- Вот как надо действовать! Смело и решительно! - И жест президентской руки, словно подталкивающий новоиспеченного вице-премьера в тронное придворье.
Да мало ли таких вот холопских приседаний да согбенных в послушном поклоне спин мы видели. Ельцин любит лесть и, если под рукой не оказывается смышленого на сей счет холопа, льстит себе сам.
- Давайте выпьем за президента!
И тотчас все спохватываются, казнят себя - оплошали, запамятовали, не скумекали, грешны, царь-батюшка, ох как грешны:
- Разрешите, Борис Николаевич, за нашего выдающегося...
И покатилось. Уже остановить невозможно. Степени только превосходные. Я сам угодил однажды в эту льстивую западню. Это случилось на одной из встреч с президентом, по мнению моих коллег, встречи для меня роковой. Президент пригласил руководителей СМИ в одну из своих загородных резиденций, в недавнем прошлом резиденцию главы председателя КГБ Крючкова. Встреча была непростой. Президент был агрессивен. Пресс-секретарь Ельцина Вячеслав Костиков меня предупредил: "Главный заряд президент выпустит по тебе. Наши нашептали. Держись!"
Так и случилось. Президент атаковал. Я защищался и, как мне казалось, сумел переиграть ситуацию в свою пользу. Выслушав мое ответное выступление, президент покачал головой, не то соглашаясь, не то отрицая мою правоту и вдруг сказал: "Мне нечего вам возразить". Потом был обед. Я устроился с края обширного стола. Неожиданно ко мне подошел руководитель службы протокола и сказал:
- Президент просил вас сесть рядом с ним и вести разговор, координировать застольную полемику.
Я пожал плечами, пересел. И в самый разгар этого раскованного разговора Ельцин вдруг меня оглоушил:
- Почему вы не поднимаете тост за президента?
Существует такая самоуничижительная кремлевская логика - президенту нельзя возражать, с президентом не спорят. Почему? Потому что он президент. Депутаты живут на другом континенте в своей резервации - им можно. От них ничего не зависит - пусть возражают. Логика вообще-то холопская, но логика. На ней держится философия непредсказуемости Бориса Ельцина. О президенте можно сказать: неуправляем, но подвержен скрытому влиянию. Но скрытым это влияние представляется самому президенту.
Сегодня мы оказались свидетелями удручающей закономерности. Накануне события Березовский озвучивает ту или иную идею, которую назавтра объявляет президент. Березовского распирает свалившаяся на него едва ли не с небес собственная закулисная значимость. Он не может сдержаться, чтобы не заявить об этом вслух.
- Не надо меня демонизировать, - говорит Березовский. - Я не виноват, что мои прогнозы сбываются.
Сбываются прогнозы, которые Березовский готовит и покупает сам. Неугасающее восхищение Березовским всех без исключения СМИ, даже если это восхищенная ненависть, делает из него человека всевластного, всепроникающего, всеобволакивающего. Наглость и негодяйство человека, выходящие за пределы его собственной натуры, человека богатого, умного и задыхающегося от восторга, что семья президента у него в руках. Да и сам скоротечно состарившийся президент...
Почему 23 марта появился именно Кириенко, а 14 сентября Черномырдин? Как ни странно, не события в стране и не состояние экономики явились главной причиной этих решений, хотя и первое и второе, в силу своей неблагополучности подталкивали президента к какому-либо заметному действию.
Мог быть заменен Черномырдин, но на смену ему не должен был приходить Кириенко. Спустя неполных пять месяцев рухнул рубль. Мог быть отставлен Кириенко, но на смену ему не должен был возвращаться Черномырдин. Президент ухитрился сделать три кадровых ошибки подряд. Провал кандидатуры Черномырдина в Думе - следствие поверхностного политического анализа, сделанного президентской командой, и сил, довлеющих над этой командой. Был ли у интриги другой, более благоприятный рисунок?
Если бы согласно закону "О правительстве" исполняющим обязанности премьера до сформирования нового состава власти был оставлен, скажем, Борис Немцов или Борис Федоров и кандидатура одного из них была бы внесена на рассмотрение Думы, которая немедленно отклонила бы ее, выдвижение в качестве претендента на премьерский пост Черномырдина могло быть воспринято большинством Думы как благо. Психологически это был бы выигрышный ход. Немцов мог не согласиться на такое жертвоприношение, но Федоров, тщеславие которого общеизвестно, игру бы принял.
