистые такие, просто ах! Неужели вы никогда не задавались вопросом, где они ещё у синьорины Айлин, кроме лица? М-м-м?

Он ловко увернулся от Вальдерона и, смеясь, выскочил из кустов.

– Фарелли! – умудрился рявкнуть бастардо шёпотом. – Вы же не могли! Не могли их разглядеть.

– Как скажете, синьор, – весело согласился Лучано, отступая по тропе спиной назад и зорко глядя за возмущённым дорвенантцем. – Нет-нет, никаких разговоров! Я чту добродетель синьорины Айлин и вашу заодно! Всем сердцем! Кстати, вы ведь принесли дрова? Утки уже готовы стать нашим ужином!

– Ну вы и мерзавец! – почти восхищённо простонал Вальдерон. – Никакого стыда! Правильно я подумал, что вы кое на кого похожи.

– О-о-о! – заулыбался Лучано. – И на кого же? Может, обменяемся секретами, м?

– Нет! – отрезал Вальдерон с не меньшей мстительностью. – Идите уже, занимайтесь утками! И я надеюсь, что когда пойду купаться, в кустах вас не будет.

– Один-один, – поклонился Лучано как мог изящно. – Не извольте беспокоиться, синьор. И советую не задерживаться здесь слишком долго, иначе за бесстыжего мерзавца примут уже вас.

Вальдерон что-то фыркнул позади, но Лучано уже нёсся по тропинке, перейдя с шага на бег. Ему казалось, что сейчас он мог бы добежать до самой Верокьи! Что-то горячее и острое жгло внутри, колотилось, будто вместо одного сердца в груди разом забилась дюжина. Он с удивлением думал, как был неосторожен. Да с чего из него вообще попёрла эта хмельная насмешливая дерзость? Быть пойманным на подглядывании за благородной девицей и вместо почтительных извинений начать огрызаться!

Бастардо ведь мог его выгнать! Что там выгнать, в Верокье за подобное благородный синьор велел бы слугам запороть наглого простолюдина насмерть, и все приняли бы это как должное! Положим, сейчас у них в отряде иное положение, но всё-таки… Да уж, втёрся в доверие по приказу королевы, нечего сказать!

Он хотел приложить ладони к пылающим щекам, и только сейчас понял, что руки всё ещё грязные, да и воды в котелок не набрал. Как пришёл с пустым, так и убежал. Это оказалось последней каплей. Лучано уже шагом вступил на поляну, бросил злосчастный котелок на землю, полил себе на руки остатками воды из фляги и принялся насаживать куски утки на прутья.

Глупо, как же глупо всё вышло! И надо же было напороться на столь добродетельного синьора! Другой встал бы рядом полюбоваться. Ну, или выгнал бы Лучано, чтобы простолюдин не позволял себе лишнего, но остался сам. Этот – пари держать можно! – подглядывать не станет. Как сестра, ага. То-то в глазах бастардо порой такое собачье выражение, когда он украдкой поглядывает на синьорину. Неужели сам не понимает?!

А перед глазами стояло сияющее видение посреди чёрной глади ночного озера. Лучано скрипнул зубами. И вот эта вот девчонка… нежная и милая, добрая, умеющая улыбаться так, что невозможно не улыбнуться в ответ, храбрая, как сотня пьяных гуардо… Её просто не станет через несколько дней. Не станет! И никогда больше не будет в этом мире!

Да, конечно, её душа отправится в Претёмные Сады и когда-нибудь опять вернётся в этот мир в другом теле. Но это уже будет не она! Если через сотню-другую лет она встретит Лучано, который тоже перестанет быть собой, они не узнают друг друга! Да и встретятся вряд ли. Известно, что судьба сталкивает снова только те души, которые оставили слишком глубокий след в прошлой жизни. Несчастливые возлюбленные, смертельные враги, лучшие друзья или любимые, не успевшие выучить какой-то важный урок, данный богами… Это уж точно не про Лучано! Кто он такой для синьорины Айлин? Даже не убийца, потому что магесса всё уже решила для себя сама!

