- Хорошо, попробуем испечь пирог из того теста, что вы нам замесили, вставая, усмехнулся полковник. - Однако не могу не отметить, что дрожжей в нем маловато.
- Если я вспомню что-либо, касающееся этого дела, то обязательно вам позвоню.
- Было очень приятно с вами познакомиться, - провожая гостью, заверил я.
- Еще бы, - при входе столкнувшись с Тамарой, ядовито заметила Милка. Ну что вы за народ такой?! На неделю вас одних оставить нельзя. Только за порог, а у них уже полный дом баб.
- Свои претензии предъявляй к папашке, - радостно ответил я. - Эта дама приходила к нему. У них либо роман, либо деловое свидание, я точно не знаю, но, закрывшись к кабинете, они ворковали не меньше часа.
- Ну и сукин же ты сын, Гончаров, - выходя из кабинета, изумился моей наглости тесть. - Уж тебе ли такие речи держать. Здравствуй, дочка, проходи, милая, и не слушай его клеветнические бредни. Он попросту наговаривает на твоего кристально честного отца. Рассказывай, как отдохнула?
- Да уж не хуже вашего, - раздраженно скидывая сапоги, ответила она. Почему мой кристально честный отец еще не на работе?
- Сегодня, ради твоего приезда, я решил пойти попозже. Ты раздевайся, Милочка, прими душ, а мы с Костей пока поговорим о делах этой женщины.
- Не сомневаюсь, - отряхивая с шубы мокрый снег, фыркнула она. - Только не забудьте накрыть на стол и собрать мне позавтракать.
- За это даже и не волнуйся. Все будет как в лучших домах.
- Ну и что вы намерены предпринять с вашей пассией? - вытаскивая из холодильника ворох замерзших пельменей, поинтересовался я.
- Сейчас накормим Милку и разъедемся по точкам. Ты, в качестве моего штатного шофера, доставишь меня до фирмы "Терем", а дальше поплетешься к строящемуся особняку. Как ты сам понимаешь, твой вид должен быть достаточно затрапезный. Безработный господин бомж ищет приработка. Но меня ты должен отвезти в чине капитана, которого лишился десять лет назад.
- И рад бы вас послушать, да не могу. Я просто не имею права носить форму.
- Зато это право имею я, - натягивая парадный мундир, безапелляционно заявил полковник. - А поскольку ты со мной, то это право я даю и тебе.
Похоже, что мои уроки не прошли даром. Тесть наглел на глазах. Напялив мундир, он в нерешительности остановился перед дилеммой - надевать папаху или нет.
Несколько минут он гарцевал перед зеркалом, пока я не предложил ему перекрестить папаху красной лентой, а заодно приторочить востру сабельку.
- Да пошел бы ты куда подальше, остряк-самоучка, - с раздражением откинув папаху, выругался он. - И еще к вечеру не забудь навестить свою подругу-друга. Наверняка соседи промеж себя вовсю толкуют насчет этого убийства.
* * *
В одиннадцать часов утра в кабинет заместителя директора частного предприятия "Терем" господина Разовского решительно вошел крупный седой мужик в форме полковника милиции. Молча он прошел через весь кабинет и не торопясь устроил свое грузное тело в удобном кожаном кресле напротив лысого толстячка. Не обращая внимания на его немой вопрос, полковник не спеша закурил, подвинул пепельницу и только потом соизволил задать вопрос:
- Разовский Борис Львович?
- Да, это я, - немного суетясь, согласился заместитель. - Но позвольте спросить, с кем имею честь...
- А что, по мне не видно? - грозно пробасил полковник. - Предъявить документы?
- Нет, зачем же, - стушевался Разовский. - Это лишнее, но как к вам обращаться?
- Простите, не представился, - пыхнув дымом в физиономию собеседника, улыбнулся он. - Ефимов Алексей Николаевич, а о цели моего прихода вы наверняка догадались.
- Да, конечно, такое несчастье. Эта жуткая смерть... Мы все в полной растерянности... Кто бы мог подумать...
- Хватит, - оборвал его нытье Ефимов. - Проводите меня в кабинет Чернореченского.
- Конечно, сейчас... Но... Вы же сами его опечатали... Я не знаю...
- Опечатал не я, а отдел убийств. Ну ладно, вернемся к этому позже. Расскажите мне все, что вы знали об Анатолии Ивановиче. Вы давно с ним знакомы?
