Нащупав под рукой пульт, выключила телевизор с пустым экраном и шипением, которое пробралось в мой сон. Я так и уснула в джинсах, футболке, с недоеденным бутербродом на груди. Только на экране уже нет накачанного парня, спасающего мир людей от мира машин.

Я провела рукой по лысому затылку и жадно присосалась к бутылке с минералкой, и пока жидкость вливалась в мой организм, задумалась о том, что длинные локоны мне все же идут…

На часах – половина шестого.

Пора вставать, и в лесопарк, на пробежку. Начался новый день моей жизни. И один шаг к логову моего врага…

На улице привычная осенняя морось. При очередном шаге едва удерживаюсь на ногах. Мокрая после ночного ливня тропинка проверяет меня на прочность. Я не выспалась, и мой внутренний баланс оставляет желать лучшего.

Добегаю до знакомых полусгнивших пеньков и начинаю планомерную растяжку под мелодичное сопровождение утреннего леса. Когда наконец мышцы начинают откликаться и сотрудничать в полную силу – зависаю между пеньков в воздушном шпагате. Опускаю веки и потрошу гигабайты памяти, чтобы снова оказаться на несколько минут рядом с учителем. Тем более что давно себе этого не позволяла, слишком давно…

Спокойный, глубоко проникающий взгляд изучает меня так пристально, что я вздрагиваю от чересчур живого видения.

Мучительно-прекрасная греза заставляет понять: как на самом деле я сильно скучаю по Тибету. Неумолимо тянет вернуться на вершину – хочу оказаться рядом с Сей-Маном, потрепать по холке Скурудж и залюбоваться парящим в небесах Покером.

Восхищенно-задиристый свист пробегающего мимо парнишки возвращает меня обратно. Дорогие образы растворяются в утреннем тумане, и я соскакиваю с бревен, недовольная вторжением. Накидываю капюшон толстовки и бегу в спринтерском формате до отдаленной поляны, где могу размяться без посторонних глаз.

Я так и не смогла проникнуться комфортом спортивных залов, предпочитая поддерживать себя в форме на свежем воздухе независимо от погоды…

Еще пара километров спокойной пробежки – и возвращаюсь к дому. На сегодня – достаточно: через четыре часа вылетаю в Доху, пора завершать слишком затянувшиеся переговоры с арабами по поставкам. А завтра – снова в Москву, по пути сделав пересадку во Франкфурте-на-Майне.

Там, в маленьком Штайнбахе есть человек, готовый поделиться нужной мне информацией. Надеюсь, что он не разочарует. Хотя – как показывает жизнь – разочарования обязательно подкрадываются в самый неожиданный момент, заставляя веру в чудеса сбрасывать свои белые пушистые крылья, перематывать их бечевкой и спешно покидать опустошенные души сквозь болезненные дыры самообмана.

Прозрение, шагающее вслед за разочарованием – будто неотъемлемый его спутник – всегда тут как тут, в ожидании выйти на сцену, примерив на себя главную роль. Как правило, впервые эта гнусная парочка, разрушающая нашу уютную самобытность, панибратски наведывается в канун зимнего праздника, помогая обнаружить под наспех накинутой красной шубой громогласного Деда Мороза отцовские штаны или уловить разоблачительный запах алкоголя из-под ватной бороды чародея. Взрослые, как ни в чем не бывало кружась в хороводе, с восторгом зазывают «подделку» подойти к елке, тянутся к мешку, полному чудес, а вот ты…

А ты, оглушенный хлопушками и фальшивым хохотом, чувствуешь, как скорлупа твоего кокона, надежно защищавшая от всех невзгод до этого момента, внезапно треснула и развалилась на части, безжалостно даруя внешнему миру маленького человечка. Подобно тому, как если бы капитан покинул комфортабельную каюту в шторм и, поднявшись на палубу, принял на себя мощь ледяных потоков отрезвляющей реальности. Миф о некогда воодушевлявшей сказке, санях, оленях и далекой Лапландии предательски разлетается вдребезги, грубо опрокидывая вверх тормашками детское доверие и затапливая его нежное уязвимое нутро вязкой массой никчемных иллюзий. И наше детство – вперемешку с его волшебными мечтами, плюшевыми медведями, экскаваторами и куклами – безжалостно летит в сундук, мы чувствуем себя несправедливо обманутыми, и с досадой отпихиваем его ногой в дальний угол. Там, среди чердачной пыли, паутины и таинственного света луны, едва проникающего сквозь морозные узоры на стекле, осознаем: даже пустота, некогда обнаруженная в развернутом конфетном фантике, и первое шоколадное эскимо, выпавшее из рук в лужу, не могли сравниться по силе разочарования с этим чудовищным открытием.

