Очень показательно, что молодые реформаторы гайдаровско-чубайсовской школы как бы проигнорировали торжества. Зарезервировали свою реакцию на сей счет "на потом". Исключение составил Немцов, упрекнув Москву в чрезмерной затратности, пунктирно обозначив зону, в пределах которой реформаторы намерены совершить очередной наезд на Москву. Немцов убежден, что ревнивым губернаторам эта модель атаки на Юрия Лужкова должна быть по душе. В этой истории удручает не факт противостояния. Разные толкования целей и методов их достижения - явление правомерное. Удручает другое. Атаке подвергается не малоуспешность, неумелость, непродуктивность, что и есть тормоз в реформировании России, а умелость, упорство, организаторская одаренность, размах созидания, которые выделяет власть современной Москвы.
Возможно, дискомфорт этого конфликта для себя Ельцин почувствовал давно. Отсюда его раздражительность на одной из встреч с мэром, лишенной ритуальных объятий, когда Ельцин погрозил пальцем: перестаньте ссориться с правительством.
Юбилей Москвы отгремел, Лужков собрал урожай президентских симпатий.
Чубайс получил международный приз лучшего министра финансов, добился вступления России в Парижский клуб - знаковое достижение реформаторов. Ельцин тут же отреагировал, сообщив, что мы начинаем сокращать свою зависимость от Международного валютного фонда и в 99-м году к его помощи прибегать уже не намерены. Президент, видимо, надеется, что материализуется наше членство в Парижском клубе и должники, под давлением солидарности членов клуба, начнут возвращать нам миллиардные долги. Правда, чуть раньше Ельцин, верный своей тактике "разделяй и властвуй", делает неожиданный ход. Он встречается с семью ведущими банкирами без участия Анатолия Чубайса и Бориса Немцова с целью примирения банков с властью. Внешняя нелогичность этой встречи, когда примирение сторон осуществляется без присутствия одной из них, именно Чубайса и Немцова, занявших достаточно жесткую позицию в отношении прессингующих банков, есть достаточное подтверждение обострившихся отношений между администрацией президента и командой молодых реформаторов. Встречу с банкирами готовила администрация президента под неусыпным контролем Бориса Березовского. В свое время появление Анатолия Чубайса в качестве руководителя президентской администрации переместило центр реформаторских идей в Кремль. Достаточно сказать, что там, в Кремле Анатолий Чубайс окружил себя единомышленниками, прошедшими школу Госкомимущества и плюс к тому - сверстниками по петербургской родословной. С этого момента как бы кончилось противостояние между аппаратом правительства и аппаратом президентской администрации. Костер потух, но угли остались.
Предвыборный президентский марафон материализовал идею реформаторской команды в совершенно ином виде. Прямо на глазах общества произошло срастание будущей власти с частным капиталом. В любом цивилизованном обществе банк, крупная финансовая группа по возможности скрывают свою близость к правительству. В России совершается прямо противоположное. Эта близость подчеркивается, если не сказать больше, выпячивается, что вызывает удручающий для власти резонанс в обществе. В течение 96-го и 97-го годов эта нарастающая тенденция очевидной коррупции, пагубной для власти, как ни странно, не очень беспокоила власть.
Понятие президентской команды стало толковаться расширительно. Стержнем команды считались Анатолий Чубайс и его сподвижники: Альфред Кох, Сергей Казаков, Максим Бойко, Петр Мостовой, Ясин, глава Центробанка Дубинин, Яков Уринсон, а затем туда просочились банкиры: Владимир Потанин, Александр Смоленский, Петр Авен, Владимир Гусинский и оказавшийся на государственной службе Борис Березовский.
ЭФФЕКТ ФУШЕ
Следуя какой логике, какой договоренности Борис Березовский появился в коридорах власти? Было ли это следствием предвыборного торга или послепобедного дележа властного пирога - в конечном итоге решающего значения не имеет. Удобнее всего считать, что это случилось как бы в единой связке - Чубайс возглавил администрацию президента; Потанина, по общему согласию ведущей банковской семерки, выдвинули на пост вице-премьера; а Березовского...