- Достаточно давно, - торопливо заговорил Разовский. - Еще до перестройки мы с ним вместе трудились в одном вшивом СМУ. Я был ведущим инженером, а он начальником отдела снабжения.
- Вероятно, именно поэтому СМУ и завшивело?!
- Нет, что вы, от нас мало что зависело...
- Ладно, мы отвлекаемся от основного вопроса.
- Я вас понял, но что конкретно вас интересует?
- Все, что касается вашего бывшего шефа.
- Как я уже сказал, познакомились мы, когда я сменил работу и перешел из одного СМУ в другое, в то, где уже трудился Анатолий Иванович. Сошлись мы не сразу. Характер у него, надо вам сказать, был довольно замкнутый, я же, напротив, человек общительный. Люблю новые знакомства и свежие впечатления.
И вот однажды, год спустя, мы всем коллективом отмечали новый, девяносто первый год. Отмечали в дешевом ресторанчике, и, как водится, многие здорово перепились. В стране уже началась смута и было впечатление, что все эти попойки и пиры устраиваются во время чумы и в честь чумы. А получали мы тогда сущие копейки. Я, ведущий инженер, имел жалованье в двести рублей. Это притом, что цены уже потихоньку ползли вверх. Анатолий Иванович получал и того меньше, правда, он и тогда потихоньку ловчил, но то были крохи.
Волею случая за столом мы оказались рядом. К концу вечера, когда половина наших сотрудников лежала на столах, а другая этажом ниже, Анатолий Иванович брезгливо поморщился и произнес одно-единственное слово, которое я помню до сих пор:
- Свиньи!
- Ну зачем вы уж так-то, Анатолий Иванович, - попытался я его урезонить. - Все-таки родной коллектив. Отдыхают люди. Жизнь-то какая пошла - хоть головой в петлю лезь. Вот народ и старается забыться.
- Не забыться, а спиться, а надо бы, пока есть к тому предпосылки, наконец начинать обустраивать свою жизнь.
- Как обустраивать? - спросил я тогда. - Чтобы начать свое дело, нужно иметь стартовый капитал. А у нас, кроме блох в карманах да вшей в ушах, ничего и нет.
- Значит, нужно искать, - криво и зло усмехнулся он. - А если не можешь, то поднимай руки и тони в этом дерьме вместе со всеми. Я же тонуть не собираюсь и сыну своему не позволю. По костям, но вылезу наверх.
Такой вот чудной разговор с Анатолием Ивановичем состоялся у нас тогда.
- Простите, Борис Львович, вы что-то сказали насчет сына, - притушил окурок полковник. - Насколько нам известно, у него ведь было две дочери, которые погибли вместе с ним и Риммой Дмитриевной.
- Римма Дмитриевна была его второй женой, и она родила ему девочек, а от первого брака с Галиной Георгиевной у него взрослый сын Андрей, который, слава богу, жив и по сей день.
- Это для меня большая новость, - нахмурился полковник. - Существование сына несколько меняет дело. Не подскажете, как и где я могу с ним встретиться?
- Похороны состоятся завтра в четырнадцать часов. Я уверен, что он будет на них присутствовать, как и сама Галина Георгиевна. А вообще-то место ее жительства не трудно узнать через адресное бюро.
- Благодарю вас, я никак бы не догадался, - съехидничал Ефимов. - Но продолжим.
- Хорошо. После того знаменательного разговора прошло два с половиной года, и на дворе стояло лето девяносто третьего. Наше СМУ с треском развалилось, а его остатки за бесценок купил начальник. Чернореченский давно у нас не работал, и о его судьбе никто толком ничего не знал. Говорили, что он уехал за границу, кто-то якобы видел, как он торгует на рынке Самары мясом, а кто-то даже уверял, что он вообще спился и жена выгнала его из дома. В общем, был человек, да вдруг не стало. Особенно о нем никто не печалился, своих проблем было по горло. Жить становилось все хуже и хуже, по принципу "трех Д" - доедаем, донашиваем, доживаем.
Однажды в воскресенье жена отправила меня на рынок за картошкой. Денег было в обрез, и потому долгой прогулки по базарным рядам не предполагалось. Купив картошку, я возвращался домой, считая ворон и соображая, могу ли я позволить себе бутылку пива и как это отразится на нашем семейном бюджете. Все просчитав и придя к выводу, что такую затрату я все же себе позволить могу, я зашел в магазинчик и, протянув деньги, попросил одно пиво.
