– Невероятно! – прошептал Горемыкин, еще раз проглядывая папку с документами. – Вы хотите уверить меня, что знаете предателей в штабе, которые позволили умыкнуть у меня из-под носа секретнейшие документы и передать их этому, как его – Косаидзи?!

– Не всех, к сожалению, – признался Агасфер. – Господин Косаидзи – очень осторожный человек. Но пять-шесть человек я мог бы вам назвать, ваше высокопревосходительство. Остальных, полагаю, можно вычислить по характеру представленных здесь документов. Сделанные мной пометки на каждом из них означают время, когда они поступили в распоряжение японского резидента. Сопоставьте это время с временем работы над этими документами офицеров своего штаба – и все, надеюсь, будет понятно.

– Невероятно! – повторил Горемыкин. – Однако позвольте, господин Бергман: вы сами упомянули, что японские шпионы весьма осторожны. Как же вам удалось снять копии?

– Бог наградил меня необычайной памятью и способностями к запоминанию, которые мне удалось развить, ваше высокопревосходительство. Извольте убедиться сами: дайте мне на несколько минут любой документ с вашего стола или книгу – и я запомню и повторю прочитанное слово в слово…

Недоверчиво ворча, Горемыкин вручил посетителю подробный план прошлогодних маневров войск округа. Он продолжал недоверчиво улыбаться, видя, как тот быстро перелистывает страницы. Перелистав документ, Агасфер пожал плечами и вернул его генералу:

– С какой страницы прикажете цитировать, ваше высокопревосходительство?

Генерал наугад раскрыл топографическую часть отчета:

– С шестьдесят пятой страницы извольте…

– С шестьдесят пятой, – Агасфер нахмурился, полузакрыл глаза и начал монотонно воспроизводить только что просмотренный документ. Следивший за текстом Горемыкин скоро захлопнул папку и с восхищением уставился на посетителя:

– А таблицы, графики, тексты на иностранных языках – тоже умеете?

– Таблицы и графики занимают чуть больше времени, – признался Агасфер. – То же касается и любого незнакомого мне языка…

Горемыкин встал:

– Надеюсь, милостивый государь, вы простите мой скепсис и несколько резких выражений, допущенных мной в начале нашей беседы. Однако вы должны меня понять – не каждый день, знаете ли, приходится встречаться с подобным. Чем могу быть вам полезен, э… Вот черт, знаю, что вы офицер, причем весьма необычный – а вынужден называть вас сударем или милостивым государем! Вы действительно не имеете право представиться по чину – даже мне, генералу от инфантерии?

– Счел бы честью. Но увы, ваше высокопревосходительство! – покачал головой Агасфер. – Просьб и пожеланий также не имею. А вот кое-что рекомендовать вам рискну. Или попросить – как вам будет угодно. Первое – предатели. Избавляться от них, безусловно, необходимо, но, умоляю, без лишнего шума и трибуналов. Найдите возможность перевести их на должности, где они будут лишены доступа к секретным материалам. Очень аккуратно, по одному – чтобы не спугнуть японских резидентов. Капитана Захарчука можно и арестовать со всеми вытекающими из этого последствиями – произведя у него на квартире негласный осмотр. Я уверен, что он хранит копии секретных документов дома.

– Будет сделано, – заверил Горемыкин. – Что еще?

– Кругобайкальская ветка железной дороги, предмет вашего личного кураторства, ваше высокопревосходительство. Для ее строительства нанимаются в основном рабочие-японцы. Наши инженеры довольны их дисциплинированностью, отсутствием пьянства и аккуратностью. Однако есть основания полагать, что все эти «рабочие» – военнослужащие-резервисты, а их десятники – унтер-офицеры. Не хочу пугать ваше высокопревосходительство, но хорошо бы усилить контроль за их работой. Не исключаю возможность вредительства и даже диверсии в случае войны с Японией. Что-то вроде бомб замедленного действия. Необходимо также тщательно следить за отселением из полосы отчуждения[5] всех лиц монголоидной расы – и не только их.

