— Ничего, встретит своего истинного, — решила я.

— Конечно. У нас же естественный отбор. От истинного в углу не спрячешься, и даже самый сильный альфа не помеха. Истинный преграды снесёт, выкрадет и своей насильно сделает.

— Что?! Крис! Что за кошмар ты мне сейчас рассказал? Разве так можно в цивилизованном мире?

— Мышка, мы звери, — он, усмехаясь, поцеловал меня в щёку, — если самец не готов бороться за свою волчицу, ему лучше остаться одиночкой, а размножаются только сильнейшие.

— Наверно это правильно, — неожиданно для себя, согласилась я. — Тогда и детки такие, как Гоша с Егором родятся.

— Ты хочешь таких? — горячее дыхание у моего покрасневшего в миг уха, и по телу побежали мурашки.

— Очень, — и пусть щёки горели огнём, я должна была перебороть себя и стать настоящей самкой для своего самца.

Когда мы поднялись на второй этаж, Крис подхватил меня на руки.

— Забыла, у меня же уроки сегодня, — вспомнила я и опечалилась.

— Не выдумывай, их уже взяли в гимназию.

— Как? — возмутилась. — Ты же говорил…

— Это говорила Марта, а она большая выдумщица.

Я не выдержала и стала трепать его за волосы. Это был обман и большая наглость.

— Сильнее дери, — смеялся Крис. — Ты же у меня волчица. Что за мышиные нежности?

— Зачем ты так поступил?! — в негодовании я укусила его за ухо, и он довольный заныл.

— Тебе нужна была работа, — он с ноги открыл дверь в мою комнату, где уже была разобрана верёвка, которую я скручивала из простыней, и вещи все разложены по местам. — Вот сейчас и отработаешь.

Сон, как рукой сняло. Я сама вцепилась в его губы, слилась с Крисом в сладком поцелуе.

Кристофор сладкий, от запаха до тела он был весь в моём вкусе, и я стонала под ним. Такой смелый и напористый стал, не то что раньше, когда заикался, когда я для него была прекрасной дивой, этаким божеством, от которого он пришёл в состояние полного разлада с собой. Боялся даже прикоснуться, вот какой я была для него, неприкасаемой. И какое счастье, что наступило время, когда во мне увидели настоящую женщину, которую надо брать, которую нужно любить со всей звериной мощью.

Он был груб, входил резкими толчками, причиняя боль, кусался и тут же зализывал укусы. Он заламывал руки и мял груди. Неспроста он так поступал со мной.

Я исцарапала до крови его спину, выпуская когти, я закусила его плечо, почувствовав, какие острые у меня зубы. Не сдерживаясь, я рычала, и поддавалась его животной страсти, навстречу его бёдрам двигалась, попадала в такт его сумасшедшим движениям и дичала на глазах. Но до полного оборота дело не доходило, хотя я уже чувствовала другую Наталью, та, что спала много лет внутри и только начинала пробуждаться. Она сильная и смелая, она хищница, которую не так-то просто будет загнать в угол. Моя вторая натура не мышка, она волчица.

Когда мы сменили позу, я драла его волосы с силой, насаживаясь сверху на его член. До последней капли сил скакала верхом, зажимая бёдрами. Кричала в голос, получая удовольствия от этих волчьих игр. А потом прижала голову Криса к себе, и он увлечённо зарылся между моих грудей, когда я в исступление тряслась всем телом и жадно глотала порциями воздух, изнемогая от наслаждения такого тягучего, такого мучительного.

Опала, осенним листом в его руки, больше не в состоянии выдерживать пылкий взрыв.

— Всё, — выдохнула я, упав на кровать.

Кристофор вылизывал меня медленно. Я, закрыв глаза, чувствовала его язык, хотя казалось, после такого грубого секса нежность не должна была меня будоражить. Но каждый его выдох в мою кожу, заставлял рецепторы реагировать и отвечать сладостным желанием. Слишком мало во мне сил и энергии, чтобы удовлетворить такого ненасытного самца. И про минет забыла.

Но Кристофор взрослый мужчина, он давал мне поблажки, уступал, а главное, заботился. Я была укрыта одеялом и ласково прижата к его сильному телу.

— Как хорошо, что я тебя нашёл. Боялся… дурак, я боялся обременить себя парой.

— Почему? — засыпая, спросила я.

— Потому что с парой волк становится уязвимым.

