Когда Бластер пошел на посадку, Терри находилась внутри Моники.

От Моники воняло почти так же, как от Ксананна, но в качестве компании она была лучше. Моника была готова часами болтать с Терри о Тре, малыше Дольфе и Врен, что помогало Терри поддержать дух в течение всего недельного одинокого перелета, показавшегося ей бесконечным. Тре и дети каждый день звонили Терри по ювви, но звонки обходились очень дорого и потому были короткие.

С течением дней настроение молди, волею судеб оказавшихся внутри Бластера, понемногу улучшилось, хотя для Терри самой большой проблемой было то, что она постоянно находилась в непосредственной близости от убийц ее отца, этих мерзкого Джипси и злобного Батманча. Остальные молди заставили эту парочку оставить Терри в покое, и ситуация более или менее наладилась. С Уайти Майдолом было окончательно договорено, что тот заберет Терри в космопорте; Терри несколько дней поживет у дочерей Уайти Джок и Йок, отдохнет, осмотрит Эйнштейн, возможно, займется дастбордингом на лунных дюнах, а потом вернется на Землю с обычным коммерческим рейсовым кораблем.

Если все пройдет так, как планировалось, то полет на Луну покажется Терри тем экзотическим отпуском, о котором она давно мечтала. До сих пор она завидовала тому гавайскому сафари, которое досталось на долю ее брата Айка, после того как тот продал ресторан-грот папы Дома. Айк первым из них резал волну на Гавайях, но Терри будет первой, кто прокатится на серфе на лунных дюнах.

В соответствии с действующей среди серферов в ту пору традицией, прокатиться на пылевой доске на горе Гемус к северу от Эйнштейна было по-настоящему круто. Чтобы добраться туда, нужно было нанять местного молди, который донесет вас туда ракетным способом и поможет провести монументальный в вашей карьере серфера день, скатываясь вниз по крутым склонам каньонов, наполненных лунной пылью, что в лунной гравитации происходит особенно весело и впечатляюще. Терри уже предвкушала то, как она расскажет другим сефрерам о своих впечатлениях после возвращения в Круз, о том, как ей покорился Гемус. А еще лучше, если она наденет станг-очки и будет передавать все о своей сессии на пылевых склонах вживую в шоу.

Во время разговоров по ювви Тре всячески поощрял подобные приятные мысли в Терри, разговаривал с ней особенно ласково и приободрял, убеждая, что Молли прекрасно присматривает за детьми, что все будет хорошо, чтобы сама она была осторожна и осмотрительна и не позволяла молди выкинуть какую-нибудь новую опасную штуку.

А Луна постепенно становилась все больше и больше, и вот наконец наступил день посадки. Бластер без умолку рассказывал истории о том, какая жизнь на Луне, и давал советы, как лучше прожить в Гнезде. Вэнди и Френкипейн коротко переговорили по ювви и немного вывели Бластера из себя, он их прогнал и снова принялся инструктировать и приободрять новичков. Среди молди царило веселое возбуждение, даже семейство фермеров постепенно поддалось общей волне. Терри перелет смертельно надоел, и потому приближение Луны тоже действовало ободряюще. После недели в открытом космосе очутиться на любой твердой поверхности уже казалось благом.

За полчаса до посадки Бластер начал рассказывать о лунной местности, называя наиболее важные ориентиры:

– Это Море Спокойствия. Здесь совершил посадку «Аполлон-II», а в юго-восточной части Моря находится возвышенность, где Ральф Числер и остальные бопперы впервые смогли освободить себя. Видите, внизу две блестящие точки? Большая – это купол Эйнштейна, а маленькая, немного к середине Моря Спокойствия, – это космопорт. Космопорт находится в трех милях на восток от Эйнштейна. Теперь переместите взгляд в том же направлении, еще на пять миль на восток в глубь Моря Спокойствия. Видите там такое круглое темное пятно, немного словно подернутое рябью? Это вход в Гнездо, который в свое время был кратером Маскелайна. Построив Гнездо, бопперы обработали склоны кратера Маскелайна так, что они превратились в блестящую чашу отражателя, который собирает солнечный свет и посылает концентрированный луч вниз, в глубь огромного подлунного жилища. Гнездо – это прекрасное место, оборудованное по последнему слову техники и имеющее свою богатую событиями историю, являясь колыбелью двух великих цивилизаций Солнечной системы: бопперов и их могучих наследников, молди.

Раздался сигнал вызова ювви. В это время Терри обычно звонила Тре.

– Пожалуйста, Бластер, сними трубку, – взмолилась Терри. – Это точно Тре и дети. Прошу тебя.

– Нет, – ответил Бластер. – Я сейчас очень занят и не хочу отвлекаться.

Но внезапно ювви-соединение установилось само собой.

Звонок пришел в самой примитивной модуляции. Но звонок был не от Тре. Бластер вскрикнул и попытался прервать связь.

Еще через секунду он уже был мертв. Невероятной сложности скрежещущий чистый информационный сигнал длился невыносимо долгое время, и в конце концов Тре начала различать в нем отдельные звуки, наподобие грубых гитарных аккордов, пропущенных через фильтр обратной связи, и другие, вроде злобных разгневанных волынок. Невозможно было сосредоточить внимание и думать о чем-то, кроме этого информационного шума, но наконец – наконец-то! – шум прекратился.

Наступила внезапная оглушительная тишина, в которой сотни килограммов имиполекса вокруг Терри принялись шевелиться и менять свою форму, конвульсивно подергиваясь.

Потом раздался другой шумовой сигнал, подобный хору мертвых молди, глубокая низкая нота, поднимающаяся выше и выше до скользящего в течение одной секунды уханья – уханья, раздавшегося всего один раз и совпавшего с пиком безумной лихорадочной дрожи, пронизавшей своей вибрацией окружающую Терри плоть молди.

В самом конце звука наступил тиксатропный фазовый переход – подобно тому, когда вы вытрясаете кетчуп из бутылки и внезапно получаете больше, чем хотели. Трепещущий желатин тела Моники вокруг Терри полностью расслабился и слился с телами остальных молди, превратившись в какое-то новое состояние имиполекса, практически подобного жидкости – словно цитоплазма единой огромной биологической клетки. Потом уханье смолкло, и наступила тишина.