– Эх, батенька, это все гораздо легче запланировать, чем сделать, – посетовал Горемыкин. – Система полицейского надзора в моем округе довольно сложна. Помимо общей и жандармской полиции, в губернии действует ряд специализированных и вспомогательных охранительных формирований. В 1900 году вместо казачьей полиции, содержащейся за счет золотопромышленников, на золотых приисках была учреждена горно-полицейская стража. Реформирование горной полиции преследовало своей целью вывести ее из материальной зависимости от золотопромышленников. Комплектование горно-полицейских команд велось добровольцами, отслужившими действительную военную службу. В целом они удовлетворительно справлялись со своими обязанностями, главной из которых являлась борьба с хищением и другими незаконными способами приобретения золота. А что касается полиции сыскной, то тут дело плохо! Сыскарей в Иркутске, насколько я знаю, меньше десятка, причем половина – городовые, умеющие только «праздничную» мзду собирать. А тут еще политическая полиция… Кому железную дорогу-то охранять?

– Обещаю, что в первой же докладной записке поставлю свое начальство в известность о сложившейся ситуации. Думаю, дело сдвинется. – Агасфер встал, взялся за трость. – Ну а засим – честь имею, ваше высокопревосходительство!

– Спасибо, батенька! Куда дальше-то двинете, ежели не секрет?

– Всех планов и задумок моего начальства я просто не знаю, – уклонился от прямого ответа Агасфер. Однако, не желая обижать недоверием генерала, решился сказать часть правды: – скажем так: далее на восток, ваше высокопревосходительство. Здесь я ожидал вскрытия рек и прохода по ним основных льдов. Ну, теперь, слава богу, вроде препятствий нет. За пару недель доберусь на почтовых до Сретенска, а там уже по воде, пароходиками. Знающие люди говорили, что от Сретенска до Благовещенска 1200 морских миль, а до Хабаровки[6] около двух тысяч. За месяц доберемся, ежели Бог даст. Надеюсь, вы понимаете, что мой маршрут является государственной тайной. А ежели кто будет особо интересоваться – можно сказать, что, по вашим сведениям, мы направляемся в Китай.

– Так вы не один?

– С супругой, ваше высокопревосходительство, – улыбнулся Агасфер.

Горемыкин покачал головой:

– Места тут дикие, необжитые. Особенно в Забайкалье. Не страшно за супругу?

– Она у меня храбрая, хоть и смолянка![7]

– Погодите-ка! – Горемыкин выбрался из-за стола, быстро достал из шкафа многозарядный маузер[8] и винчестер[9], протянул оружие гостю. – Надеюсь, от такого подарка не откажетесь, господин офицер?

– Не откажусь, – кивнул Агасфер. – Покорнейше благодарю, ваше высокопревосходительство.

Горемыкин смущенно кашлянул:

– Я гляжу, у вас левая рука не того… Освоитесь с винчестером-то?

– Не сомневайтесь.

– Так, может, нынче вас подвезти до дома? С этаким-то грузом?

– Благодарю, не стоит афишировать мое близкое знакомство с генералом от инфантерии! Вот если бы вы были столь любезны распорядиться доставить свои поистине бесценные подарки ко мне на квартиру – был бы премного обязан! И, если это возможно, взял бы на себя дерзость попросить для переправы через Ангару ваш личный катер. Дело в том, что моя супруга э… в интересном положении, и рисковать лишний раз не хотелось бы.

– О чем речь, батенька! Берите, ради бога. Когда понадобится, тогда и берите! Протелефонируете моему адъютанту, Сорокину – я распоряжусь!

Агасфер написал на поданном генералом листе бумаги свой адрес и, поклонившись, вышел.

– Долго же вы, Александр Дмитриевич, этого штафирку своим обществом баловали, – немедленно просунулся в кабинет штабс-капитан Сорокин. – Матвей готов, я лично проследил, чтобы две печурки с древесным углем в экипаж поставил! Домой-с изволите отправляться?