— Так и есть, — я не хотела думать о предстоящем моём испытании. Я только раскачивала себя и находилась в поиске второй личности. Очень надеялась, что Крис даст мне неделю на раздумья. Наверняка, я сама найду в себе волчицу, и выпущу её на свободу.

— А без тебя нет смысла жить. И с тобой я сильнее, — донеслось до меня сквозь густой туман наваливающегося сновидения.

Мне снился бегущий чёрный волк, вздымающий рыхлые сугробы белоснежного снега, ломающий ветки деревьев. Он спешил, нёсся ко мне, пытаясь спасти. А я в белом платье стояла босиком, и алая кровь капала с моих мертвецки-бледных рук. Карачун не успел…

Я проснулась в поту, замученная кошмарным сном. Испугалась и пришла в себя, рядом со мной сопела Марта. Она спала на краю моей кровати. Волосы белые были разметены по подушке отдельными прядями. Она приоткрыла сонные голубые глаза.

— Пора просыпаться? — сонно поинтересовалась она.

— Тебе только пожрать и поспать, — был ответ.

Я быстро посмотрела на кровать у стены. Там в майке и трусах играла на своём телефоне в «машинки» Катя. Сидела попой на подушке и выглядела совсем незнакомой в исподнем с распущенными волосами. Непривычная обстановка. Как реагировать я не знала, поэтому, как обычная мышка, затихарилась, легла обратно под одеяло и стала ждать.

— Наталья Викторовна, — Катя оторвалась от игры и строго посмотрела на меня. — У вас же урок, дети ждут уже два часа.

— Как ждут? — прокукарекала я, вскакивая с кровати.

Сильно стесняясь своей наготы, я наспех подбирала с коврика нижнее бельё, и, путаясь в трусах, стала одеваться.

— А сколько времени?

— Четыре часа, дело к вечеру, — усмехнулась Катя, наблюдая за моими сборами.

— Плохо, очень плохо. После обеда дети хуже усваивают… Марта! — Я строго посмотрела на засыпающую Марту, у которой щека разъехалась по подушке Криса. Она встрепенулась и посмотрела на меня. — Ты почему меня обманула? Дети уже поступили в гимназию.

— Не помню, кого обманывала, — хитро улыбнулась она.

Я надела темно-зелёное платье, его выбирал Крис, поэтому оно было моё любимое. Оно мне шло, хотя было, по моему мнению, слишком коротким. Быстро натянув колготки, я выбежала из комнаты, приглаживая свои волосы. Отдышавшись, зашла в детскую комнату.

За мной с грохотом закрылась дверь. Я обернулась, а там стояли близнецы. Хищно улыбались и виляли своими хвостиками.

— Нам Девять всё рассказал, — довольно усмехался Егор.

— Попалась, Мышка? — облизнулся Георгий.

Это было неожиданно. Я в этот момент на Кристофора сильно обиделась. Зачем он вот так со мной? Не мог подождать?

Егор кинулся ко мне, и я заверещала от ужаса, когда его острые зубы впились мне в руку. Дубася волчонка по голове, я начала сопротивляться.

Очень сложно себя ломать. Когда папа педагога, когда за плечами педагогический колледж. И я всегда любила детей.

Знала, что должна им сопротивляться, набить, побороть, но опасалась. Мне казалось, что я сильнее. Но это было не совсем так. От запаха своей крови, я стала пробуждаться для этого мира, как настоящая хищница.

Подлетевший ко мне Георгий получил оплеуху по лицу, на котором осталось три кровавые царапины от моих когтей. Я окрысилась, выпуская клыки и готовая драться за свою независимость. В трусиках что-то шевельнулось. И когда я метнулась из стороны в сторону, хвост, что пробился на копчике, стал моим рулевым управлением.

Егор обернулся. Это было жуткое зрелище. Вот стоял передо мной ребёнок, а потом раз, и все человеческие черты стали теряться в мохнатой мордочке. Упала на пол белая рубашка, и зверёк выскочил из своих штанов. Показав свои клыки, серый волчонок-подросток хотел вцепиться в мою ногу, но я увильнула, поэтому он ухватился за подол моего платья и начал, как игривый щенок, мотать головой из стороны в сторону, пытался меня уронить на пол.

В это время на меня накинулся Гоша. Тоже неудачно сделал бросок, хотел запрыгнуть мне на спину, а промахнулся, когда я пригнулась, и улетел, задев меня лапой.