Он пристроил прутья над углями, едва сдерживаясь, чтобы делать это с должной аккуратностью. Ох, как же правы были наставники, говоря, что Шип никогда и ни в коем случае не должен думать о клиенте, как о живом человеке! С того момента, как взят заказ, жертва уже мертва, даже если ещё дышит и ходит.

Но ведь раньше так и было! Лет пять назад мастеру Ларци заказали молодого дворянина, сверстника Лучано. Парень как раз праздновал двадцатилетие. Шумно праздновал, с размахом! Пристроившись к развесёлой компании, Лучано три дня таскался вместе с ними по кабакам и борделям, пил и ел за счёт клиента, тискал оплаченных им гулящих девок, смеялся шуткам именинника и вместе с остальными клялся ему в вечной верности… А потом, улучив, наконец, момент, капнул в его стакан содержимое крошечного флакона, дождался, когда клиент выпьет, и остался в очередном публичном доме, когда все двинулись дальше.

Через несколько часов, когда про Лучано давно забыли, именинник упал мёртвым – и трое отличных целителей, которым заплатил безутешный отец, поклялись репутацией, что это следствие слабого от природы сердца и невоздержанности в забавах. Чистая работа. И ведь ничего даже не дрогнуло, хотя парень был славный. Весёлый такой, щедрый… Но Лучано смотрел на него и видел полторы тысячи серебряных скудо, половина из которых уже заплачена вперёд.

Сейчас-то что изменилось?! Ну да, синьорина Айлин тоже мила… А ещё она ухаживала за Лучано во время болезни. Стирала для него. Избавила от призрака Алессандро, побери его Баргот. Позволила называть себя по имени… Но разве всего этого достаточно?!

Да он даже спасти её не может! Приди ему, младшему мастеру Шипов, такая дурная блажь, он не может схватить её в охапку и утащить в Итлию, а лучше куда-нибудь подальше – она просто не позволит! Ей обязательно надо спасти эту жуткую страну! И бастардо, который, которого… с которым тоже всё сложно, если говорить откровенно! Лучано никогда и никому не был обязан жизнью, кроме мастера Ларци, а Вальдерон вытащил его из реки, да ещё и за лекарствами ездил. Ага, и по нужде сходить помогал. Правда, Лучано вернул ему часть долга на холме, но… Претёмная, как же всё это глупо, сложно, неправильно!

Последний предмет его мыслей появился на поляне, когда утка уже начала подрумяниваться, и запах от неё поплыл одуряющий. Бастардо бросил возле костра охапку сучьев и присел не напротив, а немного в стороне, чтобы пламя не светило в глаза, из чего Лучано сделал вывод, что с ним собираются поговорить. Ну, хотя бы перед тем, как попытаться набить морду, чему он бы не особо удивился.

– Послушайте, Фарелли, – начал дорвенантец на удивление мирным голосом. – Я вас, в общем-то, не виню. Айлин… Она прекрасная девушка! Просто невероятная! И я понимаю, что ею легко увлечься. Да что там, ею просто невозможно не увлечься! Я, конечно, не себя имею в виду… А так, вообще!

– Да, синьор, – очень вежливо отозвался Лучано, наклоняясь к костру и переворачивая прутик над углями.

Ну, разумеется, «вообще»! Конечно-конечно!

– Но вы же понимаете, что она вам не пара?

Вальдерон имел такой сконфуженный и одновременно упрямый вид, что Лучано стало почти смешно. То есть непременно стало бы, не будь на душе так мерзко. Бастардо решил, что он просто увлёкся синьориной. Да если бы! Будь это обычное желание покувыркаться с красивой девицей, Лучано улучил бы время и попытался добиться своего. Не силой, Всеблагая Мать упаси! Но попробовал бы непременно. В конце концов, что магессе терять? А близость смерти кружит голову… Так нет! Он понятия не имел, как назвать то, что чувствует при мыслях о синьорине Айлин и в её присутствии, но желание там стояло на последнем месте. Хотя после сегодняшнего вечера…