Этот ход или ему подобный команда президента просмотрела. Помешала неприязнь Березовского и к Немцову, и к Чубайсу. Борис Абрамович консультировал кадровый экспромт. Сейчас президенту впору сказать:
- Что же ты мне насоветовал, сукин сын?
Можно ли продавить Черномырдина? Второе отрицательное голосование сделало этот вопрос лишенным смысла. Назначение Черномырдина не стоило роспуска Думы. Да и зачем? А дело не в отсутствии законодательного противовеса авторитарным замашкам президента. Авторитет Думы непозволительно низок. Как показала житейская повседневность, любовь и уважение к власти, если они есть, именно в России объединить эту власть, пропитанную подозрительностью, не могут. Начинается спор, кого любят меньше.
И все-таки должно же быть какое-то объяснение президентскому шагу, сделанному весной? Оно есть.
Тогда, в марте, президент сделал ставку на молодых в расчете на себя самого образца не 1998, а 1991 года. Он повторил ту же самую комбинацию, как и с правительством Гайдара. Поначалу даже оставил за собой и руководство правительством, все как в 92-м, но...
Страна другая. Другой президент. Принимая это мартовское решение, президент внутренне подготовил себя к третьему президентскому сроку. И в этом смысле ему было нужно молодое динамичное правительство, которое всем обязано ему - Борису Ельцину. О Черномырдине этого не скажешь. По жизненной шкале они с президентом равновеликие величины. Тогда, в марте, президент посчитал, что его даже убывающего политического авторитета хватит и на президента и на правительство. Оказалось, нет. Ткани осталось только на латание собственного сюртука. И получился конфуз. Правительство Кириенко оказалось политически голым. В этом был главный просчет президента. А иного и не могло быть. Возможно, способные молодые люди. Возможно, даже одаренные. Однако их век был столь недолгим, что с ними не научились даже здороваться. Возвращение Черномырдина есть очевидное свидетельство поведением Ельцина руководил не разум, а инстинкт самосохранения. Речь идет уже не о третьем сроке, а по возможности благоприятном завершении второго. Блуждания вокруг возможных премьерских кандидатур будут продолжаться.
Березовский, взахлеб поддерживавший Черномырдина, после повторного обвала в Думе от него, конечно же, откажется. Самому ЧВС ничего не останется, как добровольно сойти с дистанции. Психологический нокаут, который он получил - больше чем несостоявшееся повторное премьерство. Формально Черномырдин может остаться и лидером движения "Наш дом Россия", и даже избраться депутатом, но о претензиях на будущее президентство он может забыть. У Черномырдина как политической фигуры в эти дни все поставлено на карту, как, кстати, и у его движения, еще по привычке именуемого партией власти. Развал движения после столь очевидной неудачи лидера произойдет немедленно. Кто-то подхватит знамя из слабеющих рук знаменосца. Тот же Аяцков? Тогда движению жить. Но это будет уже совсем другое движение, с другой социально-политической фабулой.
Итак, свершилось. В четверг 10 сентября после повторного провального голосования по кандидатуре Черномырдина президент сделал двухдневную паузу, пребывая как бы в раздумье, а затем предложил Думе новую кандидатуру Евгения Примакова. А в среду, именно в среду, Черномырдин сделал последнюю попытку устоять. Это был ключевой в этой затянувшейся интриге день. Черномырдин в Белом доме встретился с Лужковым. Изнурительная гонка прогнозов приближалась к своему драматическому финишу. Президент молчал. Дума впала в состояние тихой истерии. Коммунисты еще по инерции называли Маслюкова, хотя не очень верили в этот вариант. А хор за сценой скандировал: Лужков, Лужков, Лужков... При всех раскладах осознанного предпочтения и столь же осознанной нетерпимости к градоначальнику Москвы, Лужков был наиболее очевидной и реальной фигурой, способной переломить ситуацию, прежде всего в ее хозяйственно-экономическом аспекте.
