Отец гневно сверлил меня взглядом своих мутно-голубых глаз, но мне было все равно. Он состарился, и единственное, что защищало его перспективы кормить червей, это то, что я уважал мать и знал, что большинство мужчин стараются следовать примеру моего отца, несмотря на его многочисленные недостатки.

– Поговори с Джованни. Я уверен, что он не упустит такой шанс.

Не сказав больше ни слова, я вышел из его кабинета и направился к машине родителей, отправив Джованни сообщение, что приеду по делу.

Я не увидел ни Валентины, ни ее матери, когда Джованни провел меня в свой кабинет, явно смущенный моим появлением.

– Что-то случилось, Данте? Я уверен, что наши люди смогут сдержать солдат братвы.

– Я здесь не поэтому.

Я принял из его рук стакан, который он протянул мне, и опустился на диван. Джованни сел напротив меня, в его глазах мелькнуло беспокойство. Неужели он думал, что я здесь потому, что хочу сместить его с должности Заместителя Дона, раз уж я стал Доном Синдиката? В конце концов, мы были единственной мафиозной семьей, где Дону разрешалось иметь Заместителя в собственном городе.

– Вы уже нашли мужа для своей дочери?

Он опустил свой бокал с растерянным видом.

– У меня есть на примете пара женихов, которые готовы жениться на вдове. Они такие же солдаты, как Антонио, но я не ожидал, что мне удастся найти для нее лучшего мужа. Я не должен был соглашаться на ее брак с Антонио с самого начала, но я хотел видеть ее счастливой, а теперь посмотрите, к чему это привело.

Он покачал головой и расстегнул пуговицу пиджака, приняв расслабленную позу в кресле.

Я кивнул, хотя для меня это не имело значения.

– Если она еще не обещана кому-то еще, я бы хотел попросить вас отдать мне ее в жены.

Джованни закашлялся, поперхнувшись виски, его глаза заслезились.

– Простите?

– Я бы хотел жениться на вашей дочери, если вы не против.

Джованни так долго смотрел на меня, что я подумал, не случился ли у него инсульт. После чего старик рассмеялся. Но я не присоединился к его смеху, тогда он замолчал и прочистил горло.

– Так ты серьезно.

– Да. Я хочу жениться на Валентине в январе, до того, как вступлю в должность Дона.

Джованни опустился обратно в кресло, облокотившись на спинку, испустил низкий вздох, провел рукой по волосам. Он был явно ошеломлен.

– Я не ожидал этого.

– Понимаю.

– И твой отец согласен на твой брак с не девственницей.

Я поджал губы.

– Я не спрашиваю разрешения, Джованни. Вам не хуже меня известно, что я уже управляю Синдикатом. Мое слово – закон.

Джованни кивнул, покрутил бокал и снова покачал головой.

– Почему моя дочь, Данте?

Я не ожидал такого вопроса.

– Думал, вы будете рады союзу между мной и Валентиной.

– Не пойми меня неправильно, я рад, и Ливия, несомненно, будет в восторге от того, что ты станешь ее зятем, особенно после всех тех неприятностей, которые нам доставил Орацио, – сказал он быстро, потом сделал еще один глоток, явно обдумывая свои следующие слова.

– Но ты не выиграешь ровным счетом ничего от такого союза.

– Я получу красивую жену и мать для своих детей.

– На нашей территории есть десятки девушек, которые могут дать тебе то же самое, вдобавок они девственницы, ты станешь для них их первым мужчиной и мужем.

– Я не заинтересован в том, чтобы радом со мной была девочка-подросток, и я не вижу преимуществ в том, чтобы быть с девственницей.

Джованни усмехнулся, и что-то в его взгляде изменилось. Это было едва заметно, но я уловил изменения, потому что научился обращать внимание на мелкие детали. Он был человеком, который быстро переключился с вопросов, волновавших его как моего Зама, на вопросы, представляющие интерес для него как отца Валентины.

– Ты знаешь меня, Данте, я не лезу не в свое дело, но в моем положении мне пришлось бы оглохнуть вконец, чтобы ненароком не услышать случайно произнесенную сплетню.

Он посмотрел мне прямо в глаза.

