- Это потому, что он с другой стороны.

   В тот же миг из-за края чурки вынырнул таракан и устремился к другой кромке.

   - О. - Сказал Васильев.

   - Ага, - согласился Смирнов-младший.

   Свесившись с этого борта, таракан тем временем убедился, что и тут вода, и порысил дальше.

   - И какова задача? - осведомился Васильев с деловым интересом.

   - Хочу посмотреть, что он предпочтёт - сдохнуть на суше или утопиться.

   - Любопытная дилемма.

   - Вот и я так подумал. Только одно неудобство: когда он с той стороны - не видно, чем он занят. А ходить вокруг я устал.

   - Можно поставить стеклянную банку.

   Мальчик сдвинул брови, обдумывая идею, потом покачал головой.

   - Не-е, банка скользкая. Вдруг он нечаянно свалится и захлебнётся? Нужна чистота эксперимента.

   - Тоже верно, - согласился Васильев уважительно.

   Ещё более приободрившись, Смирнов-младший поинтересовался, не слышал ли любезный сосед о других подобных опытах. Васильев честно ответил, что ни о чём подобном никогда не слыхал и, да, вполне возможно, что Смирнов-младший первый начал работать в данном направлении и ему, несомненно, будут принадлежать все лавры первопроходца.

   Минут пять они наблюдали, как таракан наворачивает круги.

   - И давно ты так сидишь? - спросил Васильев.

   - С вечера, - вздохнул мальчик. - Скорей бы уж он определился...

   Припомнив всё, что слышал о живучести тараканов, Васильев сочувственно сообщил, что не удивится, если вода в кастрюле высохнет раньше.

   В очередной раз нахмурившись, юный исследователь с минуту переваривал это умозаключение, после чего спросил, не согласится ли любезный сосед иногда сменять его на дежурстве. Васильев обещал подумать и свериться со своим расписанием. Когда он уходил, Смирнов-младший, отойдя метров на десять, чтобы не потревожить подопытного случайным воздушным завихрением, самоотверженно приседал и размахивал руками, вызывая прилив кислорода к утомленному мозгу.

   Не успел Васильев сделать и нескольких шагов, как его догнал потрясающей силы отчаянный вопль. Он и сам не заметил, как перемахнул ограду, а, приземлившись и оценив обстановку, застыл в недоумении. Мальчик стоял на том же месте и лицо его выражало столь гомерическое возмущение, что в прежние времена Васильев непременно зашёлся бы от смеха, если бы не успел так испугаться.

   В доме меж тем что-то гремело и вставало на ноги. Распахнулось окно, едва не разбросав повсюду стекла.

   Помятый со сна Смирнов-старший сфокусировал на сыне шалый взгляд:

   - Что?.. Какого черта?!.. Здрасьте, сосед... Что ты орёшь, как недорезанный? До конца каникул ещё далеко!..

   Юный натуралист выпростал обвиняющим жестом руку и набрал полную грудь воздуха:

   - Подлый воробей сожрал моего таракана!!!

   Смирнов-старший успокоился и малость обмяк.

   - А, - сказал он, - подай на него в суд. - И добавил, повернувшись вглубь комнаты: - Всё в порядке, дорогая. Нашему сыну попался таракан с плохой кармой...

   Въехав в город, Васильев остановился у реки. Её богатые железом красные воды, пенящиеся охрой на перекатах, действовали успокаивающе. А шум бурлящей воды даже днём заглушал звуки города... Но на этот раз не бурные волны привлекли его внимание. На залитой ночным солнцем лужайке паслась белая лошадь, показавшаяся уставшему Васильеву выходцем из неведомой сказочной страны. Она была единственным белым пятном на траве и ее присутствие почему-то внушало уверенность, что в мире, где по ночам светит солнце и пасутся белые лошади, не может случиться ничего ужасного. Потому что во вселенной, пусть даже равнодушной, должна быть гармония.

   На самом деле, в лошади не было ничего особенного - если приглядеться, вид у неё был довольно неказистый: отвислое брюхо, вздутые путовые суставы... Красующаяся поблизости куча дерьма тоже свидетельствовала в пользу исключительно будничной природы лошади, но Васильев вдруг ощутил, что внутри его зарождается что-то хрупкое и трудноуловимое. Еще не надежда, нет... но надежда на надежду.