Медленный взмах длинных черных ресниц над яркой синью, и такой же медленный чарующий обертонами голос:

   - Ты права, как всегда, Дикий Цветочек Прерий, Витенька был таким фруктом, что у каждого из присутствующих был повод избавиться от него. Даже у тебя. Немного наслышана от подруг о его сексуальных пристрастиях. Кстати, садистом был не только в сексе. Думаю, ты не впервые безрезультатно поджидала его у сторожки. Не впервые пешим ходом топала к нашей дачке, - она одарила опешившую побагровевшую Лариску почти ласковым взглядом. - Но не тревожься, лапонька, вон у Битюга тоже есть повод для сведения счетов. Что вы там позавчера не поделили с хозяйским сынком, Сашок? Слышала ваши разборки случайно, в пол уха, не все уловила.

   Тамара с отвращением слушала эту перепалку. Конечно, кое-какие слухи доходили и до нее. Полагала, все не более чем обычная бравада молодости, желающей эпатировать старших. Но сейчас все оказалось серьезнее и омерзительней. Под оболочкой славного паренька таился расчетливый извращенец, торговавший наркотой. За внешней респектабельностью милого семейства и его друзей скрывался настоящий змеиный клубок.

   ... Идти к сторожке было непросто. Ноги тонули в снегу по колено, метель безжалостно хлестала их свитыми в кнутовища хлопьями. Желтоватое пятно света от карманного фонарика скользило по пушистому белому ковру. Илический подумал, что вряд ли удастся отыскать какие-либо следы на этом снежном покрывале.

   Как выяснилось, происшествие произошло метров за двести от небольшого домика у высокой глухой ограды с чугунными воротами.

   Покореженный мотоцикл валялся в подлеске, где грунтовая проселочная дорога, сбегавшая с пригорка в километре отсюда, поворачивала, чтобы пересечься с бетоном, ответвившимся от шоссе прямо к усадьбе.

   - Он врезался в дерево, - испуганно прошептал Котский, - но почему не свернул? Витя отличный водитель даже под газом или кайфом...

   Иличевский только пожал плечами. Управлять мотоциклом с отрезанной головой - дело непростое. Он подумал, что удар был нанесен кем-то, знавшим о привычке Вита в любую погоду носиться на своем "скакуне" с непокрытой головой и распахнутым воротом куртки ( "с ветерком, чтобы чувствовать себя птицей в полете").

   Пенов на коленях застыл над обезглавленным телом сына. Труп отбросило на приличное расстояние от мотоцикла. Должно быть, как всегда, несся на очень высокой скорости. Игорь Петрович остановился рядом, затем присел и извиняющимся тоном обратился к приятелю:

   - Извини, Кирилл, можно я посмотрю?

   Кирилл Анатольевич обреченно кивнул:

   - Разумеется, ты же врач. Котский тоже остановился рядом, что-то брякнул по поводу остроты топора или ножа, отсекшего голову. Пенов вздрогнул. Иличевский подумал, что лезвие было не только очень острым, но и совершенно удивительным, сплошная острая режущая кромка.

   Нина после нескольких слов приветствия, не проронила больше ни звука, но внимательно наблюдала за ними. Ее глаза казались больше обычного, в них застыли ужас, боль и еще что-то, чему Иличевский не мог дать определения. Вероятно так смотрит хворый звереныш, которого слишком поздно выпускают из клетки на волю.

   А поиски головы завершили уже вместе с угрюмыми поселковыми полицейскими. Обнаружилась довольно далеко, метрах в двадцати от пригорка.

   Седой полицейский с обвисшими, как у бульдога, щеками прикрикнул на Иличевского:

   -Да сюда, сюда свети своим фонариком. Что ты ветки подсвечиваешь, не на дерево этот "мячик" запрыгнул, вон в кустах валяется.

   Врач промолчал. Он невольно отметил, что его догадка была верна, Вит, разумеется, был без шлема. Затем еще немного задержался у крепкой придорожной сосенки. Затем перешел на другую сторону дороги. Посветил и там, на деревья, пошевелил снег ногой, внезапно наклонился. Наблюдательному Котскому показалось, что Игорь Петрович поднял что-то, повертел и сунул в карман. Он заметил, что и Нина обратила на это внимание.

   Один из полицейских отконвоировал их к дому, велел никуда не уезжать и вернулся на место происшествия к напарнику. Они дожидались подмоги из райцентра.

   В гостиной все мгновенно смолкли, когда вошла четверка окоченевших и подавленных людей. На них глядели, словно на зачумленных. Словно они принесли с собой дух убиенного, жаждущий мести.

   Нина, уставшая и обессиленная, опустилась в кресло у окна, в стороне от всех прочих. Она никогда не была ослепительной красавицей. Теперь же после пережитого казалась и вовсе дурнушкой. Этакая "девочка со спичками", маленькая сиротка из умилительной рождественской сказки. Иличевский, молча, налил коньяк и принес ей пузатый бокальчик. Девушка настороженно глянула на него, но не отказалась, выпила почти залпом, и щеки ее слегка порозовели.

   Первой обратилась к ней Вероники:

   - Ну и что же ты забыла там, у лесочка, наш маленький ангел? Хотела заявиться без спросу? Умолить любимого оставить эту долговязую швабру и вернуться к тебе?

   У Нины не было ни сил, ни желание отвечать на эти колкости, которые, к тому же были совершенно правдивы.

   Иличевский с женой вышли на крыльцо. Тамаре хотелось поделиться с ним и тем, что услышала, и тем, что случайно заметила во время застолья. Обычно спокойная и уравновешенная, сейчас она была взволнована и растерянна. Игорь Петрович обнял ее, попытался успокоить. Вернулись в гостиную, где каждый подозрительно и опасливо смотрел на остальных.

   Неподвижно сидевший на диванчике Пенов вдруг вскочил, начал мерить шагами комнату:

   - Ну, кому, кому, скажите на милость, понадобилась эта смерть? Игорь Петрович не выдержал:

   - К сожалению, Кирилл, как выяснилось, у большинства присутствующих были причины желать гибели твоему сыну.

   Пенов резко обернулся к нему. Но Иличевский, не дав ему промолвить ни слова, обратился к телохранителю:

   - Саша, что за ссора случилась у вас с Витом несколько дней тому назад? Тот вдруг словно уменьшился в росте от этого удара. Пенов заиграл желваками. И тогда Битюг решился: