Совсем скоро Нэнси вернулась, запыхавшись и принеся с собой сверток с лекарствами.

– Разрешите у Вас ночевать, пока Джону не станет легче? Я спросила разрешение на это у своего мужа, Джарретта, он не возражает. Я буду спать на кресле, которое стоит в комнате Джона.

– Но я не потяну оплату Ваших услуг за всё время, которое Вы будете здесь.

– Платите ровно столько, сколько и раньше. Главное, чтобы мальчик выздоровел.

– Спасибо Вам большое, Нэнси! Вы очень добры. Полагаю, что смогу платить несколько больше.

***

Чарльз вошёл в комнату Джона и дал ему несколько ложек согретого Нэнси молока вместе с лекарствами. Сидя в кресле рядом с сыном, он закрыл ненадолго уставшие за день глаза, и сам не заметил, как задремал. Чарльз не знал сколько он так проспал, но очнулся от звука сильного приступа кашля больного. В это время в комнату вошла Нэнси.

– Мистер Чарльз, к Вам гости, – почти шёпотом сообщила она.

– Кто это может быть?

– Пришёл Констебль Лоулер.

– Какой сейчас час?

– Четверть третьего ночи, мистер.

– Что могло привести его ко мне в столь поздний час? – ещё до конца не проснувшись, проворчал Чарльз.

Он поднялся с кресла, бормоча недовольства себе под нос, и направился на первый этаж.

– А где Мэри? – повернувшись на лестнице, вдруг вспомнив про дочь, спросил он няню.

– Я уложила её спать, мистер, когда доктор вместе с Вами был в комнате Джона. Прочла её любимую сказку, под которую она сладко уснула.

– Спасибо, Нэнси! Чтобы я без Вас делал?

В прихожей, переминаясь на окоченевших ногах, растирая и дыша на руки, стоял невысокий молодой человек лет двадцати трёх, констебль Вильям Лоулер, на небольшой вытянутой голове которого красовался шлем с блестящей эмблемой в виде серебряной восьмиконечной звезды, из-под него торчали короткие соломенного цвета волосы. Торчащие уши-лопухи и длинный узкий нос от мороза приобрели лиловый цвет. На щуплое тело с угловатыми плечами было надето великоватое темно-синее пальто. Из-под него торчал такого же цвета китель, на ногах надеты утеплённые, но не спасающие ступни и пальцы от промерзания, веллингтоны. Вдоль тонкого левого бедра безвольно висела деревянная, покрытая инеем дубинка.

Констебль Лоулер работал в полицейском участке на Сноу Хилл шесть, в отличии от Чарльза, поскольку был резидентом Полиции Лондон Сити на Аппер Темз стрит семьдесят два. Констебли из отдалённых полицейских участков обращались за его помощью исключительно по крайне важным делам, связанными с особо опасными преступниками или запутанными преступлениям.

– Констебль Лоулер, здравствуйте! Чем обязан в столь поздний час? – со сталью и раздражением в голосе спросил Чарльз.

– Инспектор Донован, здравствуйте! Очень рад Вас видеть. Мы срочно нуждаемся в Ваших услугах, – стуча зубами, по юношески заискивающим голосом проговорил Вильям.

– Это не может подождать до утра? – спросил инспектор, ещё больше раздражаясь.

– Боюсь, что нет. Вопрос неотлагательный. Меня к Вам направил суперинтендант Мэтью Палмер. Вам в помощь выделен сержант Томас Уилсонс, он ожидает Вас на месте преступления и расскажет Вам всё в деталях сразу по Вашему приезду. Экипаж, готовый нас туда доставить, стоит на улице перед Вашей дверью.

Услышав имя суперинтенданта, Чарльз резко переменился в лице, было заметно, как раздражение сменила сосредоточенность. Мэтью Палмер был старым хорошим другом инспектора, с которым он познакомился во время службы в армии. Инспектор накинул на плечи уже высохшее пальто и фуражку и вместе с констеблем вышел из дома. На улице в воздухе медленно парили миллиарды пушистых искрящихся снежинок, бесшумно покрывая спящий город своим ватным одеялом, за последние прошедшие три часа заметно потеплело. Дороги, освещенные керосиновыми лампами, пустовали. Вильям и Чарльз сели друг на против друга в ожидавший их экипаж, констебль дал сигнал извозчику, и он тронулся.

Чарльз минут десять пребывал в глубокой задумчивости, обратив свой ничего невидящий взор в покрытое кристалликами льда окно. Белоснежная дымка выдыхаемого воздуха клубилась и растекалась по стеклу, создавая новые причудливые зимние узоры. Он думал о сыне.

– В чём в общем-то дело? – спросил вдруг инспектор, повернув голову в сторону Вильяма и сверля его немигающими проницательными глазами.

– Ваше участие в данном деле согласовал сам комиссар полиции Скотланд Ярд Пол Уэзли по ходатайству суперинтенданта Палмера, – чуть заикаясь от волнения, пробормотал констебль, – Было принято решение о совместном расследовании, со стороны Скотланд Ярда дело поручено вести старшему инспектору Джозефу Фармеру, а со стороны полиции Лондон Сити Вам, инспектор.

– Полагаю, что дело серьёзное, – сквозь зубы процедил Чарльз.

– Да, дело чрезвычайной важности. Пропали два человека, жена мясника, Батча Тейлора, Элизабет, она большая знаменитость, возможно, слышали о ней, и известный балетмейстер, Бастер Периш.

В это время экипаж остановился.

– Бриттон стрит пятьдесят семь. Прибыли, сэр, – хриплым голосом сообщил извозчик.

Чарльз, следом Вильям вышли из экипажа. Инспектор окинул внимательным взглядом улицу и дом, к которому они подъехали. Это была нетипичная улица рабочих кварталов, дома здесь были выше, трех- и четырехэтажные, дорога и тротуары тщательнейшим образом очищенны от снега и льда, массивные, внушительные керосиновые фонари горели вдоль всего квартала. Дом, к которому они подъехали, был трехэтажным с небольшим лофтом, который по бокам обрамляли изящные гипсовые завитушки. Дом по своей пышности и претенциозности заметно выделялся среди прочих: первый этаж был выкрашен в ярко лимонный цвет, фасад украшали выложенные из красного кирпича резные готические колонны. Глядя на него, первое, что приходило на ум, так это то, что здесь должно быть живёт крупный деятель культуры, поэт или музыкант, но никак не мясник. У входной двери стояли двое полицейских.

Дверь отворилась, и из неё выскочил и быстро перебирая короткими кривыми ножками, засеменил вниз по ступеням полицейский с сильно выпячивающимся животом в одеянии очень похожем на форму констебля с той лишь разницей, что у незнакомца были нашиты на рукавах по три белых полоски в виде летящего на зимовку клина лебедей. Лицо его было томатно-красным и круглым, жидкие темно-русые волосы слиплись от пота, со свинячьими глазками и носом с небольшую картошку. Он был гладко выбрит, обувь до блеска начищена, брюки отутюжены. Завидев инспектора, его лицо засияло, он подбежал к нему и учтиво поклонился.

– Инспектор Донован, несказанно рад лично с Вами познакомиться, – заискивающе начал полицейский, со щенячьей преданностью заглядывая в глаза офицера, – Я сержант Томас Уилсон, Ваш личный ассистент по данному делу.

– Здравствуйте, сержант Уилсон, – сдержанно поприветствовал его Чарльз.

– Инспектор, прошу Вас пройти в дом.

Сержант побежал впереди, взлетел по ступенькам и широко открыл тяжёлую парадную дверь перед инспектором. Чарльз прошёл внутрь, отряхнув снег с ботинок, Томас последовал за ним.

Внутри дом был богато обставлен массивной резной мебелью из красного дерева, на стенах висели полотна Мане, Дега и других знаменитых художников 19 века, на большом мраморном камине стояли два бронзовых бюста, лорда Оливера Кромвеля и адмирала Нельсона, было уютно и чисто.

– Расскажите, сержант, что Вам на данный момент известно о пропаже хозяйки и её знакомого? – задал вопрос Чарльз, внимательно изучая внутреннюю обстановку дома.

Сержант вынул из правого нагрудного кармана небольшую записную книжку, открыл её на исписанной странице с рисунками и пометками, лицо его приняло сосредоточенный вид.

– Итак, – бегающие глаза Томаса искали нужную запись, – Да, вот же оно, – О пропаже жены мясника Батча Тейлора, миссис Элизабет Тейлор, сообщила их соседка, мисс Бетти Кливз, а о пропаже Бастера Периша его жена, миссис Ванесса Периш.

– Что у пропавших общего?

– Они работали вместе в театре, а ещё, – глаза сержанта сузились, а голос стал заговорщически тихим, – По словам соседа, Берета Портера, он часто их видел приезжающими в одном экипаже к этому дому, где они время от времени уединялись, пока муж, мясник Батч Тейлор отсутствовал.