– Он… пытается разобраться с последствиями произошедшего. Я попробую тебе помочь, но сперва тебе нужно подкрепиться. Стражники принесли бы тебе только хлеб, – он усмехается, и в его голосе звучит горечь. – Я знал, что тебе понадобится гораздо больше.

Это правда. В большинстве случаев, магия подпитывается жизненными силами, а это значит, что в какой-то момент тело становится слишком истощенным, чтобы творить магию. Но аридийская магия уникальна, потому что она привязана к душе: именно душа является источником моей магической энергии. И если я использую слишком много сил – я буду не просто истощена, как другие маги. Я буду мертва.

В какой-то мере Феррик это понимает. Его целебная магия тоже черпает энергию из его тела. И хотя этот процесс не так опасен, как в случае с магией души, нам обоим нужна еда, чтобы восстанавливать силы. Я собираюсь съесть все, что он принес, до последней крошки.

– Спасибо тебе за это, – говорю я, схватив уже вторую миску с рагу.

Феррик кивает, а затем неуверенно протягивает руку сквозь прутья, стараясь не задеть въевшуюся в них грязь. Когда он прижимает ладонь к моей щеке, я неуверенно замираю, пока его кожа не нагревается, и я чувствую острое покалывание целебной магии. От неожиданности я с шипением дергаюсь назад, но, подняв руку к щеке, понимаю: царапина, полученная с утра, исчезла.

Феррик улыбается и поднимается на ноги.

– Мне нужно идти, но я вернусь. Я попробую найти твоего…

Раздается скрип, и двери тюрьмы снова открываются. Набравшись сил, я вскакиваю на ноги, ожидая увидеть отца, но вместо этого к нам неторопливо идет молодой советник с Валуки. Феррик старается не выдавать свое раздражение, но его грудь раздувается, как иглобрюхая рыба.

– Кто ты такой? Кто дал тебе разрешение прийти сюда?

Увидев Феррика, советник останавливается. Я оглядываю его в поисках оружия и замечаю палаш, пристегнутый к поясу, но он не тянется к своему клинку. Вместо этого молодой человек выпрямляет спину и гордо поднимает голову.

– Меня зовут Бастиан Баргас. Я – сын барона Баргаса и отправлен сюда в качестве представителя Валуки на сегодняшнем празднике. Мне нужно поговорить с принцессой.

Руки Феррика, прижатые к его бокам, слегка подрагивают.

– Барон Баргас – друг моего отца, – медленно говорит он. – Я разговаривал с ним множество раз, и он никогда не упоминал, что у него есть сын.

Мимолетное смятение Бастиана быстро испаряется. Его улыбка становится уверенной и совершенно прекрасной, когда он достает из кармана своего красного сюртука сложенный лист бумаги и показывает его нам. В углу темнеет печать, застывшая на сургуче, и я сразу узнаю эмблему, которой пользуется знать Валуки. Она похожа на королевскую, но вместо одного костяного угря и короны на ней изображены целых две хищных рыбы, обвивающихся вокруг дымящего вулкана. Только семья Баргас может использовать эту печать.

– Неужели? – спрашивает Бастиан. – Что ж, учитывая мою репутацию, неудивительно, что отец не горит желанием упоминать меня в разговорах.

Феррик хватает письмо у него из рук и быстро читает его с напряженным лицом.

– И почему же барон не смог приехать? – он касается сургучной печати, словно хочет проверить ее подлинность.

– Там же все написано, – равнодушно отвечает Бастиан. – Боюсь, мой отец страдает от серьезного пищевого расстройства. Скажем так: он не хотел рисковать и выставлять себя на посмешище с той или иной стороны, – он ловко выхватывает письмо из рук Феррика, осторожно складывает его пополам и убирает обратно, напоследок похлопав по карману. – А теперь, если вы не возражаете…

Феррик скрещивает руки на груди. Он тоньше Бастиана, но если посол с Валуки достаточно широкоплеч, то Феррик отличается высоким ростом. У него на поясе висит рапира, но она не поможет ему выиграть бой, который он, кажется, собирается начать.

– Извините, но я не могу этого допустить.

Я вздыхаю. Мне не хочется смотреть, как он проиграет.