– Я знаю, что ты часто бывал в клубе «Палермо». Томмазо и Раффаэле – люди, которые любят слушать сплетни о себе любимых, ты же знаешь.

– Выражайтесь яснее, – холодно сказал я, хотя у меня было чувство, что я знаю, к чему он клонит.

– По их словам, цитирую: «Ты наведался туда, чтобы вытрахать свою злость и спустить собак на кого-то».

– Как я провожу свои ночи – это мое личное дело, как и мои сексуальные предпочтения.

– Верно, если только ты не собираешься использовать Вэл, чтобы избавиться от своего гнева. Она, конечно, не девственница, но я не допущу насилия над ней, потому что ты думаешь, что с опытной женщиной твоя совесть доставит тебе меньше проблем.

Джованни был верным солдатом, хорошим подчиненным и лучшим человеком, чем я думал. Рокко, как и многие другие мужчины, без вопросов отдал бы мне своих дочерей, но Джованни хотел защитить Валентину, и я уважал его за это, поэтому и не стал ему затыкать ему рот, закрыв глаза на его манеру общения со мной.

– У меня нет совести, которая могла бы доставить мне неприятности, – выдохнул я. – Но могу заверить вас, что не буду жестоко обращаться с Валентиной, неважно, девственница она или нет. Вы знаете мою позицию в отношении домашнего насилия и изнасилований, Джованни. Вы поддержали меня, когда я пытался это пресечь.

Он наклонил голову, но выражение его лица оставалось настороженным.

Я обдумывал, что ему сказать. Он был прав в том, что я хотел Валентину, потому что надеялся, что она будет готова согласиться на брак по расчету, и доверится мне в вопросах сексуальной жизни. Я искал не близости или любви, а способа выполнить свой долг перед Синдикатом. Если бы эта связь позволила мне выплеснуть свой гнев без необходимости прибегать к услугам шлюх, это был бы дополнительный бонус, но только если Валентина хотела бы этого.

– Я хочу, чтобы ваша дочь стала моей женой, потому что мы оба потеряли кого-то важного для нас, и это основа, на которой мы можем построить взаимовыгодные отношения.

– Это причина, которую я могу принять, но я не уверен, что Вэл разделяет наши с тобой взгляды.

– Она кажется разумной женщиной. Уверен, что она согласится, что это лучшее решение для нас обоих.

– Уверен, что она согласится, – медленно повторил он. В его голосе прозвучала нотка, смысл которой я не смог уловить, но это было неважно.

– Значит, решено?

Он поднял свой бокал.

– Да.

Мы чокнулись, выпили, и я покинул их дом. У меня были более неотложные дела, которые нужно было решить теперь, когда проблема моего брака была улажена.

Свадьба была не такой пышной, как можно было ожидать от человека моего положения, но она была масштабнее, чем мне бы хотелось.

Валентина была прекрасной невестой, элегантной и утонченной в своем свадебном платье кремового цвета. Мое внимание должно было быть приковано только к ней с того момента, как она ступила на порог церкви, и тем более, когда она оказалась рядом со мной, и ее отец передал ее мне.

Я старался оставаться в настоящем, чтобы не вернуться на много лет назад, к другой свадебной церемонии, к другой женщине. Женщине, которая все еще преследовала меня по ночам, глядя на меня своими печальными глазами.

Когда пришло время для нашего поцелуя, все внутри меня сжалось. Я не целовал женщин после смерти Карлы. Это был слишком интимный жест, слишком эмоциональный. Но Валентина была моей женой, и все ожидали, что мы поцелуемся.

Я не показал своего внутреннего конфликта, ни секунды не колебался, когда наклонился запечатлеть поцелуй на губах Валентины, ожидающей его. Чувство вины обрушилось на меня, как лавина. Я отстранился, отметив ищущее выражение лица Валентины, и повернулся к гостям. Валентина думала, что наш брак позволит ей пробить стены, которые я возвел, но вскоре ей пришлось бы разочароваться.

Свадебный банкет оказался чередой бессмысленных разговоров, натянутых улыбок и поздравлений, которые я едва мог принять. Танцы были немногим лучше банкета.