Так впервые мы спотыкаемся о хитроумную улыбчивую ложь. И ничего не подозревая встаем и отряхиваемся, а подняв голову – обнаруживаем себя перед таинственными массивными воротами с вульгарно поблескивающей вывеской «Добро пожаловать во взрослую жизнь!»

Оттуда сквозит несвежими интригами, пресной суетой и подгнившим дефицитом искренней дружбы.

Браться за кольцо и тянуть на себя тяжелые двери вовсе не хочется, но пути назад уже нет. Тонкий перешеек, за которым остались мультики, размазанная по щекам каша и любимый плюшевый слон, рухнул в небытие под тяжестью бремени. И все, что было до этого, предательски растворилось в сознании, словно колибри, взмахнув крошечными крылышками в грустном вихре сладостных воспоминаний, безвозвратно унесла наше уютное прошлое за тридевять земель – в страну с изобилием вкусных бабушкиных пирожков, маминой заботой и счастливым отцом, приносящим под Новый год колючую елку и ароматные мандарины…

Я бы многое отдала, чтобы судьба подкинула меня к воротам, ведущим в мир, где играют в покер и, не моргнув глазом, предают таким же образом, но в жизни произошло все совсем иначе…

На самом деле, в какой момент каждый из нас проходит ту самую точку невозврата, за которой остаются детство, беззаботность и вера в чудеса – неизвестно. Просто в определенный период мы начинаем осознавать, что на земле есть не только справедливость со счастливым концом, но и гнусное коварство, запряженное в одну колесницу с предательством и жестокостью, в противостоянии которым не всегда можно выйти победителем. И зло это – отнюдь не так безобидно, как Великий и Ужасный Гудвин на книжных страницах, что не спеша перелистывая перед сном, читала мама.

Все совсем не так…

Все гораздо опаснее…

* * *

– Яблочный, апельсиновый или томатный? – с дежурной улыбкой на лице прерывает мои размышления стюардесса.

Зачастую подобные банальные вопросы отнимают время на раздумья. Хотя, казалось бы, на что еще можно его потратить, когда ты заточен в металлической посудине, внизу километры пространства, а за бортом температура, пригодная лишь для белых медведей.

Посмотреть фильм? Погрузиться в книгу? Задуматься над судьбой, уставившись в иллюминатор? Или провалиться в сон и проспать весь полет?

Для большинства вариант досуга ограничен. Но есть и другая каста людей: те, кто вершат судьбы, летя среди облаков; те, кто спасают или уничтожают мир, кружа над огнями ночного аэропорта; те, кто при взлете профессионально распределяют миллиарды в офшорах на Кирибати и Барбадосе…

В детстве и представить не могла, что коснусь этого круга. Мечты были светлыми, а надежды казались нерушимыми – я хотела стать принцессой или ветеринаром.

Мой взор машинально скользит по безукоризненно отглаженной униформе стюардессы с именем Екатерина на бейджике и спотыкается о яркую помаду на идеально очерченных губах. Красиво! Но внимание притягивают наполненные тревогой глаза. Девушка явно взволнована, хотя и пытается это скрыть под густыми ресницами и натянутой улыбкой. От меня такие вещи не утаить!

Чтобы перехватить ее взгляд, обращаюсь с глупым вопросом о длительности полета. Желание понять причину ее беспокойства настолько велико, что я слишком откровенно подаюсь вперед, проникая в чужое сознание и нарушая собственные правила.

Бряканье табло с просьбой «пристегнуть ремни» словно щелчком по носу возвращает к действительности, заставляя откинуться обратно на спинку кресла практически через силу, и я улавливаю вполне понятное недоумение в глазах стюардессы.

«Да, что за…» – для меня несвойственен интерес к жизни людей, и уж тем более – к их проблемам.