Надо сказать, что эта инспекция руководила военной приемкой на всех предприятиях наркомата и была связующим звеном между НКБ и наркоматом обороны (через Главное артиллерийское управление РККА). О значимости новой отцовской должности говорило хотя бы то обстоятельство, что она была обеспечена персональным служебным автомобилем. В те годы это был «М-1» или в просторечии «Эмка».

Как ни странно, отец проработал на этом посту все предвоенные годы и всю войну. Это во времена, когда за любой не взорвавшийся на фронте снаряд могли поставить к стенке, сочтя это происками «врагов народа».

Покинул он это кресло уже после войны, когда началась реорганизация Советской армии и военной промышленности. Наркомат боеприпасов был преобразован в Министерство сельскохозяйственного машиностроения. Но отцу пришлось уйти несколько ранее и не по своей воле.

Дело в том, что по итогам Отечественной войны готовились указы о награждении предприятий военной промышленности и их работников. Конечно, отец принимал непосредственное участие в их подготовке. Когда указы были подписаны Сталиным, отцу позвонили из ЦК КПСС и сообщили об этом. И тут он совершил роковую ошибку. Поторопился впопыхах. Еще до вступления указов в законную силу, что определяется их опубликованием в «Ведомостях Верховного Совета» и других центральных изданиях, отец дал телеграмму в г. Сталинск: «Поздравляю комбинат Орденом Ленина, директора Белана – Героем социалистического труда». Телеграмма, пришедшая по служебным каналам связи отца с подчиненными военными прислаками, была перехвачена КГБ, и соответствующим руководящим инстанциям было сообщено, что такое должностное лицо превышает свои служебные полномочия. Этого хватило для того, чтобы были сделаны организационные выводы. С должности отец был снят. Не мытьем, так катаньем.

Дело в том, что КГБ-НКВД давно подбиралось к директору комбината Белану и моему отцу, когда он руководил там военной приемкой. В 1935-1937 гг. на комбинате шло много брака. Лучшие люди завода бились над этой проблемой, но она не решалась. Брак по-прежнему шел, особенно зимой. Управление НКВД Сталинска было в курсе событий и подозревало руку «врагов народа», а директора комбината и старшего военпреда – в бездействии и попустительстве. Это тогда было модно. У руководства завода и военной приемки началось неприятное выяснение отношений с НКВД и наркоматов.

Но в один прекрасный день, после бессчетного числа опытов и исследований, группа специалистов, возглавляемая директором комбината и моим отцом, прозрела. Они помнили, что брак всегда присутствовал со дня пуска комбината, и что ошибка, видимо, – в технологическом процессе. И они нашли эту ошибку. Отливки болванок снарядов из цеха, формовки шли по конвейеру протяженностью несколько сот метров в цех обработки, расточки снарядных корпусов. Конвейер пролегал по открытому воздуху с тем, чтобы болванки быстрее остывали и по прибытии в цех обработки были готовы к дальнейшей работе с ними. Вот в этой быстроте остывания и таилась ошибка. При быстром остывании в корпусах возникали пузырьки, трещины, что и вызывало брак. Изыскания привели к тому, что над конвейером построили крытую галерею, и в нее стали подавать горячий воздух из доменных печей. Процесс остывания заготовок был замедлен, брак – сведен к нулю.

Отец получил орден и был переведен в Москву, директор комбината стал академиком, заслуженным металлургом СССР. НКВД осталось без обширного участка работы и не смогло продолжать разоблачать директора и моего отца как пособников врага. Но хамство они затаили и где-то через десять лет отомстили.