– У тебя нет никаких полномочий в этом вопросе, Феррик. Отойди, – когда он поворачивается ко мне, чтобы возразить, я бросаю на него предупредительный взгляд. – Может, меня и заперли за решеткой, но я все еще могу принимать решения самостоятельно. Отойди.

Тени на лице Феррика становятся темнее, пока его глаза мечутся между мной и неожиданным посетителем.

– В любом случае мне нужно найти короля. Но я скоро вернусь, – не удостоив меня прощальным взглядом, он протискивается мимо Бастиана, и брови молодого посла вопросительно поднимаются наверх.

– Я прервал свидание? – протягивает он.

Я с трудом удерживаюсь от того, чтобы закатить глаза в ответ на его легкомысленное поведение.

– Зачем ты пришел?

Его веселье затухает, и Бастиан тянется под сюртук, к предмету у себя на поясе. Я отшатываюсь от решетки, решив, что он достает оружие. Бежать некуда: камера слишком маленькая, чтобы спрятаться, а для защиты у меня есть лишь спальный мешок и металлический таз.

Инстинктивно мне хочется использовать магию, но я не могу ее призвать. Все чары работают по-разному, и для моих нужен огонь, но факел находится слишком далеко. Я беззащитна.

Но когда рука Бастиана снова оказывается в поле зрения, я вижу, что в его пальцах зажато большое медное кольцо с ржавыми ключами. У меня внутри холодеет от ужаса.

– Где ты их взял?

Бастиан вставляет ключ в замок.

– Разве это важно? Послушайте, принцесса: если останетесь здесь – вас казнят.

Его слова звучат так уверенно, что у меня в горле встает ком.

– Этого не может быть, – говорю я. – Сперва должен состояться суд.

Они наверняка захотят проверить, может ли тетя Калея контролировать магию души. Они захотят убедиться, что у них есть другой вариант.

Но стоит мне поймать поблескивающий в свете факела взгляд Бастиана, как вся моя решимость начинает рассыпаться. Я прижимаю ладонь к своей шее, липкой и влажной, несмотря на холодный воздух. В глазах Бастиана нет злости или раздражения, и, хотя его губы плотно сжаты, во взгляде читается сочувствие. Этот взгляд пригвождает меня к месту, пронизывая до самых костей.

– Конечно, сперва тебя будут судить, но симпатии явно не на твоей стороне. Ты уверена, что хочешь так рисковать? – его шепот звучит тихо и осторожно. – Они хотят, чтобы твоя тетя переехала сюда к концу лета, приняла магию души и начала обучение. Твой отец пытается их переубедить, но люди считают тебя слишком опасной. Они хотят, чтобы тебя навечно посадили под замок.

Я не хочу этого признавать. Я хочу верить, что мои родители достаточно уважаемы и любимы, чтобы остановить это безумие, и что Визидия не будет избавляться от своего единственного наследника, но в глубине души я ожидала такого исхода. Как можно было полагать, что люди просто забудут то, что я сделала? Я искалечила человека прямо у них на глазах, и я сделала это с улыбкой.

Бастиан крепко сжимает прутья камеры.

– Ты умрешь, если останешься здесь. Но если пойдешь со мной – я помогу тебе. Мы можем помочь друг другу.

Как же мне не хватает оружия. Я бы хотела, чтобы он повторил эти слова после того, как я прижму клинок к его богохульному горлу.

– Ты хочешь, чтобы я бросила Визидию? – спрашиваю я.

В этот момент раздается голос заключенного из камеры напротив:

– Может, лучше заберешь меня, красавчик?

Бастиан закатывает глаза и наклоняется ближе, чтобы никто не мог подслушать наш разговор.

– Послушай. Я не хочу, чтобы ты бросала Визидию, – он отдергивает полу сюртука, демонстрируя мой кинжал и сумку у него на поясе. – Я хочу, чтобы ты спасла ее.

Прежде чем я успеваю спросить, откуда у него мои вещи, он бросает и то и другое в мою камеру. Не сомневаясь ни секунды, я подбираю их с пола. Как только мои пальцы касаются полированной кожи и изношенной рукояти кинжала, я снова чувствую себя целой.

– Я пришел не для того, чтобы с тобой сражаться, – он рывком открывает дверь камеры, и я крепче обхватываю рукоять, на случай, если придется защищаться. Но он не пытается подойти ближе.