С Березовским все проще и сложнее. Березовский в подавляющей степени личность прессингующая, в житейском толковании прилипчивая. За спиной практически всех действий, активизирующих банковское предпринимательское единение, стоит Борис Абрамович. Известна фраза Ходорковского: "Боря среди нас самый-самый... Боре очень хочется. Пусть этим займется Боря". "Самый-самый" не значит самый богатый, самый влиятельный. Ничего подобного. Самый проникающий.
Почему Березовский? Во-первых, "самый-самый". Во-вторых, очень хотел. Когда ты имеешь все, кроме власти, тебе хочется владеть недостающим. И наоборот, столь же распространенная слабость: просто власть, просто публичность новым управленцам, законодателям, как и правоохранному многолюдью, представляется величиной несправедливо мелкой, когда власть находится в длительной полосе временности, потому как время власти прямо пропорционально нестабильности в государстве. Желание в недолгое время употребить власть всесторонне, взять все, что положено и что не положено, но зависимо от власти. Березовский почувствовал эту характерность момента и понял, что он этой власти необходим. У него есть что предложить. Возможно, у него не располагающая, не откровенная, не контактная внешность, но... Он агрессивно предложил себя. Подумаешь, внешность. Кстати, женщинам он нравится. Во всяком случае он трижды женат... Но это уже другая тема, не станем отвлекаться. Между прочим, деньги, подарки и услуги берут, как правило, не разглядывая твоего лица. Берут по-разному. Словно бы не ты даешь, а, наконец, сподобился вернуть долг. Тебя следовало наказать, просто нет времени. Ты отдаешь должное. Так и говори: я возвращаю вам, Ваше сиятельство, свой долг. Мне следовало это сделать раньше, но обстоятельства не позволяли.
- Знаю, знаю, - слышится в ответ. - Я зла не держу. Главное, чтобы должник все правильно понимал.
Когда Березовский намекал Александру Лебедю в бытность того секретарем Совета безопасности, что было бы неплохо, так сказать... Разумеется, с пользой для дела... Он готов возглавить самый тяжкий участок - отношения с Чечней. Что для него должность? Должность ничто. Послужить Отечеству - вот что лишает снов. Каким-нибудь заместителем секретаря Совета безопасности. Он может быть очень полезен. Надо поднимать экономику, поднимать хозяйство. "Заняться нефтью", - поддакнул хмурый Лебедь. Не смутился, не покраснел, не стал отнекиваться. Зачем?.. Только подумал про себя: уж больно лицо у него свирепое. Костолом. Что челюсть, что кулак. Смотришь и чувствуешь, как руки начинают потеть. Зачем спорить - и нефтью тоже. Экономику Чечни без нефти практически восстановить невозможно.
С Лебедем столковаться не удалось. Лебедю хуже. Птица хоть и заметная, но не главенствующая.
В тот момент Лебедь не воспринял Березовского, состорожничал. А вот Березовский жизненную судьбу генерала прочел на свой лад. Лебедь мне нужен про запас, как контрфигура. Сейчас это "невосприятие" со стороны генерала можно толковать по-разному. Абсолютная чуждость натуры Бориса Абрамовича. В общении специфичен. С большой властью он работает в совершенно нестандартном жанре - заискивающей агрессивности.
В прямолинейном толковании Александра Коржакова - "Березовского трудно послать...". Получается некий ртутный эффект. Выплеснул, посчитал, что отделался, а вместо этого ртуть появилась везде. Березовский, как показал недолгий исторический опыт, не страдает синдромом преданности. Преданность, постоянство - это что-то из философии интеллигентных бездельников. Четко выявленный личный интерес - вот ключ к душе человека, считает Березовский. Он легко меняет партнеров по замыслам. Он не становится противником изменившейся экономической и политической ситуации. Он решает совершенно иную задачу - выстраивает варианты своей выгодности в новой ситуации. Систему не переделаешь. Надо уметь в нее встроиться. Так было на поле автомобильного бизнеса, так получилось на поле нефтяного. Его называют человеком вне принципов. Это неверно. Просто у него другие принципы: преуспевающего, энергичного и алчного человека. Он не одерживает побед. Очевидные победы привлекают внимание. У него другое исчисление - он не проигрывает. Как человек одаренный и патологически тщеславный, он не может подолгу оставаться за кулисами. И если его не заметят, он сам бросится к рампе с криками: это я сделал, я обеспечил, я добился.