Кстати, будучи бессильными опорочить преданных стране и грамотных специалистов, они, сотрудники НКВД, пускались во все тяжкие. Придумывали разные каверзы. У Белана был арестован и сгинул бесследно первый заместитель. Отцу однажды подстроили, причем топорно, автокатастрофу. В следующий раз пытались столкнуть его с высоты в чан с жидким металлом. Использовались любые методы. Так, мы с мамой, катаясь на лыжах в окрестностях Старокузнецка, случайно забрели на тщательно охраняемую, но не огороженную территорию артиллерийского склада. Я маме сказал, что впереди замечательная горка и неплохо бы с нее съехать, что мы и сделали. При этом скатились прямо к воротам подземного хранилища с непременным часовым. Тут же мы были задержаны и допрошены, кто такие и почему здесь оказались. Отпустили нас только тогда, когда за нами приехал отец. НКВД тут же попыталось сделать из мухи слона. Как же, члены семьи начальника военной приемки одного из главных предприятий города проникают на секретный объект. Но и этот номер не прошел. Потом оказалось, что в НКВД Сталинска тоже было много своих «врагов народа».

После ухода из НКБ отец продолжал служить в различных органах Министерства обороны, связанных с военной промышленностью. Уволен он был на пенсию в конце 50-х годов в звании полковника, с полным иконостасом орденов и медалей. Так же как и я впоследствии, с уходом на пенсию занялся строительством дачи. Правда, в отличие от меня, он еще и работал длительное время в Государственном комитете стандартов СССР.

Фото 13. Тамара Аркадьевна Михайлова, Аркадий Викторович Ужанов, Люленька, Натан Викторович Ужанов, Вячеслав Викторович Ужанов, Ужанов Виктор Францевич. 1950

Таким образом, родители мои принадлежали к новому поколению российской интеллигенции, сочетающему дворянскую культуру и традиции, высокое образование с новым образом мышления и бытия (Фото 13 выше). В доме родителей никогда не употреблялись спиртные напитки, никто не курил. Во время встреч друзей все музицировали, читали стихи, пели классику, русские романсы. Отец, несмотря на недостаточную ясность его происхождения и дружескую кличку «козявий пастух», был высокообразованным человеком. Прекрасно пел, играл на скрипке, хорошо рисовал и писал стихи, глубоко знал историю государства российского, историю средних веков и древнего мира со всеми их атрибутами. С упоением занимался фотографией.

Наряду с этим, он гордился своим командирским званием, принадлежностью к Красной армии и высокопрофессиональным делом, которым он занимался. Он всегда, даже на отдыхе, с достоинством и любовью носил военную форму, был подтянут, вежлив, предупредителен и чрезвычайно коммуникабелен. При моих попытках доказать отцу, что он не совсем военный человек с его нарядами и прочими шрапнелями, он говорил: «Орел ты, Аркаша, но сразу видно, что тебя воспитывал боцман с дудкой». И, как бы в укор моему поколению военных, он и его друзья при встрече, прежде чем подать руку и обняться, «брали под козырек»! Комментарии излишни.

Удивительно, но факт, что в годы «сталинских репрессий» и в Великой Отечественной войне наша семья и многочисленная родня не потеряли ни одного человека. Редкий случай.

Жена моя, Ужанова (в девичестве Лунева) Валерия Петровна (Фото 14 ниже), родилась в 1931 г., в г. Ростове-на-Дону. Ее родители, вероятно, были выходцами из определенных состоятельных слоев населения, о которых в советское время не принято было вспоминать. Поэтому исторические корни ее покрыты мраком.

Фото 14. Ужанова Валерия Петровна. 1950

Жена закончила Калининградский торговый техникум, работала бухгалтером в различных организациях, в том числе ревизором в Горпромторге. Убоявшись работы в торговой сфере, что является делом скользким, пошла учиться в Калининградский педагогический институт, на физмат.

Поженились мы в 1954 году, когда оба были на выпускных курсах. С тех пор неразлучны и счастливы около 50 лет.

Жена объездила со мной и детьми все места моей службы внутри страны и за рубежом, где не только трудилась, но и выполняла большую общественную работу. Всегда и везде работала: учителем математики, физики, завучем школы, инспектором городского отдела народного образования, председателем райкома профсоюза учителей, ответственным работником Центрального совета профсоюзов.