– Здравствуй, Слава, – произнесла я.

– Здравствуй. Рита, я благодарен тебе за то, что ты пришла. Значит, веришь, что я невиновен.

– Я в этом не сомневалась ни одной секунды. И вытащу тебя отсюда. Только ты должен мне в этом помочь. Следователь говорит, что ты не даешь никаких показаний. Что это значит?

Опустив голову, Славка молчал. Я терпеливо ждала, теряясь в догадках. Время шло, надежды таяли. Но тут он с какой – то отчаянной решимостью поднял голову и уставился мне прямо в глаза.

– В тот день мне позвонила Алла. Голос у нее дрожал, она плакала, рассказывая о том, что живут они с Кириллом плохо: он гуляет, скандалит, поколачивает. Когда она сказала ему о разводе, он ей заявил: «Пожалуйста. Только уйдешь с голым задом, как и пришла. И заруби себе на носу – дети останутся со мной!» Алла оказалась совершенно беззащитна против этого морального урода и монстра. – Ошалевая, слушала я новоявленного Робен Гуда, но выражать вслух собственное мнение было рискованно, дабы не спугнуть его откровения. Я сидела, тупо решая дилемму, он навсегда спятил или это временное помутнение рассудка? Славка продолжал: – У меня был пригласительный на юбилей Быстрова. Но я не хотел ехать, Юльки не было дома. После звонка Аллы я передумал. Быстро собрался и поехал. Хотел поговорить с Полонским по-мужски. Там я вызвал его на разговор и сообщил ему, что мне позвонила Алла и обо всем рассказала, что она хочет развода и дети, чтобы остались с ней. И что он как мужик должен достойно обеспечить их будущее. На что Полонский расхохотался мне прямо в лицо, я вытерпел. Но он начал орать: «Ты что, Егоров, ее адвокатом заделался? Забыть не можешь бывшую зазнобу. Злишься на меня, что увел из-под самого носа. Так забирай свою шлюху обратно!» Тут я не выдержал, дал ему леща… Нас разняли охранники, я уехал. Просто катался по городу, остывал, приводил мысли и нервы в порядок. Потом домой приехал. Лег спать. Ну, а ночью меня взяли. Успел только Юльке позвонить сообщить, где я.

– Слава, я твой друг и всегда тебя пойму. Ты до сих пор ее любишь? – спокойно спросила я, хотя эмоции зашкаливали, угрожая выплеснуться наружу.

– Ты о чем, Рита? Я люблю свою Юльку,– смотрел на меня Славка своими честными глазами.

– Любишь Юльку? – воскликнула я. – Ты не мог не слышать, какая молва ползла по городу про эту мразь Полонского. Несмотря на это ты взял и бросил под танки всю свою семью: себя, Юльку, вашего будущего малыша. Если бы только он остался жив, он бы уничтожил тебя. Он уничтожил бы любого, кто стоял бы на его пути. Я не понимаю, зачем ты полез во все это дерьмо?! – Славка снова молчал. Я внимательно изучала его лицо, словно впервые видела. А ведь он всегда был таким: открытым, прямым, защищающим слабых еще со школы. Только мы сейчас не в том далеком и наивном детстве. Все давно выросли. А он по-прежнему остался там. – Слав, ты молчишь на допросах, потому что обещал Алле хранить ее тайну? Или это из-за Юли, которая узнав правду, может неправильно тебя понять? – Он по прежнему молчал. – Я сделаю все, чтобы найти настоящего убийцу, – заверила я, так и не дождавшись его ответа.

– Рита, я могу к тебе обратиться с личной просьбой? – вдруг произнес он.

– Конечно.

– Пожалуйста, успокой Юлю. Ей сейчас нельзя волноваться.

– Не думай об этом. Мы с Лялей позаботимся о ней. Береги себя. Держись! -Мне хотелось обнять его, выразить поддержку, но сделать это мешала стеклянная перегородка, разделяющая нас. Я крепко прижала руки к груди, выражая своим жестом, что я всегда с ним.

Громов томился на переднем пассажирском сидении в машине с закрытыми глазами. Тихо играла музыка. Я шумно упала на водительское сидение.

– Как там твой Егоров? – очнулся он. Я рассказала. Выслушав меня, Герман задумчиво произнес: – Ну, и Дон Кихот! Ладно, поехали к безутешной вдовушке.

– Что – то сомневаюсь, что она так уж безутешна. А главное, вряд ли нас с тобой ждет.

– Как друзья ее покойного мужа, можем мы выразить соболезнования семье? – задал риторический вопрос Громов. И сам же на него ответил: – Можем. Вот и выразим.

Я не была склонна спорить с ним, сейчас все мои мысли были лишь о Славке. Какое-то роковое стечение обстоятельств: Алка ему звонит, он влезает в конфликт, а через пару часов Полонского убивают. Или совсем не роковое и неслучайное стечение обстоятельств. К примеру, Алка звонит ему намеренно, чтобы втянуть его во всю эту грязную историю, тупо подставить. Она слезно рассказывает ему свою печальную легенду, прекрасно зная Славкин характер и то, что ее благоверный уже обречен. А что, с нее станется! Мотив у нее есть. Да и на безвинную овечку она совсем не тянет.

Дом, в котором располагалась квартира Полонских, был расположен в элитном районе города. В нем проживали местные воротила бизнеса. Находился он за высокой металлической оградой. В будке возле ворот сидели, скучая охранники.

– Герман, придется ей звонить, – произнесла я, глядя на закрытые полотна ворот.

– Не спеши. Всегда успеем получить от нее отказ. – Выбравшись из машины, он пошагал к воротам.

Я наблюдала за ним издали. Громов достал из кармана какую-то корочку, показал ее охраннику. Тот, взглянув на нее, утвердительно кивнул головой. Вот так новость! Оказывается, мой босс имеет собственные ключи, которые открывают ему любые ворота и двери.

Стоило полотнам ворот разъехаться в разные стороны, как я тут же заехала во двор. Припарковав машину на прилегающую стоянку возле дома, я выбралась из нее и огляделась по сторонам. Аккуратный уютный дворик был пуст. Дорожки выложены светло – зеленой мраморной плиткой, справа пестрая разноцветная детская площадка, повсюду буйно цветущая зелень. Мы подошли к дому и оказались перед четырнадцатиэтажной высоткой с одним единственным подъездом, оборудованным домофоном.

Громов продолжал меня удивлять. Он поколдовал с кнопками домофона, раздался писк и произошедший за ним щелчок замка оповестил о том, что дверь открылась. Войдя внутрь подъезда, мы оказались в большом холле. Справа за стойкой расположился еще один охранник. Но боец не перетруждал себя, целиком полагаясь на внешнюю охрану, и не удостоил нас своим вниманием. Вероятно, для него мы ассоциировались с жильцами дома. Стараясь его не разочаровывать, мы уверенно пошагали к лифту. Поднялись на седьмой этаж. Квартир на площадке было всего две. Я нажала кнопку звонка. Дверь открылась быстро. На пороге, растерянно тараща на нас свои глаза, стояла молодая симпатичная девушка лет двадцати. На ней был повязан белоснежный передник, отороченный кружевом, и такая же кружевная наколка была на ее голове. Горничная, сообразила я.

– Добрый день. Мы к Алле Леонидовне.

– Добрый день,– ответила неуверенно девушка. – А вы договаривались с ней о своем визите?

– Разумеется. Она нас ждет, – влез тут же Громов.

– Проходите, – облегченно вздохнув, произнесла девушка. И, посторонившись, впустила нас в просторный холл квартиры.

Здесь было так светло и чисто, что я поймала себя на возникшем вдруг желании надеть бахилы. Встряхнула головой, точно сбрасывая с себя наваждение. Квартира была огромной. Поначалу я пыталась считать, сколько в ней квадратных метров и комнат, но очень быстро поняв, что это пустая затея, бросила. Так как всего этого было страсть как много! Мы шли за горничной, я озиралась по сторонам в легком замешательстве от уровня благосостояния своих бывших одноклассников. «Похоже, сама я в какой-то момент жизни выбрала не ту дорогу», – подумала я с усмешкой. Стильный интерьер, дизайнерская мебель, картины. От окружающей роскоши могла пойти кругом голова, собственно, что и случилось с хозяевами этих шикарных апартаментов. Поди, свихнулись. Наконец, горничная остановилась перед дверью одной из комнат. Постучала.

– Лиза, входи, – донеслось из-за двери.

Однако Лиза, открыв перед нами дверь, сама осталась за порогом комнаты. Мы с Германом вошли. Госпожа Полонская сидела задумчиво в кресле, нога на ногу. Она была в строгом черном платье. В руках у нее был бокал с вином. На небольшом столике стояла початая бутылка элитного алкоголя. «Даже в печали красиво жить не запретишь…», – пролетело в моей голове. Полонская без малейшего макияжа была по-прежнему хороша. Увидев нас, ее взгляд и поползшие вверх брови выразили крайнее удивление на появление посторонних у себя в доме.